— Да? Интересно. Подожди, я в ванну схожу. Люба вздохнула. Самый момент, чтобы нести подобную чушь! Ненормальная она все-таки женщина.
— Ты, конечно, есть хочешь, — сказала она, когда Стае вернулся из ванной. И подумала: «Это уже нормальнее.»
— Конечно, хочу. А что, сосиски остались? — С интересом спросил он.
— Сосисок нет. Но я могу позвонить и заказать пиццу. Хочешь?
— Дорого, наверное.
— Сейчас узнаю. Отвернись.
Не обращая внимание на его сдавленный смешок, она обернулась простыней и, соскочив с дивана, включила компьютер. Где он, этот телефон? 722-21-77. Какой, однако, зверский после этого голод!
— Тебе какую, Стае? С грибами, с ветчиной?
— Ту, что побольше. И потолще.
— Тогда «Ассорти».
Люба взяла телефон, стала набирать номер. Стае заглянул ей через плечо:
— 722-21-77? Надо запомнить, вдруг пригодится.
«Пиццу обещали привезти минут через двадцать. Значит, в течение часа», — подумала она.
— Хорошо бы была горячей!
— Иди ко мне, — позвал Стае.
Она прилегла обратно на диван. На самый краешек.
— Подвигайся ближе.
— Жарко.
— Ты стесняешься, что ли? Откуда такие комплексы у психолога?
— А ты думаешь, врачи не боятся болеть? А у сапожника подметки не отваливаются? Все мы прежде всего люди. А я о тебе к тому же почти ничего не знаю.
— Это веский аргумент, чтобы меня стесняться. В силу своей профессии ты ищешь мотивы любых поступков. А зачем?
— Я тебе нравлюсь?
— Разумеется.
— И все-таки я ничегошеньки о тебе не знаю!
— А о муже знала? Много? Если тебе неприятно...
— Прошло уже. Об Олеге могу говорить почти спокойно... Да, оказалось, что почти ничего о нем не знала. Я так долго ждала своего счастья, что потом боялась спугнуть его, задавая лишние вопросы.
— Меня можешь спросить, о чем хочешь.
— Да? — Она приподнялась на локте. — Когда ты первый раз влюбился?
— В школе. Как и все, наверное. В шестом классе.
— Это была самая красивая в классе девочка?
— Вовсе нет. Наоборот, некрасивая. Полненькая, рыжая, с веснушками. Но это я потом понял, что некрасивая. Когда вырос. А когда был влюблен, казалось, что красивей ее нет никого на свете. Просто имя у нее было необычное: Эльвира. Я тогда страшно увлекался фантастикой, и мне казалось, что ее имя похоже на название далекой звезды, вроде Альтаира. Я так и любил ее до десятого класса, но ни разу не пригласил ее танцевать, ни на одном вечере.
— Ты был застенчивым подростком?
— Что ты! Наоборот. Крутил романы со всеми I. девчонками напропалую. Но именно к ней почему-то не мог подойти.
— А может, и она была в тебя влюблена?
— Может, — равнодушно сказал Стае.
— Но вы бы могли пожениться и быть счастливы.
— Может, и могли. А может, и нет. Й потом, светлые воспоминания мне дороже, чем несколько счастливых мгновений и на много лет испорченная жизнь.
Люба наконец-то пододвинулась к нему поближе. Провела рукой по волосам. Стае подставил ей плечо:
— Ложись поудобнее.
— Ты вспомнил бывшую жену, да?
— Это тема не запретная, но неприятная.
— А дети у тебя есть?
— Нет, детей, слава богу, нет. Не успели.
— Конечно, ты сейчас будешь ее ругать, но я-то знаю, что в разводе всегда виноваты оба.
— Не собираюсь я...
Любе показалось, что, услышав звонок в дверь, он вздохнул с облегчением. Правильно, нечего донимать человека вопросами, которые ему неприятны. Даже если он готов на них ответить. Что готов, это уже хорошо.
— Пиццу, наверное, принесли, — сказал I Стае, натянув джинсы.
— Я выйду.
— Не надо. Лежи.
— Быстро они.
Не надевая рубашки, Стае выскочил в при-I хожую. Его не было несколько минут. Вернулся с высоко поднятой на вытянутых руках коробкой.
— О ля-ля! Да здравствует жизнь! Да здравствует пицца!
— Давай ее сюда, злодей! Есть охота. Пицца была не горячей, но теплой. Запивая холодной кока-колой вкусную еду, Люба мысленно благодарила Клауса за хороший совет. Что сейчас не хватало для счастья, так это хорошо приготовленной пиццы. Стае потянулся за третьим куском.
— Жить хорошо! М хорошо жить хорошо тоже... А странный, однако, разносчик.
— Почему странный?
— Буркнул что-то неразборчивое, сунул пиццу, схватил деньги и убежал. Необщительный. По-моему, они должны вежливо улыбаться и деньги пересчитывать. А этот, кажется, очень удивился, что я вышел к нему полуголый, может, поэтому шарахнулся прочь. Что, я плохо выгляжу с обнаженным торсом? — самодовольно спросил Стае и напряг бицепсы.
— Хочешь, чтобы я похвалила твои мышцы? Это к Люське. Она знгаток и любительница мужских бицепсов, к тому же сразу сказала, что ты симпатичный.
— Ну да? Что ж ты молчала!
— Поздно. Место занято. И, увы, ты проигрываешь ее мужчине по всем статьям. Включая зарплату.
— Для твоей подруги это имеет такое большое значение?
— Зарплата или внешность?
— Ты сказала «увы».
— А ты обидчивый. И хочешь нравиться всем женщинам сразу. А этот разносчик был что, высокий, красивый?
— Знаешь, у вас на площадке лампочка перегорела. Или ее вывернули. Он был в бейсболке с длинным козырьком и в какой-то бесформенной одежде с эмблемой фирмы. Но ростом, кажется, выше меня. Хотя мне в этом не легко признаваться.
— Ага! Комплексы! — обрадованно сказала Люба.
— Не выйдет. — Стае облизнул пальцы. — Давай сначала займемся твоими.
— Тебя дома не ждут?
— Ждут. Причем всегда. Но если я не приду ночевать, то это не очень удивит мою маму...
Утром ей стало не слишком весело. Вот он сидит за столом в ее кухне, пьет кофе, который, слава богу, у нее еще остался, ест гренки, приготовленные ею из черствого батона и наполовину засохшего сыра. Что дальше?
— Что дальше, Стае? — спросила она вслух.
— Дальше? Возьмусь за этого Иванова.
— Мне почему-то кажется, что убийца Олега имел на него за что-то «большой зуб».
— Само собой! — рассмеялся Стае.
— Их пути где-то раньше пересекались. Олега и Ромео.
— Не можешь ты никак успокоиться!
— Кроме Интернет-кафе зайди, пожалуйста, в магазин «Чай, кофе». Он находится там же, рядом. В магазине сидит странная девушка с телефоном. Очень красивая девушка. Проверь, пожалуйста, у нее документы.
— Это еще зачем?
— Не знаю. Просто посмотри документы.
— Вечером зайду! — поднялся с табуретки Стае.
Он сказал это, как само собой разумеющееся, чмокнув Любу в щеку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});