— Я так и поступил бы, если бы мог. — Николас удрученно покачал головой. — Но у меня есть обязанности…
— Да, да, я осведомлена о ваших обязанностях, — перебила его Элизабет и устремила свой взгляд в потолок. — Говорите, что это за компромисс.
— Вы продолжите распоряжаться вашими счетами, как делали это до сих пор. Я буду проверять их ежедневно до тех пор, пока не приду к выводу, что в этом нет необходимости.
— Это в высшей степени смешно! — Она скрестила руки на груди. — Я этим занималась в течение трех лет, и никто не заглядывал мне через плечо.
— Тем легче вам это будет делать сейчас.
— А если я откажусь? Он пожал плечами.
— Я лишу вас возможности заниматься бесконтрольной финансовой деятельностью. Наложу на нее запрет. Вы, разумеется, будете получать содержание. Достаточные суммы для ваших личных нужд и особые — для вашего хозяйства.
— Ясно, — как отрезала она. — Я принимаю ваше предложение, но только как меньшее из двух зол. На какой срок, полагаете вы, заключается это компромиссное соглашение?
— До кануна Рождества. До рождественского бала Эффингтонов, — не задумываясь произнес он и поморщился.
Это было первое, что пришло ему в голову, а он уже очень долгое время не говорил первое, что приходило на ум, если речь шла о какой бы то ни было торговой сделке. Элизабет, разумеется, ничуть не походила на тех мужчин, с которыми ему случалось заключать сделки, а теперешний разговор был намного важнее любого бизнеса. К тому же с того вечера в канун Рождества, когда они с Лиззи виделись в последний раз перед его отъездом, прошло десять лет. Трудно найти лучшее время, чем канун Рождества, и лучшее место, чем рождественский бал, для того чтобы возобновить желанные ему отношения. В этом была даже своего рода ирония.
— До кануна Рождества? — Глаза у Элизабет широко распахнулись от изумления. Иронии она явно не оценила. — До рождественского бала?
— Если только это не вызывает у вас возражения.
Николас постарался произнести эту фразу как можно небрежнее, словно не придавал особого значения названной им дате.
— Мне все равно, — ответила Элизабет, дернув плечиком, что противоречило полному обиды выражению ее глаз. — До Рождества осталось всего несколько недель. — Она помолчала, и Николасу казалось, что он видит, как ворочаются винтики и колесики у нее в голове. — Ну хорошо. Я готова с этим согласиться.
— Но у меня есть некоторые условия, — поспешил добавить он.
— Я так и думала, что они будут мне предложены, — произнесла она с недовольной гримаской. — Что же это за условия?
— Во-первых, — собравшись с духом, сказал он, — вы должны позволить мне сопровождать вас на обед в дом моего дяди.
— Я вряд ли…
Николас не дал ей договорить:
— Вы ведь больше не носите траур. Кстати, на вас очаровательное платье. — Он бросил взгляд на ее одеяние из шелка цвета спелого персика. Платье подчеркивало теплые тона кожи Элизабет и оттеняло нежно-розовый румянец. — Оно вам очень идет.
— Я знаю. — Элизабет весело улыбнулась. — Все, что я ношу, мне идет. Хорошо, что благодаря моему умению обращаться с деньгами у меня достаточно средств на приобретение нарядов.
Николас не клюнул на эту приманку и переменил тему разговора:
— Я, разумеется, не первый джентльмен, который готов сопровождать вас после того, как вы овдовели?
— Можете быть совершенно уверены в том, что не первый. — Она негромко рассмеялась понимающим смехом, который не слишком понравился Николасу. — Я вдовею, как вы знаете, сэр Николас, уже несколько лет, но моя жизнь не прекратилась со смертью моего мужа. Я всегда любила развлечения, которые может предложить лондонское высшее общество, а после того как прошел положенный срок траура, я не видела необходимости блюсти его всю оставшуюся жизнь. Лорд Лэнгли мертв, но я вполне жива.
— Что верно, то верно, — сказал Николас скорее самому себе, чем ей.
— В последние два года мне было приятно посещать светские развлечения в сопровождении симпатичных мне джентльменов.
С минуту она смотрела на Николаса испытующе, словно раздумывая, симпатичен он ей или нет.
—Да?
Не ответив ни слова на этот вопрос-междометие, Элизабет встала и прошла через всю комнату к столику, на котором стояли стаканы и графин.
— Вечер был очень долгим, и я полагаю, настало время для бренди.
— Бренди — это прекрасная идея. — Он тотчас последовал за Элизабет к столику. — Но вы уклонились от ответа.
— Правда?
— Вы не дали согласия на мое условие.
— Вот как? — Она налила бренди в два стаканчика и один вручила Николасу. — Вам непременно нужно мое согласие?
— Непременно.
— Говоря по правде, у меня нет выбора, не так ли? — Она пожала плечами. — Хорошо, я позволяю вам сопровождать меня на обед к вашему дяде.
— И во всех других подобных случаях в течение грядущих нескольких недель, — быстро добавил он. Если ему суждено завоевать сердце Элизабет в предрождественские недели, он должен находиться с ней вместе как можно чаще и дольше. — Особенно на рождественский бал.
— Боже правый, это может быть не слишком удобно. — Элизабет пригубила бренди. — Поскольку это обозначает конечный срок нашего соглашения, я приняла бы ваше предложение сопровождать меня на рождественский бал, но я уже получила и приняла другое.
— Так измените ваши планы.
— Это было бы непростительной грубостью. — Она покачала головой с деланным сожалением. — А я стараюсь не быть непростительно грубой.
Николас произнес с усмешкой:
— Однако сегодня днем вы…
Примите мои извинения, сэр Николас, — заговорила она самым невозмутимым тоном. — Я была просто захвачена врасплох. Ваше появление потрясло меня, а день и без того был полон потрясающих и неприятных сюрпризов.
Он посмотрел ей прямо в глаза.
— И я тоже оказался неприятным сюрпризом?
— Да, — улыбнувшись, ответила Элизабет.
— Понятно.
Николас не мог решить, то ли она поддразнивает его, то ли флиртует таким вызывающим манером, то ли хочет свести его с ума. Может, и то, и другое, и третье.
— Ну и как, оправились вы от потрясения?
— Почти.
Она смотрела на Николаса с выражением полного простодушия, которому он ни на секунду не поверил. Он сейчас готов был отдать большую часть своего состояния за возможность прочитать ее мысли.
— Смею ли я спросить, есть среди сопровождающих вас джентльменов тот, кому вы отдаете предпочтение перед всеми другими?
Слова сорвались у него с языка прежде, чем он успел подумать, стоит ли их произносить.
Если есть мужчина, который уже добился ее сердечной привязанности, его собственные усилия напрасны. Нет, не напрасны, ему просто будет труднее достигнуть цели. С годами Николас понял, что всегда лучше заранее знать, с какими препятствиями придется иметь дело, затевая то или иное предприятие.