— Ты ведь хочешь меня, правда?
Вместо ответа он крепко стиснул ее ягодицы и дал почувствовать силу и твердость своего желания.
— Будь ты проклята! — глухо проговорил он. По ее спине пробежал холодок. Нет, в его словах не было ненависти, они прозвучали почти как ласка, но все равно у нее возникло чувство обиды и сожаления, а сердце болезненно защемило. Не таких слов жаждала она от него услышать. Да только услышит ли она их когда-нибудь?
Проведя кончиками пальцев по его губам, она прижала ладонь к его щеке.
— Не проклинай меня, не надо. Лучше люби меня горячо и крепко, как умеешь только ты. Я знаю, мы оба хотим этого.
— Ты ведьма, женщина!
Клэр улыбнулась. У нее вдруг беспричинно поднялось настроение.
— Да, я ведьма, а вон там в углу стоит моя метла, на которой я прилетела. Не боишься, что я тебя заколдую? — Клэр звонко рассмеялась. Она поняла причину своего внезапного веселья.
Ей хорошо рядом с Брюсом, даже с таким неприступным и непредсказуемым, каким он был сейчас.
— Ты уже заколдовала, — раздраженно пробормотал он.
— Прошу тебя, избавься от своего гнева, от своей ненависти! — взмолилась она. — Они разъедают тебе душу и не приносят утешения.
— Не могу, — бросил он. В его взгляде промелькнули боль и страх предательства. — Да и не хочу. Они помогают мне жить.
Клэр размышляла, понимает ли он, что этим своим признанием он чуть-чуть приоткрыл перед ней дверь в свою душу, которую до этого держал плотно закрытой. Она и сама успела узнать, что гнев может быть огромной движущей силой. Слезы подступили к ее глазам, но она не позволила им пролиться. Она чувствовала его боль, как свою, но не хотела, чтобы Брюс подумал, что она жалеет его. Такой гордый и независимый человек, как ее муж, не потерпит жалости ни от нее, ни от кого-либо еще. Тем более от нее, ведь он считает ее виновницей своих бед.
— Тебе нет нужды защищаться от меня, Брюс. Я никогда не причиню тебе боли.
— Ты бы и не смогла, даже если бы захотела, потому что боль может причинить только дорогой тебе человек. Чужой сделать этого не может, просто потому что он… чужой, — холодно заявил он.
Сердце Клэр сжалось от боли и обиды. Как он мог? Он специально постарался уколоть ее побольнее. Неужели она действительно ничего для него не значит? Неужели она ни капельки не дорога ему? Неужели в его сердце не осталось для нее ни чуточки тепла?
Что ж, пусть как человек она ничего для него не значит, пусть он презирает ее, но он страстно желает ее как женщину, и этого ей пока достаточно. Она будет довольствоваться малым, будет по крупице отвоевывать его сердце у демонов, завладевших им, и не отступит, пока не вернет его любовь и доверие. Терпение и еще раз терпение, напомнила она себе. И мы посмотрим, так ли я безразлична ему, как он хочет показать.
Клэр заглянула в его глаза, но не увидела там ничего ободряющего. Тем не менее сдаваться она не собиралась. Прежде, чем он успел ее остановить, она обвила его шею руками и впилась поцелуем в его горячие полуоткрытые губы.
После минутного колебания, которое в общем-то ничуть не удивило Клэр, Брюс принял предложенный мир. Он стал пылко отвечать на ее поцелуй. Он даже не оторвал своих губ, когда поднял ее и понес через комнату, усадив затем на круглый коврик у камина. Опустившись на колени между ее ног, Брюс взялся за полы ее рубашки. Клэр нежным прикосновением остановила его.
— Мне придется пришивать пуговицы до конца моих дней, если ты будешь продолжать в том же духе, — улыбнулась она.
— Тогда сними ее.
— Помоги мне, — попросила Клэр, желая его так сильно, что даже голос задрожал. — Я начну сверху, а ты снизу. Встретимся посередине.
Они управились менее чем за пять секунд.
Самозабвенно обвив его шею, она в слепом отчаянном порыве припала к его губам и, когда эти полураскрытые губы нетерпеливо шевельнулись, с радостью приняла чувственную атаку его языка, возвращая ласку полной мерой, что заставило Брюса охнуть и стиснуть ее еще сильнее. И тут она позабыла обо всем. Его рот завладел ее губами в безумном порыве желания, одежда куда-то исчезла, и она кожей почувствовала тепло огня камина. Все замерло, и Клэр на мгновение очнулась и всплыла на поверхность из темных, сладостных глубин, где чувствовала лишь его губы и возбуждающие ласки рук, гладивших ее плоть. Открыв глаза, она увидела, что он, приподнявшись на локте, изучает ее в красноватых отблесках огня.
— Что ты делаешь? — прошептала Клэр прерывистым, как будто принадлежащим кому-то другому голосом.
— Смотрю на тебя.
Взгляд Брюса, скользнув по ее груди, переместился ниже и остановился на длинных, стройных ногах. Почему-то вдруг смутившись, Клэр остановила его, коснувшись губами загорелой груди. Его мышцы непроизвольно сжались, а руки погрузились в ее волосы у самого затылка, притягивая ее все ближе. Как только Клэр подняла глаза, Брюс нагнул голову. Его губы почти грубо завладели ее губами, язык раздвинул зубы и скользнул в ее рот в опьяняюще-эротическом поцелуе, пославшем по всему телу палящее пламя. Наклонившись над Клэр, Брюс продолжал целовать ее, пока она не застонала в горячечной истоме, потом его рот накрыл розовый сосок и терзал до тех пор, пока груди не начали медленно наливаться сладостной болью. Пальцы Брюса мучили, гладили, проникали все глубже, заставляя ее выгибаться под его ласками. Губы снова вернулись к ее рту, настойчиво раскрывая его, колено вклинилось между ее ногами, раздвигая бедра. И тут он неожиданно замер и, сжав ее лицо ладонями, хрипло приказал:
— Взгляни на меня!
Клэр с трудом ухитрилась выбраться из чувственного тумана. Усилием воли заставив веки подняться, она взглянула в обжигающие серые глаза. И в это мгновение Брюс вонзился в нее с силой, вырвавшей у нее громкий крик. Он припал к ее губам в исступленном поцелуе и начал двигаться, то почти целиком выходя из нее, то медленно ныряя в тесные, горячие глубины, незаметно увеличивая темп возбуждающих настойчивых толчков, опьяняя ее, и Клэр, окончательно обезумев, беспорядочно забилась под ним. Ее ногти все глубже впивались в его спину, пока страсть, бушевавшая в ней, не превратилась во всепожирающее пламя, сметавшее все вокруг и закончившееся взрывами ослепительного наслаждения.
Схватив Клэр в объятия и прижав к себе, Брюс погрузил пальцы в копну спутанных волос, самозабвенно целуя ее, сделал еще один последний толчок и обмяк, излившись в нее.
Безумный, неутолимый голод этого поцелуя, то, что происходило с ней — с ними, — заставило Клэр прижать его к себе еще крепче и застонать от невероятного блаженства.
С бешено бьющимся сердцем, не разнимая рук, она вместе с ним перекатилась на бок, по-прежнему прижимая лицо к его груди.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});