— Не обращайте внимания, Джонни. — Файндхорн снова говорил с трудом. — Боюсь, моя голова не слишком ясна для подобногорода вещей. Если у вас есть какая-то идея...
— Есть. Безумная, но может сработать. — Николсон быстро объяснил ее капитану и поманил Вэнньера. — Вы ведь не курите Вэнньер, правда?
— Нет, сэр. — Четвертый помощник смотрел на Николсона как насумасшедшего.
— С сегодняшнего дня начинаете. — Николсон порылся в кармане и выудил оттуда плоскую пачку «Венсона и Хеджеса» и коробок спичек. Отдав все это Вэнньеру, он быстро снабдил его инструкциями. — Прямо с бушприта, сразу за Ван Эффеном. И не забудьте, все зависит от вас. Генерал? Можно вас на секунду?
Фарнхольм удивленно поднял глаза и, перешагнув через две банки, сел рядом. Николсон секунду или две молча глядел на него, затем серьезным тоном спросил:
— Вы действительно умеете обращаться с автоматическим карабином, генерал?
— Господи всемогущий, приятель, конечно! — фыркнул Фарнхольм. — Я практически изобрел эту чертову штуковину.
— Насколько вы метки? — не отступался Николсон.
— Я — Бизли, — коротко ответил Фарнхольм. — Чемпион. Что еще, мистер Николсон?
— Бизли? — Брови Николсона изумленно поползли вверх.
— Королевский стрелок. — Голос Фарнхольма стал совершенно иным, чем ранее, — таким же спокойным, как у Николсона. — Бросьте консервную банку за борт, дайте ей отойти на сотню футов, и я в два счета превращу ее в решето. — Тон генерала не оставлял сомнений в его правдивости.
— Никаких демонстраций, — торопливо проговорил Николсон.
— Только этого нам сейчас не хватало. Японцы должны быть уверены, что у нас нет даже хлопушки. Так вот, что мне от вас потребуется...
Указания старшего помощника были коротки и сжаты, равно как и касающиеся действий остальной части пассажиров.
Небо на западе по-прежнему сияло гаммой красного, оранжевого и золотого оттенков. Полосатые облака на горизонте купались в последних лучах солнца, которое, окончательно скрывшись, — о чем возвестил посеревший восток, — освободило место несшейся где-то над морем тропической ночи. Черная, мрачная и угрожающая в собиравшихся сумерках подводная лодка под углом подходила к шлюпке со стороны правого борта, светясь в начавшей фосфоресцировать воде. Дизели лодки постепенно успокоились до приглушенного бормотания, черная зловещая пасть тяжелого носового орудия покачивалась и медленно смещалась назад, пока судно приспосабливалось к движению маленькой шлюпки. Вскоре из боевой рубки подводной лодки раздалась резкая непонятная команда. Маккиннон по знаку Николсона заглушил двигатель, и огромный железный корпус лодки со скрежетом прошелся вдоль борта шлюпки.
Николсон, вытянув шею, окинул быстрым взглядом палубу и боевую рубку судна. Большое носовое орудие было повернуто в сторону шлюпки, но ствол смотрел поверх их голов — как и предполагал старший помощник, у пушки был ограниченный угол склонения. Легкая кормовая пушка, однако, была точно наведена на самую середину шлюпки, что говорило о частичной ошибочности расчета Николсона. Дела это, тем не менее, не меняло — им в любом случае пришлось бы рисковать. В боевой рубке находились три человека, двое из них были вооружены — офицер — пистолетом, а матрос — чем-то похожим на пистолет-пулемет. У подножия рубки стояли еще пять или шесть матросов и только один из них — с оружием. В качестве приемной группы они выглядели довольно устрашающе, однако Николсон ожидал худшего. Он полагал, что предпринятое шлюпкой в последний момент резкое изменение курса, выведшее их прямо к левому борту подводной лодки, под покров застилавшего восток мрака — может быть понято японцами как паническая попытка к бегству, захлебнувшаяся в собственной тщетности. Капитан подводной лодки наверняка был уверен, что шлюпка не представляет собой никакой угрозы и что действовал он со всеми возможными предосторожностями, дабы в случае чего подавить жалкое сопротивление.
Три судна — подводная лодка и две шлюпки — все еще двигались со скоростью примерно два узла, когда с палубы лодки, извиваясь, упала веревка. Вэнньер автоматически поднял конец и, обернувшись, посмотрел на Николсона.
— Игра окончена, четвертый, — с мрачной покорностью проговорил Николсон. — С кулаками и парой ножей против этой шайки не попрешь.
— Весьма, весьма благоразумно. — Офицер высунулся из боевой рубки, сложив на груди руки со стволом пистолета на предплечье. С самодовольной ухмылкой, обнажавшей белизну зубов на покрытом мраком лице, он любовался собой и своим английским. — Сопротивление было бы обременительно для всех нас, не так ли?
— Убирайтесь к черту! — буркнул Николсон.
— Какая неучтивость. Типичный англосакский недостаток воспитания. — Офицер печально покачал головой, смакуя происходящее.
Внезапно он выпрямился и взглянул на Николсона поверх ствола пистолета. — Будьте осмотрительны! — Его голос прозвучал словно щелчок кнута.
Николсон медленно и равнодушно вытащил сигарету из протянутой Уиллоуби пачки, так же неторопливо зажег спичку, дал прикурить себе и второму механику и движением пальцев отправил спичку за борт.
— Ах! Ну конечно! — раздался отвратительный смешок офицера. — Пресловутая английская флегматичность! Даже когда зубы стучат от страха, необходимо поддерживать репутацию, особенно перед лицом команды. И еще один! — Чиркнувшая на бушприте спичка бликами осветила склоненную голову Вэнньера с зажатой между губами сигаретой. — Клянусь всеми святыми, это действительно патетично.
— Тон его резко изменился: — Но довольно... этих дурацких выходок. Немедленно на борт. Все без исключения. — Он ткнул пистолетом в сторону Николсона. — Вы первый.
Николсон поднялся, опершись одной рукой о корпус подводной лодки, другую плотно прижав к бедру.
— Что, черт вас побери, вы собираетесь с нами делать? — громко, почти срываясь на крик, спросил он с отрепетированной дрожью в голосе. — Убьете всех? Запытаете до смерти? Отправите в Японию, в свои проклятые концлагеря? — Теперь он действительно в страхе и отчаянии кричал, увидев, что спичка Вэнньера не перелетела через борт и услышав неожиданно громкое шипение с бушприта. — Лучше уж пристрелите всех нас прямо сейчас, вместо того, чтобы...
С захватывавшей дух внезапностью с бушприта донесся яростный свист: два фонтана искр, огня и дыма взметнулись в темнеющее небо над палубой подводной лодки под утлом шестьдесят градусов; и затем два сверкающих огненных шара ярко вспыхнули в небе, когда обе шлюпочных парашютных осветительных ракеты воспламенились почти одновременно. Человек должен не быть простым смертным, чтобы не поддаться невольному, непобедимому искушению взглянуть на два взлетевших в небо факела, — японцы тоже сверхлюдьми не являлись. Подобно марионеткам в руках неведомого кукловода, они полуобернулись от шлюпки, вытянув шеи и запрокинув вверх головы. Так они и встретили свою смерть.
Треск автоматических карабинов, винтовок и пистолетов постепенно стих, раскатившись эхом по безмолвному спокойному морю, и Николсон прокричал всем лечь ничком на дно шлюпки. В этот момент тела двух мертвых матросов сползли с кренящейся палубы субмарины и рухнули на корму шлюпки. Один чуть ли не припечатал старшего помощника к планширу, второй, болтая безжизненными ногами и руками, падал прямо на маленького Питера и двух санитарок, но Маккиннон оказался на месте раньше: два тяжелых всплеска прозвучали почти как один.
Прошла секунда, две, три. Николсон стоял на коленях, смотря наверх и в напряженном ожидании стиснув кулаки. Сначала он слышал лишь шарканье ботинок и глухой ропот голосов, доносившийся из-за щита большого орудия. Минула еще секунда, потом вторая. Глаза Николсона рыскали по палубе подводной лодки. Быть может, кто-то еще желает принять славную смерть во имя императора. Старший помощник не питал иллюзий по поводу фанатичной смелости японцев. Но пока все было спокойно, как смерть. Застреленный Николсоном офицер свисал с боевой рубки, все еще держа пистолет в обмякшей руке; еще двое валялись поодаль от него. Четверо бесформенной массой лежали у подножия рубки. Двух, стоявших у кормовой пушки, не было вообще: автоматический карабин Фарнхольма снес их за борт.
Напряжение становилось невыносимым. Хотя у большого орудия и был небольшой угол склонения и оно не могло поразить шлюпку, в памяти у Николсона копошились обрывки слышанных историй об ужасном эффекте стреляющих прямо над тобой морских пушек. Кто знает, может быть, контузия от выстрела, произведенного со столь близкого расстояния, окажется фатальной. Внезапно Николсон стал тихо проклинать собственную глупость, затем быстро повернулся к боцману.
— Заводите двигатель, Маккиннон. Затем дайте задний ход — как можно быстрее. Боевая рубка загородит нас от орудия, если мы...