Читать интересную книгу Бретёр - Андрей Акцынов

Один раз, когда они трахались, то Зверь в припадке чувств схватился за длинное древнерусское полотенце, которое по русской традиции было наброшено поверх маленькой иконы Богоматери в углу. Наследство от хозяйки квартиры. Икона со страшным дьявольским грохотом упала, а они продолжили заниматься этим делом. Это было недобрым знаком.

Все текло вроде бы хорошо. Еженощно, после нескольких раундов секса перед самым сном, Бретёр напускал себе горячую, обжигающую ванну. В ванной он всегда размышлял и мечтал, как хорошо ему, что у него есть такой Зверь, который его возбуждает и любит. Немногим дано такое счастье. В ту ночь они снова заснули обнимаясь.

Идиллия закончилась утром. Они проснулись от звонка по ее телефону. «Хочу гулять!» – заиграло в восемь утра. Никто не хочет гулять в такое время, но Зверь поднялся с кровати в темпе офицера погранвойск и ушел в кухню для приватного разговора. Следующий раз он первый метнулся к ее мобильнику, увидев на нем незнакомое нерусское имя. В панике Зверь подбежал, вырвал у него трубку и выключил телефон.

– Кто это?

– Это по делу.

– Почему ты не могла поговорить при мне?

– Это очень важно. Это касается моей работы. – Настя вдруг не к месту попыталась поцеловать его, а он отстранился.

– Но ты же нигде не работаешь!..

Молча он оделся и скрылся в глубине дворов, хотелось побродить в одиночестве. Это был отличный повод, чтобы уйти на время. Хотя бы даже в воспитательных целях.

21

Бретёр шел по маленькой лесной тропинке, которая причудливо извивалась меж косматых искривленных деревьев, дремучих, непролазных кустов и покрытых мхом камней. Изредка на пути встречались глубокие овраги, приходилось быть начеку, чтобы не свалиться и вовремя перепрыгнуть через них.

Лес жил и дышал жизнью. Шумели насекомые, стрекотали цикады, ползали жуки и гусеницы, летали огромные жужжащие светлячки. Ветер приводил в движение листья на деревьях, колыхались раскидистые, могучие папоротники. Лес источал свой особый душистый запах. Проснувшиеся ночные джинны о чем-то напряженно шептались между собой.

Он вышел на маленькую лесную полянку, в центре нее стоял величественный раскидистый дуб, который был выше других. Звезды и луна за ним светили так ярко, что все было освещено и в небе отчетливо виднелся его очерченный контур.

Настя вышла из-за большого дуба совершенно обнаженная, ее тело будто бы светилось изнутри таким холодным, загадочным лунным светом. Ее ноги, шея, плечи, грудь, мякоть губ – все источало необъяснимое магическое сияние. За ней появилась маленькая шаровая молния, которая не преследовала ее, но была ручной. Она вилась у ее ног, как крохотная собачка, и также источала свет, но не бледный, а желтый.

Бретёр поцеловал Настю, они обнимали и целовали друг друга, и уже оба источали странный космический свет.

Но вдруг Настя сжалась от боли, по всему телу пробежала судорога, затем вторая. Он отстранился. Мощные волны боли усиливались, искажали и сжимали ее. Сама она издала вдруг страшный, не человеческий, но птичий крик:

– А-а-а! А-а-а!!!

Она продолжала кричать, а ее тело рождало что-то страшное, оно будто изрыгало из себя чудовищного зверя. Прямо из нее, окутанная густой, вязкой слизью, выползла огромная жуткая змея. Она стала ползать вокруг них, вздыматься и падать вниз, закручиваться своими кольцами, ударяться о землю и снова взмывать вверх. Они не могли шелохнуться и даже дышать, настолько опасен и страшен был ее мерзкий змеиный танец…

– Князь, я должна сделать это ради вашего же блага! – сказала змея, резким движением метнулась к горлу и укусила…

Бретёр проснулся и обнаружил себя лежащим поперек кровати, голова едва не съехала вниз.

Он не хотел разговаривать с Настей, зная, что она будет звонить. Но когда он все же взял в руки трубку, то помимо с десяток ее пропущенных вызовов увидел вызовы от ее ближайшей подруги. Бретёр насторожился. Раньше такого никогда не было.

В два часа ночи была послана эсэмэска:

«Меня изнасиловали. Позвони!»

Враг государства № 1

1

Нацболы были готовы идти на смерть смело и с гордо поднятой головой. Молодых пацанов преследовали, запугивали, за ними следили, их пытали и убивали. Ни одна оппозиционная партия в Новейшей истории не имела такого количества людей убитыми.

Еще совсем юного Юру Червочкина насмерть забили пятеро. Убийство произошло напротив шоколадной фабрики.

Надежда, мать Юры, вспоминает:

– В сентябре или в октябре он говорил мне о том, что какой-то майор или кто-то из тех, кто их опекает, ему напрямую говорил: «А ты не боишься, что тебя найдут с проломленной головой в подъезде собственного дома?»

Мать не без основания высказала опасения:

– Юр, но ведь они же могут это осуществить?..

А сын ответил:

– Ну и что? Ну умрем за счастье трудового народа!

Юра пожил на этом свете всего ничего, двадцать два года. За это ничтожное время он, отчаянный боец и романтик, успел стать настоящим героем, своеобразной иконой. Всю свою сознательную жизнь он посвятил борьбе за свободу простых людей. Он не боялся конфликта с властью, но провоцировал его.

Вместе с товарищами по борьбе он мог прорываться в Государственную думу, участвовать в запрещенном митинге у «Сургутнефтегаза» или приковать себя наручниками на избирательном участке в знак протеста против лживых выборов.

Червочкин рос активистом полузапрещенной тогда партии в подмосковном городе Серпухове. Нравы ментов очень часто в провинции суровые и палаческие. В период самых агрессивных и лавинообразных «Маршей несогласных» УБОП так и сыпал угрозами в адрес нацболов. Так приятелю Юры менты советовали «приготовить точку для выстрела», а его подруге обещали переломать ноги, как спички, и пророчили, что она упадет под электричку или закончит жизнь в тюрьме.

Накануне очередного марша сотрудники УБОПа силой вывезли Червочкина в Москву, где прессовали в течение пяти часов, а спустя несколько дней задержали уже в Серпухове. Вскоре их с товарищем снова задержали и доставили в местный отдел уголовного розыска и требовали подписки о том, что они не пойдут на ближайший марш в Москве. Соратники Юры слышали, как за стенкой на него кричал сам начальник отдела:

– Я в ваши дела не лезу. Но я не позволю совращать людей, – если кто-то еще вступит в вашу организацию, то я не пожалею своей свободы и жизни, чтобы вас остановить!!!

После этого Червочкин выложил разговор в Интернет в одном из интернет-кафе, с указанием всех имен и должностей, всех, кто ему угрожал. А когда вышел на улицу, то обнаружил за собой хвост из оперов.

Он сообщил об этом по телефону своей невесте и журналисту Алексею Сочневу. Вот что вспоминает Алексей:

– Разговор был коротким. Он сказал, что сейчас у него все хорошо… Но что сейчас за ним хвост. Идут четверо в штатском, двоих из них он знает, они участвовали в допросах. Я сказал, чтобы он был осторожнее. Через несколько минут на него напали…

В милицию позвонила женщина, которая ждала окончания смены на шоколадной фабрике (находилась напротив кафе). По ее словам, нападавших было пятеро. Двое избивали битами, а трое – ногами. Избиение продолжалось три-четыре минуты. В тяжелом состоянии его доставили в больницу, но ни операция головы, ни полное переливание крови не смогло его спасти. Он умер, так и не приходя в сознание.

И мать Надежда, и нацболы, и общественность четко знали имя и фамилию человека, по чьему приказу убили Юру. Знали, но не могли ничего сделать.

2

Активистов оппозиции убивали, но сама она пока не спешила определяться с лидером. Всего их было три. Лимонов, Каспаров, Касьянов. Двое последних столкнулись лбами, как два барана. Каждый хотел стать единым кандидатом на выборах президента.

Недавно уволенный премьер-министр с его зычным баритоном, выправкой и статью, выглядел увереннее, внушительнее, а главное – спокойнее. Он хотел, чтобы кандидат определился в кулуарных переговорах, тогда как Каспаров сам рвался в бой, чтобы провести всеобщие голосования-праймериз на региональных конференциях.

Там Каспаров рассчитывал выиграть и выиграл. Помимо него, в праймериз участвовали популярный в Петербурге отставной военный и экс-депутат ЗАКСа Сергей Гуляев и даже Геннадий Зюганов, который так и не явился. Был и парламентский список.

Коалиция в итоге только проиграла. Касьянов ушел, хлопнув дверью, и решил баллотироваться в президенты сам, своими силами.

– Вот насколько Михал Михалыч меня выше, настолько я его умнее! – Лимонов все это время оставался в тени, эдаким Демиургом, пробуя управлять вздорными и глупыми, как ореховая скорлупа, либералами, однако те всякий раз выкидывали какую-нибудь дурь и портили все дело.