— Чивоха! — громко позвал Джемо. — Чивоха, мне тут помочь надо, не пришлешь пару ребят?
Песня в трактире оборвалась, тут же раздался взрыв хохота. Джемо, улыбаясь, поглядывал то в зал, то на грохенцев.
— Я ведь к вам вроде с душой отнесся, — беззастенчиво соврал он. — А ты, рыжий, и сам нарвался, и друга своего в беду втравил. Тут вам не…
Он прищурился, разглядывая кого-то на дороге. Большая и Медовая светили в эту часть ночи одновременно, и вышибала уже мог сосчитать приближавшихся: четверо. Судя по звону, тоже вооружены. Но наверняка не хуланы — те бы непременно пошатывались и пели, а у этих лишь один прихрамывал.
— Что ж ты замолчал, любезный? — Ромиль невозмутимо потягивал пиво. — Живот прихватило?
— Я тебе сейчас все про свой живот расскажу! Стойте-ка пока, парни. — Джемо удержал возле себя двух полупьяных хуланов, выскочивших из трактира с увесистыми кружками в руках.
Новые действующие лица между тем пошли быстрее, явно намереваясь миновать «Вельшейского странника» как можно незаметнее. При этом все четверо странным образом шагали в ногу, и Джемо скорчил враждебную гримасу.
— Стража, что ли? Скажите Чивохе, что много странных типов этой ночью вокруг бродит.
— Где же много? — икнул один из хуланов. — Вон да вон, только и всего! Эй, проваливайте в Ад, топота чегишайская!
— Да тише, вдруг это облава? — зашептал ему в ухо Джемо, заталкивая в трактир. — Так всегда начинается: часть рядом крутится, часть со стороны леса зайдет… До князя как до утра далеко, вот они и вытворяют тут что хотят. Скажи Чивохе. — Сам вышибала в порыве дружеского рвения вышел на дорогу. — Эй, любезные, а нельзя ли поинтересоваться… Ого, да это же «самый черный грач» собственной персоной! Господин Эшуд Методе, а рядом Хромой Леппе! Это что же, ваша сраная полиция теперь имеет право и по княжеским землям бродить, да еще переодевшись?!
— Что б ты сдох, Джемо! — посоветовал вышибале Леппе. — Отстань, не видишь — мимо идем.
— Так мимо, что даже запыхались! Неужели пивка не желаете, как те двое ваших дружков, что под деревом спрятались? Я налью! Особенно вот вам!
Джемо вытянул длинный грязный палец по направлению к Шели и Вику, имен которых не знал, но прекрасно помнил по дневной ссоре.
— Будь я полицейским, — спокойно сказал Шели, — я бы тебя арестовал. Но за стенами я не полицейский, даже если бы был в форме. Поэтому я просто скажу тебе: до свидания, Джемо! И пойду дальше.
Именно это Грамми и сделал, увлекая за собой раскрасневшегося Вика. Следом шагнул Хромой, а Нетоле даже хлопнул вышибалу по плечу:
— До встречи, дружище!
Несколько удивленный, Джемо переводил глаза с переодетых «грачей» на пустую дорогу, ожидая увидеть там подкрепление. Но подкрепление пришло к нему: из трактира вышел Чивоха Пуговка, а за ним повалили хуланы, вооруженные чем попало.
— Кто смеет устраивать на меня облавы, когда я на княжеской земле?! — заорал Чивоха. — Это нападение, а защита не грех!
— Защита не грех! — Хуланы, не разбираясь далее в происходящем, кинулись к «грачам».
Без остановки и весьма быстро прошагав порядочное расстояние с правого берега через мост Трех Дев, полицейские изрядно устали и сейчас не убежали бы даже от пьяных. Кроме того, мысль о бегстве даже в голову не пришла Палассе, который тут же выхватил саблю и не оглядываясь пошел навстречу врагам.
— И почему Вик всегда так уверен, что мы будем рядом? — Шели тоже обнажил оружие. — Так и хочется однажды устроить ему сюрприз. Эй, голодранцы! Вы совершили малый грех, а теперь напрашиваетесь на большой! Кому тут руки поотрубать?!
Нетоле и хрипящий от злости Леппе встали рядом. Их быстро окружили, и сабли уже позвякивали то о бок железной кружки, то о кривой никейский кинжал, уже вскрикнул от боли кто-то из хуланов, как все перекрыл рычащий бас:
— Чивоха, стой! Это же тот говноклюй, что приходил ко мне вечером!
— Черный? — Чивоха протолкался между сподвижниками. — Точно. Так ты ко мне пришел, парень? Галашше что-нибудь нужно?
— Нет, то есть… — Эшуд посмотрел на Леппе, но тот тоже пока ничего не придумал.
— Не успели еще его подрезать? — рядом с Чивохой появился его побратим, низенький да толстенький Кроха Ляссен, обладатель баса. — Вот как бывает: сидим, отмечаем твое спасение, а неплохого человека чуть не изуродовали. Но ты уж прости, «грач», сам понимаешь — мы люди грешные, да не пропащие, никто бы тебя не убил.
— Конечно, я понимаю!
Эшуд широко улыбнулся, блеснув в темноте крупными зубами. На самом деле ему и в голову не приходило, что встреча у трактира может кончиться чем-то кроме порезов да, что очень возможно, переломанных костей. Не приходило до тех пор, пока он не увидел Чивоху Пуговку, про душу которого точно знал: она на пути в Ад. Стоя рядом с убийцей, приходилось переминаться с ноги на ногу, очень уж дрожали колени.
— Так чего хочет усач Галашше? — Чивоха шагнул прямо к Эшуду, заставив Вика отвести острие сабли, обнял за шею. — Честно говоря… — прошептал он «грачу» в самое ухо, — честно говоря, сегодня я ничего не смогу, ребята напились. Праздник, и вообще… Но завтра сделаю что нужно, счет есть счет. Кстати, когда повесят Фичу и этого другого ублюдка?
— Завтра же, наверное, и повесят, — предположил Эшуд, морщась от чесночного запаха. — А сейчас мы просто идем по личному делу. Господии Галашше сказал, что раз этот трактир под покровительством Чивохи Пуговки, то нам и ночью ничто не угрожает.
— Мы в отпуске! — вставил слово и Леппе. — Пока идем в Грохен.
— Грохен — это то еще местечко! — почему-то обрадовался Чивоха. — Если уж отдыхать, то именно там! Но это если у вас имеются деньжата, а если нет — лучше не связывайтесь с тамошними вышибалами. Мне кажется, они все душегубы… Но Святым Отцам виднее. Что ж, тогда отойдите все от моих друзей! Пошли, ребята, выпьем.
Леппе решительно отказался, начались препирательства. Теперь оружие пришлось убрать, л от этого противостоять обнимающей, хлопающей по плечу, подталкивающей к трактиру толпе хуланов стало гораздо труднее. Эшуд пытался что-то втолковать Чивохе, но тот лишь улыбался, а Шели и вовсе молчал, потому что кто-то шепнул ему, что на втором этаже, в комнатке, есть одна дама, не знающая, что делать со своей течкой.
Джемо, озадаченно почесывая затылок, отошел в сторону. «Грачей» он ненавидел, сколько себя помнил, и был уверен, что хуланы это его чувство полностью разделяют. Что-то менялось в Иштемшире… Вдруг он круто развернулся, щурясь в темноту под деревом:
— Постойте-ка! А те двое — с вами?!
— Какие еще двое? — У столика покачивался Кроха Ляссен, справляя малую нужду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});