Бен, улыбнувшись, покачал головой и сказал:
— Поверьте, он не всегда ревет. Когда надо, и он, и я можем быть ласковыми, как домашние киски. Знаете что, — он сделал несколько шагов вперед и оказался перед девушкой; она не собиралась пятиться назад, это было не в ее правилах, — отошлите вашего шофера, и мы поедем на берегу моря, выпьем по бокалу коктейля, поужинаем. Что вы на это скажете?
— Посмотрим, — ответила Хэлен, улыбнувшись. Но вторая часть фразы, в которой она собиралась сказать ему о настоятельной необходимости поработать дома, вследствие чего вряд ли сможет принять его любезное приглашение, повисла в воздухе, потому что из открытых дверей раздался голос Виктора:
— Обеспечиваете себе приятный вечерок, Бишоп?
Хэлен не удивилась, увидев, как напряженно застыло лицо Бена, перед тем как он медленно обернулся к своему патрону. Не многие решились бы связываться с Виктором Уэстоном. Его голос был таким суровым, словно он собирался сокрушать им скалы, и остался таковым при дальнейшем разговоре:
— Вы подсчитали объем продукции, планируемой на первое полугодие будущего года? Я просил вас об этом утром, надеюсь, вы не забыли?
Разве он действительно просил его об этом? Хэлен не помнила такого. Она слишком старалась сделать вид, что поглощена каждым словом, слетавшим с губ Бена, чтобы вдумываться в суть общего разговора. По ее спине невольно пробежали мурашки. Она ни за что не хотела бы оказаться на месте управляющего, если он и в самом деле забывал.
Старательно избегая тяжелого, пристального взгляда Виктора, Хэлен собрала свои вещи и тихонько пробормотала:
— Я оставлю вас. Витор, должно быть, уже ждет. До завтра, Бен!
И бесшумно скользнула к двери, внутренне трепеща, как и всегда, когда Виктор оказывался поблизости. В голове ее словно зажегся красный сигнал тревоги — интуиция подсказывала ей, что по неведомо какой причине ее временный шеф вне себя от гнева. И тут у нее перехватило дыхание, а ноги в одно мгновение стали мягкими, как вата, когда его рука вдруг поднялась в дверном проеме, преграждая ей путь.
Уэстон произнес тихо и зловеще:
— Витора здесь нет. Подождите меня внизу, в машине, я скоро освобожусь.
Он отступил в сторону, давая ей пройти, и Хэлен, пытаясь придать своей походке как можно больше твердости, прошла через пустую приемную, по безлюдным коридорам, мимо двери в столовую, где они с Амалией весело болтали в обед над тарелками с салатом, и вышла через боковую дверь на стоянку, освещенную золотом садящегося солнца.
Она вовсе не предполагала, что ей придется сегодня еще раз общаться с Виктором. Девушка намеревалась уютно поужинать в своей комнатке и провести вечер за работой. Ей совсем не хотелось видеть будущих супругов, Уэстон. Ни одного из них.
Дверца машины была открыта, но девушка не стала садиться внутрь. Она облокотилась о сверкающий кузов, надеясь, что солнечный жар сумеет изгнать из ее груди зимний холод. Она чувствовала, как ледяные пальцы отчаяния безжалостной хваткой сжали ей сердце. Отчаяние пришло, когда Хэлен поняла, что оказалась безоружной перед Виктором, что ей никакими силами не справиться с безумием, охватывавшим ее каждый раз, как она видела его. А стоило ей только увидеть его, как единственным желанием становилось прикоснуться к нему, ощутить этого человека, и ничто — ни жестокие и несправедливые слова, которые он говорил ей в начале их знакомства, ни понимание того, что за тип мужчины он собой представляет, ни ее разборчивость и благоразумие — не могло уже ей помочь. И чем чаще она его видела, тем сильнее ее тянуло к нему. И с каждым разом становилось все хуже и хуже.
Если бы только он и Стефани выбрали для своего отдыха другое место, с тоской думала Хэлен, бессильно сжимая зубы. Или Уэстон не приезжал бы сам на фабрику. Если он собирается и впредь появляться так неожиданно, она не будет иметь ни секунды покоя. Или же он нуждается в перемене обстановки, цинично подумала Хэлен. Хотя он и Стефани находятся в близких отношениях и собираются пожениться, Виктор, несомненно, смотрит на общение с невестой как на обязанность, выполнение которой обеспечит ему будущее. Не может же он и впрямь быть влюбленным в избалованную дочь председателя!
— Садитесь в машину!
Этот лаконичный приказ заставил все нервы Хэлен напрячься, как струны. Она знала, что стоит ей позволить себе расслабиться, как ее тут же начнет бить дрожь. Она стиснула зубы, когда Уэстон открыл перед ней дверцу переднего сиденья, нетерпеливое выражение его лица сменилось мрачным, потому что девушка покачала головой и срывающимся голосом произнесла:
— Я собираюсь посвятить часа два осмотру города, а потом возьму такси. И не ждите меня к ужину, я перекушу в городе.
Тут она вынуждена была замолчать, так как под его взглядом слова ее перешли в жалкое лепетанье. Тоном, не допускающим возражений, Уэстон произнес:
— Нет. Если вы хотите осмотреть город, вам придется сделать это или в обществе Витора, или в моем. Но не одной и не с Бишопом. Это вам понятно? А теперь садитесь в машину. Я хочу сказать вам еще кое-что, и вы меня выслушаете.
Он даже не дал ей возможности защищаться. Хэлен только собралась сказать ему, что со своим свободным временем она вольна поступать по собственному усмотрению, но Виктор стоял, решительно расставив ноги в черных джинсах, и от этой позы веяло неприкрытой угрозой. Хэлен уже чувствовала, как кровь начинает стучать в висках и бежать по жилам все быстрее и быстрее.
Подчиняясь требованию, девушка скользнула на сиденье и с покорностью ожидала, когда Уэстон присоединится к ней. Но она все-таки еще не настолько утратила самоуважение, чтобы позволить ему одержать победу так легко. Как только он опустился на соседнее сиденье, не успев еще завести мотор, Хэлен холодно произнесла:
— Возможно, что вы и правы. Вы лучше знаете окрестности, чем я. Скажите Витору, чтобы завтра после работы он заехал за мной, и пусть он будет моим телохранителем, поскольку вы, очевидно, считаете, что я нуждаюсь в охране. А теперь, — она скромно сложила руки на коленях, — что вы хотели мне сообщить?
Девушка ожидала нудной лекции на тему о непростительном нарушении ею правил субординации, соблюдать которые необходимо каждому подчиненному. Но вместо этого услышала, как Уэстон неразборчиво пробормотал что-то, очевидно, совсем не лестное для нее, но, к счастью, заглушенное шумом двигателя, и они стремительно выехали со стоянки.
Но Уэстон направил машину не в горы, в сторону виллы «Роза», а к центру Лоуэлла. Они миновали приветливые улицы с белыми домиками, дремлющими под южным солнцем, суровые замковые стены, окружавшие старый город, сохранившееся еще со времен римских поселений. Виктор остановил машину на маленькой площади и замер, глядя прямо перед собой.