Словно прочитав ее мысли, Брюс вскочил на ноги и стал стаскивать с себя рубашку и джинсы. Но Клэр опередила его. Затаив дыхание, она стала ласкать его возбужденную плоть, ощущая сквозь грубую ткань его силу и жар.
Она заметила, как напряглись черты его лица, но не стала сдерживать своего порыва. Она словно стремилась вознаградить себя за годы страданий и одиночества.
Брюс простонал ее имя и содрогнулся, не в силах выдержать ее ласки. Он напоминал ей прекрасного горца, гордого воина старинного и славного шотландского клана, когда стоял, возвышаясь над ней, откинув за спину свои длинные, еще не просохшие волосы, с загадочным выражением на лице.
— Я хочу тебя, — прошептала она. — Ты нужен мне весь целиком. — Она медленно потянула за молнию и стала стаскивать джинсы с его узких бедер. Потом взяла в руки его гордо вздымающуюся плоть.
Брюс пробормотал что-то нечленораздельное. Тут слились воедино и все его невыраженные чувства, и острое желание.
— Я больше не могу ждать, — сказала Клэр.
Брюс сделал шаг назад, полностью освобождаясь от одежды, и на какую-то долю секунды ей показалось, что она снова теряет его, но он схватил ее за талию, приподнял до уровня глаз и прижал к стене.
Клэр обвила руки вокруг его торса и обхватила ногами его бедра. Ее заострившиеся соски уперлись ему в грудь.
— Позволь мне любить тебя, Брюс.
Его глаза потемнели, губы побелели от напряжения. По его тревожному выражению лица Клэр прочитала, что в нем сейчас борются два человека: один, способный страстно любить, и другой, который научился ненавидеть и не показывать своих истинных чувств. Кто же из них двоих победит?
— Люби меня, Брюс! Умоляю тебя, люби меня!
Закрыв глаза и сжав зубы, он начал входить в нее, мучительно медленно, дюйм за дюймом, сопротивляясь безумному желанию вонзиться в это пылающее, зовущее тело.
Она дернулась ему навстречу и скользнула ладонями по его плечам, шепча его имя, и, когда Брюс открыл глаза и взглянул на Клэр, он понял, что пропал. Это не игра его воспаленного воображения — женщина, которую он когда-то любил, теперь в его объятиях. Это прекрасное лицо, все эти годы жившее в его грезах, теперь совсем близко. Но даже и сейчас Брюс нашел бы в себе силы продолжать входить в нее медленно и равномерно, не выбери Клэр этот момент, чтобы запустить пальцы в его волосы, снова дернуть бедрами и прошептать:
— Пожалуйста, Брюс.
Почти непереносимый сладостный звук его имени из ее уст и возбуждающие движения ее тела вырвали у Брюса тихий стон, и он врезался в нее, погружаясь в тесные глубины снова и снова, пока они оба не обезумели от желания.
Клэр наслаждалась его силой и была наверху блаженства. Брюс был ненасытен. В глубине души она понимала, что он все еще сопротивляется тем нежным чувствам, которые она против его воли вызывает в нем, старается не дать втянуть себя в омут любви. Клэр простила ему его резкость и недоверие по отношению к ней. Она отбросила свою нерешительность и все предосторожности и позволила своему телу выразить все те чувства, которые Брюс отверг бы, если бы она выразила их словами. Поэтому она доказывала свою любовь поцелуями, ласками, движениями тела. Она пыталась помочь ему залечить его раненое сердце, хотя и понимала, что от такого упрямого и уязвимого человека, как ее муж, нельзя ожидать быстрых результатов.
Они наслаждались друг другом без единого слова любви, сжигая себя на костре страсти. Они пытались восстановить, возродить то прекрасное, что было когда-то между ними. Казалось, их губы сомкнулись навечно, тела переплелись и этому не будет конца.
Клэр приближалась к высшей точке, почти не осознавая этого. Чувствуя, что висит на краю пропасти, а освобождение уже близко, она вся напряглась и вцепилась в плечи Брюса. Тело перестало ей подчиняться, желание достичь завершения было таким сильным, что слезы потекли по ее щекам.
Ногти вонзились ему в плечи.
— Брюс! — вскрикнула она в отчаянии.
— Сейчас, милая, сейчас, — еле ворочая языком, прохрипел он, продолжая содрогаться в муках страсти.
Они устремились вместе к исступленному освобождению, обретя его одновременно, взорвавшись в ослепительном наслаждении. Потрясенные случившимся, они долго не могли опомниться. По-прежнему сплетаясь в объятиях, слушая, как колотятся сердца, они на секунду замерли, но Брюс, крепче сжав руки, продолжал вонзаться в нее, словно стремясь выплеснуть все шесть лет голода и неутоленного томления, и Клэр, прижав его к себе, вновь забилась в конвульсиях экстаза, пока Брюс не забыл обо всем, кроме ощущения пьянящей радости и безграничного счастья.
Он обмяк, с трудом переводя дыхание, обжигая ее раскаленным телом. Прошло немало времени, прежде чем он немного пришел в себя. Продолжая обнимать ее, он запустил пальцы в рубиновый атлас ее волос. Молчаливый, погруженный в чувственный туман, Брюс провел ладонью по спине Клэр, наслаждаясь ощущением ее влажного тела и прикосновением к тугой груди. Он закрыл глаза, стремясь продлить счастливое мгновение. Нахлынули воспоминания, как они, удовлетворенные и пресыщенные, подолгу не отрывались друг от друга, не размыкали объятий, обмениваясь поцелуями. И мечтали о будущем.
Несмотря ни на что, Брюс чувствовал, что его негативные чувства по отношению к Клэр, которые он взращивал и лелеял в себе все эти годы, думая о возмездии, постепенно исчезают, особенно когда он мысленно возвращается в прошлое. Воспоминания так явственно, так отчетливо вставали перед его мысленным взором, что приходилось сдерживать переполнявшие его чувства.
Клэр медленно приходила в себя. Она все еще находилась во власти сладкой истомы, испытывая прилив невыразимой нежности к этому мужчине. Ей хотелось дать волю своим чувствам. Но она боялась, что Брюс, придя в себя после бури страсти, снова отвергнет ее. А, будь что будет, решила она и, слегка шевельнувшись, коснулась губами его шеи.
Он поднял голову и посмотрел на нее. Клэр встретилась с ним взглядом, и нерешительная улыбка тронула уголки ее губ. Он молча смотрел на нее, приготовившись к любой ее реакции — возможно даже, упрекам и обвинениям. В конце концов, он был почти груб с ней.
— Я рада, что это произошло, — просто сказала она, снова поцеловав его в шею. — Спасибо, Брюс. Это было восхитительно. Намного прекраснее, чем все мои воспоминания, вместе взятые.
Ее слова поразили его в самое сердце. Ее непредсказуемость сводила с ума. Он не знал, чего ожидать от нее в следующую минуту, и это не давало ему покоя. С самого начала он хотел выставить ее из своего дома — ее, непрошеную гостью, ту, которую он хотел ненавидеть и пытался вырвать из своего сердца. Он не желал и дальше осложнять свою жизнь, а она своим присутствием вносила сумятицу в его душу. Но в конечном счете потребность в женщине, в тепле и ласке взяла над ним верх. Необходимо с этим покончить, но хватит ли у него силы воли?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});