Она мило заулыбалась и сделала реверанс. Муж обхватил ее за талию:
– Да уж, плутовка! Подумать только – «мой кузен Гарри»! Да будь это не Джек, я бы рассердился на тебя, сокровище – потому что это нехорошая шутка!
Она похлопала его по руке и улыбнулась Джеку.
– Конечно, я никогда не позволила бы себе такого, если бы не знала, что он действительно джентльмен – и если бы он не спас меня от неминуемой смерти, – добавила она.
Майлз резко обернулся к Карстерзу.
– Что такое?
– Миледи преувеличивает, – улыбнулся милорд. – Просто я имел честь подхватить ее, когда она сегодня утром падала с лестницы.
О'Хара явно успокоился:
– Ты не ушиблась, сокровище мое?
– Господи, ничуть! Но я должна была как-то отблагодарить и была уверена, что ты не станешь меня выдавать, и я… Но…– опомнилась она, – похоже ты знаешь моего разбойника!
– Еще бы не знать, Молли. Да ведь это никто иной, как Джек Карстерз, о котором я так часто тебе рассказывал!
Она перевела изумленный взгляд на милорда:
– Может ли… возможно ли это – вы лучший друг моего мужа… лорд Джон?
Покраснев, Джек поклонился.
– Был когда-то, сударыня, – неловко ответил он.
– Когда-то! – возмутилась она. – Да если бы вы знали, как он говорит о вас! Но я дам вам побеседовать с ним – наверное, вам это будет приятнее. Я уверена, что вам надо очень много сказать друг другу, так что убегаю и оставляю вас одних.
Она любезно улыбнулась Джеку, послала мужу воздушный поцелуй и быстро вышла.
Карстерз закрыл за нею дверь и вернулся к О'Харе, который снова плюхнулся в свое кресло, стараясь скрыть неподобающее мужчине волнение.
– Ну-ка, усаживайся, Джек, и выкладывай все!
Милорд скинул плащ и расправил заткнутые в рукава манжеты. Из кармана элегантного алого сюртука для верховой езды он достал табакерку и неспешно открыл ее. Озорно поглядывая на О'Хару, он изящным движением взял понюшку и засеменил через комнату.
Майлз расхохотался:
– Что это?
– Это, милый друг, сэр Энтони Ферндейл, баронет. – Он церемонно поклонился.
– Похож. Но иди сюда, сэр Энтони Ферндейл, баронет, и рассказывай мне все.
Джек устроился на краешке стола, раскачивая ногой.
– По-моему, так ты почти все знаешь, Майлз. Например, тебе ведь известно о вечере у Дэра ровно шесть лет тому назад?
– Ничего мне о нем не известно! – возразил О'Хара.
– Неужели? Я считал, эту историю все слышали.
– Ну, Джек, не довольно ли пустой болтовни? Не забывай: я твой друг…
– Друг? Если ты знаешь правду обо мне, почему ты называешь меня другом?
– Не было такого времени, когда я не назвал бы тебя другом – и ты не спорил бы, не будь таким проклятым гордецом. Слышал я эту глупую историю про вечер с картами, но неужели ты думаешь, что я поверил?
– Это было бы естественно.
– Может быть, но я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить таким небылицам. И даже будь я настолько глуп, что поверил бы, – ты думаешь, я бы от тебя отступился? Хорош друг!
Джек молча уставился на свой правый сапог.
– Я знаю, что в тот вечер произошло что-то мне неизвестное, и у меня есть кое-какие подозрения, – но это твое дело, и в любом случае, у тебя были твои собственные соображения. Но, Джек, с чего это ты вздумал бежать черт знает куда, ни с кем не попрощавшись?
Карстерз продолжал разглядывать свой сапог и с трудом проговорил:
– Майлз, на моем месте… разве ты не сделал бы того же самого?
– Ну…
– Конечно, сделал бы. Мог ли я навязываться тебе в такой момент? Что бы ты подумал, если бы я это сделал?
О'Хара с силой ударил друга по коленке:
– Я не считал бы тебя таким дураком! Уехал бы с тобой, и ничто бы меня не остановило!
Джек поднял голову и встретился с ним взглядом.
– Знаю. Именно это… и… и… не был уверен. Да почему я мог быть уверен, что ты вообще со мной станешь разговаривать? Вчера вечером… вчера… я так боялся…
Рука на его колене сжалась.
– Глупый мальчишка! Глупый мальчишка!
Постепенно он выпытал у Карстерза все о прошедших шести годах, и хоть это был сильно сглаженный рассказ, Майлз, достаточно хорошо зная друга, понял, что осталось недосказанным.
– А теперь, – сказал Джек, закончив повестовование, – рассказывай о себе. Когда ты женился на очаровательной особе, которую я только что целовал?
– Мошенник! Я женился на Молли три года назад. Она прелесть, правда? А наверху спит малыш, твой крестник.
– Счастливец! Крестник, говоришь? Неужели ты не нашел для него кого-нибудь подостойнее? Я хочу на него посмотреть!
– Посмотришь. Ричарда видел?
– Год назад я остановил его экипаж. Было темно и видно плохо, но мне показалось, что он постарел.
– Постарел? Да его просто не узнать. Он настоящий старик. Хотя, клянусь, и неудивительно, живя в одном доме с этой бабой! Господи, Джек, как тебе повезло, что ты отделался от ее милости!
Карстерз задумчиво покачал носком сапога.
– Лавиния? А что с ней такое?
– Насколько я знаю – ничего, если не считать сварливого характера. Она устроила бедняге Дику отвратительную жизнь.
– Ты хочешь сказать, она не любит Дика?
– Не знаю. Иногда она так нежна, что только диву даешься, а иногда закатывает ему страшные скандалы. А сколько тратит! Конечно, она вышла за него из-за денег. Ее больше ничего не волновало – никогда.
Джек окаменел.
– И только такой неопытный дурак, как ты, мог этого не заметить!
Синие глаза заискрились смехом:
– Наверное. Вот ты, например…
О'Хара рассмеялся.
– О, я-то знал! Ей нужны были только деньги – а, оказалось, что их не так уж много: Дик отказался трогать то, что принадлежит тебе.
– Угу. Уорбертон мне сказал. Глупо с его стороны.
Майлз только хмыкнул.
Чуть прищурив глаза, Джек смотрел в окно.
– Так Лавйния его никогда не любила? Господи, ну и дела! А Дик?
– Боюсь, что он по-прежнему любит ее!
– Бедняга Дик! Черт бы ее побрал, эту женщину! Она вертит им? Я знаю, он всегда готов уступить.
– Не уверен. Но готов поклясться: если бы не Джон, он был бы и жизни не рад. Ему не хватает тебя, Джек.
– Кто такой Джон?
– Уорбертон не говорил? Джон – надежда всей семьи. Ему четыре с половиной. Баловной постреленок – просто прелесть!
– Сын Дика? Боже правый!
– Да, сын Дика и твой племянник. – Он замолчал и заглянул другу в глаза. – Джек, может, ты покончишь с этой тайной? Может, ты вернешься?
Он сжал руку Джека, но тот отдернул ее, и взгляд его стал вдруг скучающим и холодноватым.
– Я никакой тайны не знаю.
– Джек, старина, уж не собираешься ли ты и от меня таиться?
Изящные губы изогнулись в ласковой улыбке: