а договор срывается. Так сказать. Нехорошо…
При слове «Слободский» компашка вмиг перестала ржать. Улыбки сползли с наглых морд, сменившись озадаченными физиономиями.
— Так вы от Слободского? — уже миролюбиво прохрюкал Шнырь. — Тю-ю… Так бы сразу и сказали.
— Вот и говорим, — Наташа прищурилась.
— Накладочка небольшая вышла, — покачал головой Шнырь (как он это делает без шеи, не пойму). — Но свои обязательства мы выполним.
— Когда? — сверлила его взглядом девушка.
— Скоро, девочка, скоро… Товар уже у нас. Только из города его вывести проблематично стало. Нашего человека, что на шлагбауме стоял, партизаны шлепнули. По незнанию, видать. А теперь мы новые пути ищем.
— Никакого человека на пропускном пункте мы не шлепали. Вы все врете, — процедила Наташа.
— Ну как же? — вмешался морячок (раз в тельняшке, значит, будет морячок) — Вот и сеструха его стоит. — Он кивнул на «Фрекен Бок» в фартуке. — У нее можешь спросить.
Та выставился вперед грудные «мячи» и прокуренным голосом прохрипела:
— Веньку моего красноперые пришибли! Штырь, так стало быть, с них компенсация требуется. Пусть доплачивают еще половину от оговорённого.
— Угомонись, Татьянка, — толстяк дипломатично лыбился. — Они ж по незнанке. Война ведь, всякое бывает. Да и Венька твой партизан расстреливал, вот они его и вычислили, наверное, да, красавица?
— Я вам не красавица, — щеки Наташи полыхнули, — я солдат красной армии. Когда вы выполните обязательства? Или верните мне деньги.
— Так нету уже денежек, — снова вмешался морячок. — Считай ушли нужным людям для приобретения товара.
— Тогда покажите оружие и боеприпасы, на которые потратили деньги.
— Да, пожалуйста, — Шнырь подмигнул морячку. — Сивый, проводи даму в подвал. Пущай посмотрит.
— Это можно, — лыбился морячок. — Прошу за мной, господа партизаны.
Он встал и направился к выходу. Мы за ним. Вошли в одну из комнат.
— Ну-ка, подсоби, — бандит уперся в комод и кивнул мне.
Вместе мы с трудом сдвинули громоздкую гробину. Под ним оказался люк на петлях. Морячок откинул крышку и глянул в черноту подполья:
— Вон, ящички стоят, видите?
— Нет, — замотала головой Наташа. — Темно ведь. Есть фонарик?
— Такой роскоши не имеем, — хмыкнул бандит. — Свечка есть, только туда спуститься надо будет. Не бьет свечка лучиком, как фонарик.
— Я спущусь, — кивнула Наташа.
— Давай лучше я, — я отстранил девушку и нащупал под одеждой твердь парабеллума. — Тут постой.
Шнырь вручил мне огарок свечи, обмотанный тряпкой и воткнутый в консервную банку.
— Я один боюсь, вдруг там крысы, — улыбнулся я. — Давай, браток, вместе спустимся. Ты первый.
— Да, пожалуйста, — морячок беспокойно прищурился, на секунду задумался, а потом нырнул в подполье и ловко спустился по приставной деревянной лестнице.
Я спустился за ним. Чиркнул спичкой и зажег свечу.
Глава 11
Робкое пламя высветило деревянные ящики с накладными защелками и «росписью под свастику» и прочий фашистский реализм.
— Ну, вот! — пропел Сивый, похлопав себя по груди. — Проверяй, дядя, товар. И девке своей скажи, что Шнырь слово держит.
Я подошел к ближайшему ящику, при этом, боковым зрением не выпускал из виду морячка и откинул дверцу ящика. Бум! Та грохнулась на петлях, открыв содержимое «ларчика». Отблеск свечи несмело заглянул внутрь, а я вытянул шею. Внутри пусто, только дохлый таракан валяется.
Рывком я выхватил пистолет, но морячок с проворством мартышки уже взлетел по лестнице наверх. Не успел я глазом моргнуть, как он уже был вне досягаемости выстрела. Но стрелять не пришлось. Наверху послышалась короткая возня. Я подскочил к лестнице, недоумевая, почему Сивый не захлопнул люк над моей головой, но в следующую секунду все понял. Там его встретила Наташа.
Морячок скатился вниз по лестнице с разбитой башкой. Я задрал голову. В проеме нависла Наташа с чугунным утюгом в руке. Ай, молодца! Не прозевала подставу.
Сивый тем временем завозился и заохал на земляном полу. Я наступил ему на грудь одной ногой и сунул ствол парабеллума в ухо.
— Сейчас сыграем в игру, — ледяным голосом процедил я. — Я задаю вопросы, ты отвечаешь правду, усек?
— Шнырь вас расход пустит, — зло усмехнулся тот. — Да, ты знаешь, дядя, с кем связался, да мы…
Бам! — я не дал договорить и пнул бандита под ребра. Зарядил сильно, чтобы понял серьезность ситуации. Пока он скулил и выл, прикрыл ему рукой рот. Через минуту тот отдышался и смотрел на меня глазами побитого пса.
— Повторим игру, — ухмыльнулся я. — Первый вопрос. Вы изначально нас собирались опрокинуть с товаром?
— Да никто вас опрокидывать не собирался! Накладочка вышла! — простонал морячок наглую ложь.
— Я же сказал, — пнул его еще раз от души, — Врать совсем нельзя.
От второго удара бандит скрючился пуще прежнего, шипел проклятия с зажатым ртом, что-то бормотал, а когда его отпустило, я повторил вопрос. Тот в ответ испуганно замотал головой.
— Я же сказал, — грозно прорычал я, занося над ним ногу для очередного удара, — врать нельзя.
Тогда Сивый судорожно закивал:
— Это все Шнырь виноват! Жадный он больно! Решил за оружие деньги взять, а товар схоронить до лучших времен! Говорят, скоро оно на вес золота будет! Немцы и русские перебьют друг друга и останемся только мы. Элементы нейтральные и своим хабаром дорожащие. Вот у кого будет оружие, тот и станет рулить и власть к рукам приберет.
— Вот ты гнида! — прошипел я. — Ждете, когда нас немец перебьет! Только долго ждать придется. Сколько еще человек в доме?
— Никого больше. Шнырь, Танька и Шипиля, это который беззубый.
— Не врешь?
— Вот те крест, дядя!
Хрясь! — ударом рукоятки пистолета я раскроим ему череп. Ударил в висок, где кость потоньше. Брезгливо вытер рукоятку о тельняшку убитого. Сдохни, гнида.
Сверху свесилась Наташа и встревоженно прошептала:
— Саша, кто-то идет.
Я вскарабкался по лестнице, но не успел выбраться, лишь высунул голову над подполом, когда в комнату «закатился» толстяк с советским «ППШ» в руках. Он сходу полоснул по мне затяжной очередью, но я успел нырнуть обратно в яму. За шиворот свалились выбитые сверху щепочки. Краем глаза успел увидеть, как Наташа нырнула и спряталась за шкаф.
Доски над моей головой прогнулись от шагов Шныря. Струйка песка посыпалась сверху.
— Сивый! — крикнул он. — Ты где там? Вылазь!
— Вашего Сивого на сковороде уже черти жарят, — громко ухмыльнулся я. — Брось автомат и разойдёмся миром. Все честно. Вы хотели нас кинуть, и возможно даже убить. Смерть Сивого — это наша небольшая компенсация, — я заговаривал Шнырю зубы, чтобы понять, где он находится в комнате. Реально торговаться с ним явно нет смысла. Живыми нас отсюда не выпустят. Пусть считает, что мы хотим компромисса.
— Ты Сивого убил? — взревел толстяк. — Тебе п*здец, фраерок! Но сначала я твою девку использую