Вы ни разу не пришли в больницу и не поинтересовались состоянием папы, а иначе бы вы знали, что он приходил в себя. Я не собираюсь делить с вами имущество. Вы мне одолжите денег на памятник. Я закажу его заранее, а квитанцию о стоимости приложу. Я не уверена, что через год вы вспомните о нем. Завтра я там буду и обо всем узнаю.
– Вот это поворот! – усмехнулась Марина. – Любимая дочка папочки, оказалась совсем не папочкина. А внук? Он тоже отцу чужой. И кто же он, этот папаша?
– Карина, держи. Здесь, я думаю, на памятник хватит. Мы с ребятами собрали, – сказал Симонов, протягивая Карине конверт.
– Спасибо, Аркадий Николаевич, – сказала Карина, принимая конверт.
– Что касается отцовства, то твоим отцом могу оказаться я. Хочешь, проведем анализ? – нерешительно предложил Симонов.
– Не хочу. Что это может изменить? Папа очень любил и простил и жену, и Вас. Я не могу понять другого: если моя мама так любила Вас, почему она меня так открыто недолюбливает? В чем я виновата?
– Чем дальше, тем интереснее, – вставила свои «пять копеек» Марина. – О каком наследстве может идти речь, если Карина не дочь Ильина?
– Далеко пойдешь, Марина Анатольевна, – сказал Симонов. – Она не дочь Анатолия, но она дочь твоей матери, как и ты. Вы очень разные, но родила вас одна женщина. Рано злорадствуешь.
Татьяна Юрьевна, прочитав результат, ушла в свою комнату и не выходила из нее, пока в квартире не осталась одна Марина.
– Карина, мы улетаем через два дня. Можно мы остановимся у тебя? – спросила Ольга Викторовна. – У тебя в квартире есть из чего приготовить ужин?
– Собирайтесь. Поедем прямо сейчас. Максим меня почти всю неделю не видел. Он с моей подругой в нашей квартире. – Марина, передай маме, что я уехала. Буду нужна, пусть мне звонит. С утра я буду на кладбище. Пока.
Максим, так редко видевший мать в последнюю неделю, не отходил от нее ни на шаг.
– Уговори Карину отдохнуть, а я ужин приготовлю, тогда и разбудим, – попросила Ольга Викторовна мужа. – Тебе Максим никого не напоминает? – спросила она мужа, вернувшегося в кухню.
– Мальчик на Женьку похож, хотя он говорил, что Карина отрицает его отцовство, – ответил жене Симонов.
– А что ты будешь делать со своим? Карина похожа на нашего Антона. С этим не поспоришь. Я не ревную, Аркаша, но девочку здесь оставлять нельзя. Ты видишь, какие отношения между ней и Татьяной? Ладно, была бы она одна, но у нее на руках маленький ребенок, а помочь ей, если и смогут, то только друзья.
– Попробуем девочке помочь. Вряд ли я ей заменю отца, да это ей и не нужно, а вот, как его друг, могу попробовать. Ты не будешь ставить мне палки в колеса?
– Была бы это Марина, я уехала бы уже сегодня. Карину нам нужно поддержать. Мы должны это сделать в память об Анатолии. Даже, если она не окажется твоей дочерью, я приму ее как родную.
Весь вечер они провели за воспоминаниями и рассказами о днях минувших.
– Мне нужно либо сменить место работы, либо уехать совсем из города. Не даст мне новый заведующий спокойно работать. У него ко мне далеко не профессиональный интерес. Слов он не понимает, а заступиться теперь за меня некому, – говорила Карина. – Он мне напоминает нашу Марину. У Вас в коллективе тоже есть сексуально озабоченные люди? Мне казалось, что домогательство на рабочем месте – это киношная выдумка. С появлением у нас Малькова, я так не думаю. Я не уверена, что на него найдется управа. Папа работает в управлении здравоохранения. Чего его самого занесло в больницу? Хотя, место папы свободно и теперь у него есть ступень для старта. Это он просмотрел больного, и папа вынужден был экстренно его оперировать.
– Карина, я ничего обещать не буду, но попробую тебе помочь. Согласись, работа даже в Подмосковье, это лучше чем в районной больнице у вас. Поживешь, первое время у нас, с нами, а квартиру снимем, когда определимся с работой и детским садом.
Симоновы улетели, но уже десятого Аркадий Николаевич позвонил ей.
– Карина, есть место ординатора в хирургическом отделении нашей больницы. Пойдешь? Испытательный срок месяц, но нужно все решить до пятнадцатого сентября. Успеешь? Оля пробивает детский сад.
– Спасибо. Я очень постараюсь, и буду держать вас в курсе. – Ну вот, сынок. Нам остается уволиться, продать квартиру и собрать вещи. Надо в нашей с тобой жизни что-то менять.
Карина заказала и оплатила памятник, с условием установки его после мая месяца и заехала к матери поговорить. Разговора не получилось. Дочь рассказала о своем решении продать квартиру и уехать из города, передала ей копию накладной на памятник. Мама выслушала ее на площадке у двери, не пригласив войти. Карина поняла, что она в квартире ни одна.
– Ответь мне, мама, на один вопрос: если ты любила Аркадия, почему ты не любишь меня? – спросила Карина, не надеясь получить ответ.
– Я всегда считала, что его дочь Марина. Ты была похожа на отца, а она нет. Любила я вас обеих, просто Марину чуть больше. Она чем-то напоминала мне меня в молодости, – ответила Татьяна Юрьевна. – Когда вы подросли, я заметила между тобой и Антоном сходство, но менять что-то было уже поздно. Я прикипела к Мари.
– Захочешь увидеться – приезжай и передай мое предложение Марине. Пока, – сказала Карина, с тяжелым сердцем спускаясь по лестнице. «Я тебе, мама, не завидую. Тридцать лет обманываться и любить ребенка от нелюбимого мужчины, при этом недолюбливать ребенка любимого человека – это наказание Божье, – думала она. – А, если Симонов мне не отец, тогда кто?»
О своем решении она сообщила и Дмитрию Фомину, после того, как написала заявление на увольнение. Теперь она каждый вечер неторопливо перебирала вещи, складывая в дорожную сумку только то, что может пригодиться на новом месте. Вещей у Карины было немного. Они покупались реже, чем рабочие костюмы и халаты, носились аккуратно и менялись по необходимости. Денег у нее на счету было, по ее меркам, достаточно. Она полтора года получала от мамы проценты от прибыли. Правда, в последние полтора года, о ней опять забыли. Она не стала ссориться с мамой по этому поводу. У нее появились «тайные доброжелатели» в лице Романа Фомина и Сергей Руденко. На день рождения ее и Максима, а также перед Новым годом, Карина получала три года подряд от них переводы от десяти до пятнадцати тысяч рублей и букет. Ее смартфон, привязанный