Читать интересную книгу Ведовство и ведьмы в Англии. Антропология зла - Юлия Игина

Призыв к избавлению от ведьм проходит лейтмотивом через памфлетную литературу, начиная с самого раннего периода: «К деяньям злобным присмотрись, // Ты, дорогой друг, и молись, // Дабы забрал Бог поскорей // От нас сих ведьм со свитой всей» (1566)[487]. Как известно, единственно верным способом избавления от ведьм считалась смерть последних, утверждаемая государственными законами. Автор памфлета 1589 года ясно выражает эту идею: «Если бы мы не забывали обо всех тех милостях и бесчисленных благах, которыми Господь осыпает нас каждый день нашей жизни, то наверняка простились бы со своими греховными привязанностями и дурными склонностями к омерзительным деяниям, противным как Богу, запретившему их в своих могущественных заповедях, так и человеку, чей закон называет такие деяния ненавистными Господу, на чьем слове стоят и которое заключают в себе все земные законы, применяемы для того, чтобы наказывать и уничтожать тех порочных и закоренелых нарушителей заповедей Всевышнего, которые по все законам человеческим заслуживают казни»[488]. Однако, как считают исследователи, процент реально казненных по приговорам английских судов ведьм все же был очень низким в сравнении с континентальными странами[489]. Поэтому распространенность идеи об искоренении ведьм в обществе следует рассматривать скорее как результат пропаганды принятых государством законов против ведьм, общественных настроений, массовых паник и страхов, возникавших вокруг тех или иных случаев и судов над ведьмами, а также сложных событий социально-политического или религиозного характера, чем непосредственным отражением практики преследований[490].

Таким образом, спровоцированный государственной антиведовской политикой новый образ ведьмы в общественном восприятии приобрел в этой связи черты идеальной преступницы — злобной, маргинальной, чужой и очень опасной для общества, а потому достойной смерти. Эта интерпретация в эпоху преследований ведьм получила статус социальной нормы. С ее помощью общество определило ведьмам должное место в миропорядке, коим оказалось место вне социального бытия, и бытия как такового — в смерти. В результате дальнейшей эволюции феномена «охоты на ведьм» образ ведьмы-преступницы станет составной частью персонажа «ведьмы-карги», и этому последнему будет суждена долгая судьба самого популярного и выразительного общественного стереотипа ведьмы.

Глава II

Социальный дискурс: ведовство в общественно-популярном восприятии

§ 1. Популярные памфлеты и их авторы: проблема реконструкции общественного восприятия ведовства

Благодаря существовавшей в Англии традиции публиковать отчеты о примечательных судебных процессах и отсутствию строго регламентированных правил ведения судебного делопроизводства[491], многие материалы судов над ведьмами, как правило, крупных и громких, дошли до нас в качестве популярных памфлетов о судах над ведьмами, или антиведовских памфлетов. По уникальности, характеру, объему и многообразию содержащейся в них информации, памфлетные материалы, без сомнения, являются одним из наиболее значимых корпусов источников по истории ведовства и «охоты на ведьм»[492]. В силу своеобразия жанра памфлетной литературы и особенностей, возникших в результате приспособления последней под ведовскую проблематику (произошедшего в рассматриваемый период), анализ такого рода источников дает возможность не только исследовать событийный пласт английских процессов над ведьмами, но и проникнуть в восприятие этих процессов их непосредственными участниками, наблюдателями и современниками. Однако прежде чем углубиться в особенности реконструкции самого феномена «охоты на ведьм» по такого рода памфлетам, я считаю необходимым остановиться на некоторых аспектах истории их возникновения и месте, которое они занимали в системе информационной печатной продукции того времени.

Возникновение в Англии памфлетной литературы о ведовстве хронологически совпадает с формированием самого феномена «охоты на ведьм». Несмотря на то, что законодательное оформление преследований ведьм состоялось еще при Генрихе VIII, с изданием антиведовского билля 1542 года, тогда эта норма права еще не успела укорениться, поскольку действие билля, длившееся 5 лет, было прекращено в рамках новой законодательной программы Эдуарда VI в 1547 году. Фактические преследования, аресты и суды над ведьмами начались только в елизаветинское время, после издания нового антиведовского акта 1563 года[493]. Первый известный историкам английский ведовской процесс датируется как раз годом издания акта, то есть, 1563 годом, однако памфлет об этом процессе не сохранился[494]. Первые же памфлеты появились после серии процессов, произошедших через три года после издания акта в 1566 году[495]. Естественно, что собственно теоретическое осмысление ведовства, оформленного в виде демонологической литературы, в Англии того времени еще не произошло. На этом основании можно предположить, что антиведовские памфлеты являются одними из первых источников (наряду с источниками правового и судебного характера — биллями, актами и судебными отчетами), в которых зафиксировано возникновение феномена ведовства в Англии.

Традиционно, исследователи относят памфлеты к популярной литературе, которая в конце XVI — начале XVII веков, по данным Н. Хейл, составляла около четверти от всего объема печатной продукции в Англии[496]. Под термином «популярная литература» понимается литературные произведения, написанные профессиональными авторами и опубликованные частными издательствами для продажи в среде самой широкой читающей публики[497]. Вплоть до 1620 года памфлеты печатались старинным английским готическим шрифтом (black-letter), в то время как антиква стала стандартной для других типов изданий уже к 1590 году. По мнению С. Кларк, стиль шрифта является показателем аудитории, для которой предназначались те или иные издания. Так, антиква была принята в изданиях, предназначавшихся для более образованного и культурного читателя, старинный готический шрифт использовался в более популярных и менее специальных изданиях, таких как издания баллад, сказок, пьес, новых памфлетов и прокламаций. Поэзия, предназначенная для джентльменов, печаталась антиквенными шрифтами[498].

Эстамп из памфлета: Philip J. The Exatination and Confession of Certain Witches at Chelmsford in the County of Essex. London, 1566.

Характерными жанровыми особенности подавляющего большинства антиведовских памфлетов являются простота стиля, способов изложения и языка, облачавшие популярные сюжеты и мотивы в доступную и предельно понятную даже самому неискушенному читателю форму. Однако, если с точки зрения литературных и жанровых особенностей, принадлежность памфлетов к популярной литературе, созданной для народной аудитории, не вызывала сомнения[499], то относительно их действительной известности и популярности в народной среде полной уверенности у исследователей не было.

Дело в том, что долгое время в историографии господствовало мнение, которого и сейчас придерживается ряд исследователей, согласно которому основная масса простолюдинов — горожан и, особенно, крестьян, в рассматриваемое нами время оставалась по преимуществу неграмотной[500], а потому реальное знакомство с популярной литературой напрямую фактически оставалось уделом меньшинства. Однако это положение подверглось тщательной ревизии рядом ученых, признавших его несоответствующим исторической действительности.

Так, согласно сравнительно недавним исследованиям, ассортимент и объемы популярной печатной продукции в рассматриваемый период представляются довольно внушительными. Только один лондонский памфлетист Джон Тэйлор написал около 150 различных памфлетов и около 500 000 отдельных стихов, путеводных заметок, политических комментариев и шутливых историй в первой половине XVII века. Количество экземпляров альманахов составило 400 000 единиц в год в XVII веке. Продажи произведений одного только популярного астролога Уильяма Лилли составили 30 000 экземпляров в год. Дешевые издания народных сказок и баллад также продавались в огромных количествах: один английский издатель Чарльз Тайз выпустил 90 000 томов в 1664 году. Баллады, напечатанные в виде листовок (single print), были также многочисленными: тот же Ч. Тайз выпустил около 37-500 балладных листов. Только около 3000 единиц баллад было зарегистрировано Книгоиздательской компанией в XVI–XVII веках, что означает, что в этот период было напечатано 15 000 или около того экземпляров этих баллад. Более удивительно недавно подсчитанное количество так называемых «newsbook» — прототипов современных информационных газет, — которое только лишь в 1620–1630 годах, составило цифру свыше 5 млн.[501]. В свете вышеприведенного материала возникает правомерный вопрос: если утверждение о повальной безграмотности английского позднесредневекового населения — верно, то, как тогда объяснить необходимость издания такого количество популярной литературы?