Читать интересную книгу Журнал «Вокруг Света» №09 за 1995 год - Вокруг Света

— Довольно давно. А для меня — невыносимо давно. За много лет до войны у него в Сингапуре был свой полк, однако я сомневаюсь, видел ли он его в глаза. Он, считай, жил в Бенгальском клубе. Пьянствовал, конечно. Беспробудно.

— Клянусь небом, мадам! — вскричал Фарнхольм, устрашающе расширив глаза. — Будь вы мужчиной...

— Ах, да успокойтесь вы, — устало перебила она. — Когда вы постоянно твердите об этом, меня начинает подташнивать.

Фарнхольм пробурчал что-то под нос, но всеобщее внимание уже переключилось на самолет. Он по-прежнему кружил, неуклонно поднимаясь вверх, хотя это давалось ему с видимым трудом. На высоте приблизительно пяти тысяч футов гидроплан выровнялся и зашел на огромный круг четырех- пятимильного диаметра.

— Как вы думаете, зачем он это сделал? — спросил Файндхорн удивительно чистым и сильным при его ранении голосом. — Весьма любопытно, вы не находите, мистер Николсон?

Николсон улыбнулся ему.

— Я-то думал, вы спите, сэр. Как вы теперь себя чувствуете ?

— Голодным и умирающим от жажды. Ах, благодарю вас, мисс Плендерлейт. — Он потянулся за чашкой, сморщился от внезапно пронзившей его боли, и снова посмотрел на Николсона. — Вы не ответили на мой вопрос.

— Прошу прощения, сэр. Трудно сказать. Подозреваю, что он собирается познакомить нас со своими друзьями и решил скорректировать высоту, используя нас, возможно, в качестве маяка. Но это только предположение.

— Ваши предположения обладают печальным свойством оказываться чертовски правильными. — Файндхорн умолк и впился зубами в бутерброд с солониной.

Прошло полчаса, и по-прежнему самолет-разведчик держался на том же почтительном расстоянии. Напряжение едва ли спало, но теперь по крайней мере стало очевидно, что у самолета относительно них нет прямых враждебных намерений.

Минуло еще полчаса, и кроваво-красное солнце быстро заскользило вертикально вниз, по направлению к кайме зеркально-гладкого моря, темнеющего у мглистого восточного горизонта. На западе море не было совершенно ровным — один или два крошечных островка, вкрапленные в сверкающую поверхность воды, выступали черными бугорками в мягких солнечных лучах. И слева от шлюпки, может быть, в четырех милях к зюйд-зюйд-весту, над безмятежной гладью начинал едва заметно вырастать еще один, приземистый и больший по размерам остров.

Вскоре после того, как показался этот клочок суши, самолет, теряя высоту, начал уходить на восток по длинной пологой дуге. Вэнньер с надеждой посмотрел на Николсона.

— У нашего сторожевого пса отбой, сэр? Похоже, отправился домой, в теплую постель.

— Боюсь, что нет, четвертый. — Николсон кивнул в сторону исчезавшего самолета. — В этом направлении нет ничего, кроме моря на сотни миль, затем — Борнео, — а этот остров отнюдь не дом для нашего часового. Ставлю сто к одному, что он заметил своих. — Николсон взглянул на капитана. — Как вы считаете, сэр?

— Вероятно, вы снова правы, черт вас раздери. — Улыбка Файндхорна скрасила грубость его слов и, словно бы выполнив свою миссию, исчезла. Вскоре, когда самолет принял горизонтальное положение на высоте около тысячи футов и вновь стал заходить на круг, глаза капитана посуровели. — Вы угадали, мистер Николсон, — тихо проговорил он, тяжело изогнувшись на своем месте и глядя вперед. — Сколько бы миль вы отмерили до того острова?

— Две с половиной, сэр. Возможно, три.

— Скорее всего, три. — Файндхорн повернулся к Уиллоуби и кивнул на двигатель. — Можете вы выжать еще сколько-нибудь из этой тарахтелки, второй?

— Еще узел, сэр, если повезет. — Уиллоуби положил руку на буксирный трос, тянувшийся к шлюпке Сайрена. — Или два, если обрезать это.

— Не искушайте меня, второй. Прибавьте еще, не жалея двигателя. — Он кивком головы подозвал Николсона, и тот, передав румпель Вэнньеру, подошел. — Ваши соображения, Джонни?

— Касательно чего, сэр? Вида приближающегося судна или наших перспектив?

— И того, и другого.

— По поводу первого ничего сказать не могу — миноносец, эсминец, рыболовное судно, — все что угодно. Относительно же второго — что ж, теперь ясно: им нужны мы, а не наша кровь, — скривился Николсон. — Кровь будет потом. Пока же они возьмут нас в плен — со старой доброй пыткой молодым быстрорастущим бамбуком, вырыванием зубов и ногтей, водными процедурами, навозными ямами и прочими тонкостями. — Рот Николсона превратился в белую щель, глаза неотрывно смотрели на игравших на корме и смеющихся в полной беззаботности мисс Драхманн и Питера. Файндхорн проследил за его взглядом и медленно кивнул:

— Мне тоже больно смотреть на этих двоих. По-моему, им здорово вместе. — Он задумчиво потер поросший седой щетиной подбородок. — Представляете, какая будет пробка, пройдись она по Пикадилли?

Николсон улыбнулся в ответ и посерьезнел:

— Проклятые скоты. Вся эта японская братия. Господи, неужели так все просто и закончится?

Файндхорн медленно кивнул.

— Может быть... м-м... отсрочим наше пленение? Пусть пыточные тиски поржавеют еще немного? Эта идея имеет свои привлекательные стороны, Джонни. — Немного помолчав, он добавил: — По-моему, я что-то вижу.

Николсон тут же поднес к глазам бинокль и заметил на горизонте силуэт судна, мерцавший в лучах садившегося солнца. Он передал бинокль Фарнхольму, плотно прижавшему его к глазам и вскоре возвратившему обратно старшему помощнику.

— Кажется, Фортуна оставила нас окончательно, правда? — нарушил молчание капитан. — Будьте добры, проинформируйте людей. Мне не перекричать этот чертов двигатель.

Николсон кивнул и обернулся.

— Прошу прощения, но... в общем, боюсь, нас ждут неприятности. Японская подводная лодка нагоняет нас так, будто мы стоим на месте. Появись она на пятнадцать минут позже, мы бы успели дойти до того островка. — Николсон кивнул в юго-западном направлении.

— Судя по всему, она настигнет нас на полпути.

— И что же, вы думаете, случится потом? — Голос мисс Плендерлейт был спокоен, почти безразличен.

— Капитан Файндхорн полагает — и я с ним согласен, — что нас, вероятно, попытаются захватить в плен. — Николсон криво улыбнулся. — Единственное, что я могу сказать вам прямо сейчас, мисс Плендерлейт: пленения мы постараемся избежать. Но это будет трудно.

— Это будет невозможно, — холодно сказал Ван Эффен со своего места на носу. — Это подводная лодка, дружище. Что такое наши хлопушки против ее герметичного корпуса? Пули просто отскочат от него, как орехи.

— Вы предлагаете сдаться? — Николсон понимал логику слов Ван Эффена и знал, что страх голландцу чужд, — и все-таки он чувствовал смутное разочарование.

— Обыкновенное самоубийство — вот что вы предлагаете. — Ван Эффен постукивал ребром ладони по планширу. — Мы всегда сможем изыскать возможность бежать позднее.

— Вы, очевидно, не знаете японцев, — устало проговорил Николсон. — Это единственный и последний шанс, который нам предоставляется.

— А я говорю, вы несете чушь! — Каждая черточка лица голландца излучала теперь неприязнь. — Давайте решим вопрос голосованием. — Он оглядел сидевших в шлюпке. — Кто из вас предпочитает...

— Заткнитесь и не будьте кретином! — грубо сказал Николсон. — Мы не на политическом митинге, Ван Эффен. Мы на борту судна британского торгового флота, которое управляется не исполнительным комитетом, а исключительно своим капитаном. Капитан Файндхорн сказал, что мы окажем сопротивление, — значит, так оно и будет.

— Капитан твердо это решил?

— Абсолютно.

— Примите мои извинения, — с легким кивком проговорил Ван Эффен. — Я уважаю и подчиняюсь власти капитана.

— Благодарю вас. — С ощущением странного дискомфорта Николсон перевел взгляд на подводную лодку. Теперь, на удалении менее мили, она ясно виднелась основными своими частями. Гидроплан по-прежнему кружил над головой. Николсон посмотрел на него и нахмурился.

— Лучше бы он отправлялся домой, — пробормотал он.

— Он лишь все усложняет, — согласился Файндхорн. — Время бежит, Джонни. Через пять минут лодка будет здесь.

Николсон рассеянно кивнул.

— Нам прежде такая встречалась, сэр?

— Скорее всего, да, — медленно проговорил Файндхорн.

— Конечно, встречалась. — Николсон теперь был абсолютно убежден. — Легкая пушка на корме, пулемет на капитанском мостике и крупнокалиберное орудие в носовой части — трех и семь десятых — или четырехдюймовое — я точно не помню. Если они решат взять нас на абордаж, нам придется пройти борт о борт с их корпусом — возможно, прямо под боевой рубкой. Ни одна из пушек там нас не достанет. — Он покусал губу и всмотрелся вперед. — Через двадцать минут станет темнеть — ко времени же, когда лодка подойдет к нам, до острова останется не более полумили. Шанс, конечно, чертовски призрачный, но все-таки... — Он снова поднял бинокль и, посмотрев на подводную лодку, покачал головой. — Да, мне следовало помнить: эта четырехдюймовка оснащена бронированным щитом для орудийного расчета. Щит, наверное, складной или откидной. — Он прервался, забарабанив пальцами по краю планшира, и рассеянно взглянул на капитана. — Довольно сбивчиво звучит, сэр?