– Политика? – растерянно проговорил он. – Я уже не в том возрасте, чтобы ссориться с властями.
– С властями согласовано, – успокоил его Калигула. – Даю вам неделю на подготовку. Как только будете готовы, Зильберлейб устроит твоей группе гастроли по всей губернии. Все ясно?
– Ну, раз согласованно, – неуверенно протянул Гоша.
– Вот и отлично! – деловито сказал Калигула. – А теперь прошу к столу.
Диана, прослушав разговор Калигулы с Курицей, задумалась: «Калигула времени не теряет, а ты все чего еще ждешь. Смотри, останешься за бортом. Дай прикоснуться Самсону к своему телу, возбуди в нем неодолимую страсть. Ах, тебе физически неприятно! А находиться в окружении блистательных гвардейцев и видеть восхищенные взгляды мужчин? А царствовать на балах? Это ведь приятно, да? В конце концов, за все нужно платить. И твои ляжки с намечающимися признаками целлюлита не слишком большая плата за яркую и веселую жизнь. Тем более что это совпадает с желаниями твоего жениха. Как там сказано в Библии? Да убоится жена своего мужа? Вот и делай, что велел будущий супруг». – И Диана невесело усмехнулась.
Ночью она пришла в спальню Самсона. Сквозь призрачную ночную сорочку просвечивали ее груди и бедра.
– Мне скучно, – улыбнулась она. – Развлеките меня.
– Конечно, конечно, – засуетился Самсон, вылезая в пижаме из-под одеяла и боясь поднять глаза. – Садитесь, я вам сейчас покажу свои новые песни.
– Нет-нет, не нужно песен, мы разбудим челядь.
– Тогда я принесу лото, – выдохнул Самсон, покрываясь от смущения и растерянности малиновыми пятнами. – Или лучше шахматы?
Ну, скажите, что должна подумать женщина, придя ночью к мужчине и услышав подобное? Совершенно верно – перед ней придурок! Так Диана и подумала. Но вслух, кусая губы, чтобы не расхохотаться, томно сказала:
– Вы такой милый, и я уже ругаю себя, что разбудила вас. Возвращайтесь в постель. Я прилягу рядом, и вы мне расскажете какую-нибудь историю.
– В постели? – забормотал Самсон. – Ну, как же?.. Что вы со мной делаете?! У меня же сейчас остановится сердце, и я умру!..
– Ну, ложитесь же! – не выдержала Диана и сбросила пеньюар. – Погасите свечу!
Самсон покорно выполнил требование Дианы, почувствовал рядом тепло ее тела и услышал жаркое прерывистое дыхание.
– Если вы меня любите, заберите меня в губернаторский дворец. Я верю, вы это сможете, – шептала Диана. – И все ночи будут вашими… Ну, обнимите же меня!..
Волшебная ночь, увы, была подарена Самсону только единожды. В последующие вечера Диана опять запирала дверь спальни перед его носом, чем доводила его до отчаяния. Познав однажды райское блаженство, Самсон окончательно превратился в послушную ее воле марионетку. Ради возможности вернуться в рай он был готов на все, что она от него требовала.
– Почки начали набухать, – сказал он Калигуле, взглянув в окно. – Пора начать действовать.
– Сеять, что ли? – Калигула сделал вид, что не понимает, о чем говорит Самсон.
– Нет, собирать единомышленников.
– А… – протянул Калигула. – Так давно пора.
– Зимой нельзя было, – попытался оправдаться Самсон. – Слишком холодно. Люди в стужу не желают заниматься политикой, в стужу хочется только горячего борща и водки с пельменями.
– Вы, как всегда, правы, – согласился Калигула. Они с Дианой уже давно применяли тактику беспрекословного согласия с любыми мыслями Самсона, пестовали в нем уверенность в покорности окружающих.
– Сегодня пятница, поедем на вокзал, побеседуем с моими однокамерниками.
– Отличная идея! – воскликнул Калигула. – Замечательно, что она пришла вам в голову, – похвалил он Самсона, хотя несколько дней назад сам напомнил ему о существовании вокзальных знакомых. – Но прислушиваться к откровениям мага не будем, правда? Мы ведь уже знаем, что он может ошибаться.
– Вы о сумасшедшем доме?
– Именно.
– Да, здесь он ошибся.
– Значит, может ошибиться и еще раз.
– Наверное.
– Когда прикажете запрягать?
– Часам к шести.
Этот разговор Самсона и Калигулы состоялся за завтраком, когда они вдвоем давились овсянкой. Овсянку ввела в обязательное меню Диана, заметив, что ее талия увеличилась на полтора сантиметра. Когда же стало понятно, что овсянка талию не уменьшает, Диана вовсе отказалась от завтраков, устроила себе фитнес студию, салон СПА, выписала из столицы модного тренера, но для мужчин геркулесовую кашу из вредности характера оставила.
– Поедем в пролетке или в закрытой карете? – спросил Калигула, встав из-за стола.
– В карете.
Диана, узнав о принятом Самсоном решении, сразу превратилась в любящую и ласковую женщину.
Ровно в шесть карета, запряженная четверкой вороных, стояла у парадного подъезда дома. Кони, застоявшиеся за зиму в конюшне, нетерпеливо били копытами.
– Берегите себя, – сказала Диана, провожая Самсона до дверей кареты и заботливо поправляя шарф на его шее. – Я велела приготовить вам в дорогу немного еды.
В этот момент подошли к карете два казачка, с трудом тащившие большой сундук.
– В этом сундучке вы найдете все, что необходимо для путешествия, – объяснила Диана.
Она стояла на крыльце, окруженная многочисленной дворней, и махала на прощание платочком. Слуги тоже махали: Самсон уезжал из усадьбы впервые, и суета, вызванная его отъездом, служила им развлечением.
– Удачи, милый! – крикнула Диана.
– Удачи, барин! – кричали слуги.
Карета тронулась с места и понеслась в город, к вокзалу.
Самсону очень захотелось поскорей увидеться со своими приятелями, и он всю дорогу подгонял кучера.
– Светофор на каждом углу, и все время красный, – оправдывался кучер и щелкал кнутом.
– Но, толстозадые!.. Но!..
6
Так уж получилось по календарю, что эта пятница выпала на седьмое марта, и потому, кроме постоянных пассажиров и любителей преферанса, на вокзале оказались Кира Арнольдовна и Юрик с пятью коротко стриженных, спортивного вида парнями – боевая бригада молодежного объединения «Скифы». Парни не верили, что в губернии можно отыскать двенадцать девственниц, и сами напросились на встречу. Чтобы прибывающие девицы сразу определили, кто есть кто, в руках у парней был транспарант с лозунгом: «Все мужики – козлы!» Этот текст в благородном порыве подсказала все та же Нюра.
– Грязно и отвратительно! – Кира заподозрила соседку в желании очернить имидж партии девственниц.
Нюра обиделась, но ее тогда поддержал Юрик.
– Политика вообще дело грязное, – сказал он. – Отличный лозунг.
– Но делать ее нужно чистыми руками и чистым телом! – не постеснявшись выражения «чистым телом», возразила Кира Арнольдовна.
– Только не при нынешнем режиме!
Чувствуя, что Юрика сейчас понесет и он начнет излагать программу «скифов», Кира Арнольдовна, скрепя сердце, согласилась на слово «козлы». Но здесь, на вокзале, грубости этого текста снова устыдилась и, сделав вид, что не имеет к нему никакого отношения, отошла в сторону, к игрокам в преферанс.
– Вы не знаете, почему плакат с таким текстом держат парни? – спросила Киру любознательная Милочка.
– Нет, – ответила Кира Арнольдовна и покраснела. Признаться, что имеет к этому лозунгу отношение, было выше ее сил. За нее ответил Рыжаков.
– Голубые своих встречают, – сказал он. – Ваше слово, Маэстро.
– Семь бубен, – заявил Маэстро.
– Кто играет семь бубен, тот бывает нае… – пробормотал ассистент.
– Не материтесь! – оскорбилась Милочка. – Я все-таки женщина.
– Бревно! – кратко охарактеризовал ее женские достоинства Бюргер, старательно целясь в мишень в тире.
– Ха-ха! Чья бы корова мычала! – не осталась в долгу Милочка. Их отношения до сих пор были натянутыми. – Ложится и сразу храпит! И зайчик у него только на раз пописать, не зайчик, а тряпочка, – объяснила она Марии. – Я уже и так старалась, и этак, а все без толку.
Кира Арнольдовна, услышав эти непристойности, немедленно ретировалась назад к «скифам», резонно посчитав, что их лозунг если не нравственней, то определенно намного приличней. Во всяком случае, не так в лоб.
– Наш бык тоже нынче ослаб. – Колунов встрепенулся при слове корова. – Весна, кормов не хватает, вот и ослаб.
– Кому что, а деревне – сено! – с осуждением воскликнул Живчиков, читая газету. – Господа, сегодня опять пишут о нашем Самсоне. Группа «Кайф» собирается в турне по стране с его новыми песнями.
– А куда именно? – спросила Мария.
– Не пишут. Но вы же знаете, у нас все тайна, все подвергается цензуре, даже маршруты музыкантов. – Он аккуратно сложил газету. – Хочется его повидать.
– Мне тоже, – сказала Мария.
7
Карета с Самсоном и Калигулой подкатила к вокзалу.
Прямо у входа сидели две грязных фигуры в козьих шкурах. Определить по внешнему виду пол бомжей было невозможно. Увидев выходящего из кареты Самсона, одна из фигур встала на колени и протянула руку: