— Мы будем встречать их здесь, на террасе, ведущей в сад, — ответил Робин.
Кивнув, служитель вернулся к своим обязанностям.
— Некоторые гости приплывут по реке, а другие приедут берегом, — объяснил Робин сестре. — А терраса как раз посредине. Кроме того, ее величество приплывет из Уайтхолла на своей яхте, и я смогу незамедлительно приветствовать ее.
И, как будто по тайному сигналу, понятному только посвященным, начали прибывать приглашенные, следуя как со стороны реки, так и дороги, в казавшейся бесконечной процессии усыпанных бриллиантами платьев, камзолов, драгоценных украшений и ароматов благовоний — от самых легких до одуряющих. Велвет казалось, что ее лицо сведет от бесконечных улыбок, и правда, в конце концов щеки у нее занемели. Рука уже поднималась с трудом и была влажной от поцелуев, которые достались на ее долю. Стоя рядом с братом, она впервые в жизни увидела, какие обязанности приходилось исполнять ее красавице матери в то время, когда она еще была при дворе. Знала она теперь, что те же самые обязанности придется когда-нибудь исполнять и ей, после того как она станет женой какого-нибудь знатного лорда. Ребенку здесь не место; осознание этого факта привело Велвет в замешательство.
Наконец донеслись крики, предупреждающие о том, что королевская яхта появилась из-за поворота реки и направляется к Линмут-Хаусу. Робин взял Велвет под руку и прошествовал через сад мимо гостей вниз к причалу. Увидев брата и сестру, стоящих рядом, Елизавету Тюдор пронзило невероятное чувство, что все это когда-то уже происходило. Молодой граф, вне всякого сомнения, был точной копией своего покойного отца, и, хотя она знала Робина всю его жизнь, это сходство поразило ее только сейчас. А дорогая маленькая Велвет напомнила королеве Скай, хотя она вообще-то была и не так уж похожа на нее. Возможно, эта надменная посадка гордой юной головки . На мгновение Елизавете показалось, что время остановилось. Вид пары, стоящей в ожидании, навеял на королеву воспоминания более чем двадцатилетней давности, когда ее дорогой ангелочек, граф Джеффри Саутвуд, и его прелестная графиня, ее бывшая подруга Скай, жили тут, в Линмут-Хаусе.
— Ты видишь. Роб? — обратилась она к старому графу Лестерскому, сопровождавшему ее.
Он мгновенно понял, что она имеет в виду.
— Да, — ответил он, — сходство есть.
— Мы становимся старыми, Роб, — вздохнула королева.
Он взял ее руку и поднес к губам:
— Нет, Бесс. Это я становлюсь старым, а ты не состаришься никогда.
Она смерила его едва ли не циничным взглядом, но потом ее серые глаза потеплели. Они так давно вместе, с самого детства. Они даже родились в один день. Она похлопала его по руке.
— Знаешь, что молодой Саутвуд написал мне сегодня утром? Что нынешним вечером я буду в безопасности, окруженная только теми, кто любит меня. И что я не должна бояться Испании. — Она мягко рассмеялась. — Он в точности такой же придворный льстец, как его отец, но не настолько закоренелый еще, как покойный граф. А потом я вскрыла депеши, принесенные секретарем, и узнала, что испанский флот готовится к отплытию. Ну не смешно ли, милорд? Это празднество может стать последним, на котором я присутствую в качестве королевы Англии, если король Филипп не изменит своих намерений.
— Нет! — с чувством воскликнул Роберт Дадли. — Испанцам никогда не одержать победу над Англией, Бесс. Их единственным шансом была Мария Стюарт, и они упорно разжигали в ней огонь измены и злобы. Сейчас, когда она мертва, католическая Англия сплотится только вокруг тебя и никого другого. Случись выбирать между Бесс Тюдор, столь мудро правившей все эти годы, и Филиппом Испанским, народ встанет на твою сторону. — Он опять поцеловал ей руку. — Испания настаивает на том, что это религиозная кампания, но в наши дни и в нашем веке такого понятия просто не существует.
Королевская яхта мягко ткнулась в берег, где была быстро причалена линмутским лакеем. Елизавета Тюдор поднялась, расправляя складки ярко-малинового платья. На причале пред ней присела в реверансе Велвет и склонился в поклоне граф.
Выпрямившись, Робин подал руку королеве и помог ей сойти на берег.
Потом поцеловал ее все еще красивую руку, проговорив при этом:
— Добро пожаловать в Линмут-Хаус, ваше величество! Королева улыбнулась, обвела окрест нежным взором.
— Много же лет прошло с тех пор, когда меня в последний раз принимали здесь Саутвуды. Не думаю, что бывала здесь со времен твоего отца. Но все так же красиво, как мне запомнилось.
Предложив королеве руку, граф провел ее с причала в сад, где дожидались все придворные. Граф Лестерский предложил свою руку Велвет. Она холодно посмотрела на него, но руку приняла. Ее покоробил его нагловатый взгляд.
— О, — прошелестел он едва слышно, — ваша мама наверняка рассказывала вам обо мне, моя любовь. Очень жаль, что меня не было при дворе, когда вы приехали. Я Дадли.
— Я знаю, кто вы, милорд. Должна сказать, что ваш взгляд чересчур интимен для такого короткого знакомства. А моя мать никогда не говорила мне о вас.
Ее тон был довольно суров, но граф не обиделся. Скорее, это его позабавило, ибо она так молода. Его немного смутило, что Скай никогда не упоминала его имени, но, если принять во внимание его отношения с леди де Мариско, этого следовало ожидать.
— Ваши родители все еще в отъезде? — спросил он, переводя разговор на другой, более безопасный предмет.
— Да, милорд. Их ждут не раньше осени.
— Жаль, — проговорил лорд Лестерский задумчиво. — Мы могли бы использовать корабли вашей матушки в войне с Испанией.
Велвет резко вскинула глаза.
— О'Малли, — сказала она, — не вмешиваются в политику.
— Разве О'Малли не верноподданные королевы? — спросил он мягко.
— Я, милорд, не О'Малли, так как же я могу знать ответ на ваш вопрос? Что же касается меня, то я предана моей крестной, а мои родители преданы короне, но кроме этого, я ничего не могу сказать. В конце концов, милорд, я всего лишь молодая девушка, недавно принятая ко двору. Я не знаю света, ибо меня всю жизнь старательно оберегали от него.
Роберт Дадли хрипло рассмеялся, затем, остановившись, взял Велвет за подбородок и заглянул в глаза.
— Я бы сказал, моя крошка, что, хотя вы и недавно прибыли ко двору, учитесь вы очень быстро. Как я посмотрю, вы многое взяли от вашей матушки.
Она вырвалась, ее глаза сверкали:
— Сэр, вы позволяете себе вольности! Дадли рассмеялся еще раз:
— Моя крошка, вы, как я посмотрю, не имеете ни малейшего представления о том, что входит в понятие «вольности». Увы, я слишком стар и болен, чтобы просветить вас, но были времена, Велвет де Мариско, о да, когда-то были времена… — Его голос затих.