– В два часа ночи я проснулся, потому что мне показалось, что вы зовете меня.
– Так вы слышали меня! – волнуясь, воскликнула девушка. – Я была уверена, что вы услышите меня! Услышите мой зов о помощи!
– Когда я проснулся, – продолжал лорд Ротвин, – я услышал, как в вашей спальне скулит Роял.
Он рассказал ей, как обнаружилось, что ее мачеха подкупила Генри и Элси.
При упоминании о ее мучительнице Лалита задрожала.
– Я знала, что… это… она!.. Знала, что она никогда не… простит мне… что вы не… остались с Софи, когда она приехала в Рот-Парк. Она не успокоится… пока… не уничтожит меня!
– Она больше не сможет это сделать! – сказал лорд Ротвин. – После того как я помог таможенным чиновникам обвинить не только капитана судна в похищении вас и других девушек, – продолжал лорд Ротвин, – они арестовали судовладельца и двух его сообщников. Он, несомненно, глава организации, которая довольно долго занималась своим злодейским ремеслом.
– Так его арестовали! – воскликнула Лалита. – О, это очень хорошо!
– Когда с ним было покончено, – продолжал рассказ лорд Ротвин, – и девушек отправили по домам, я направился к госпоже Клементс на Хилл-стрит.
– Госпоже… Клементс? – удивилась Лалита.
– Она никогда не была замужем за вашим отцом. Я пытался найти доказательства. По капле я собирал информацию, когда вы случайно проговаривались, и постепенно у меня сложилась вполне четкая картина. Я выяснил, что она представила обществу Софи как законную дочь вашего отца. Но больше вам нечего бояться. Эта женщина умерла! – быстро добавил лорд Ротвин, почувствовав, как дрожит Лалита. – Я предоставил сведения, достаточные для ее ареста, – продолжал он. – Ей были бы предъявлены обвинения в мошенничестве, наказанием за которое является высылка из страны. К тому же она участвовала в похищении и принудительном использовании малолетних девушек в безнравственных целях. А за такое преступление предусматривается смертная казнь! – Он помолчал, прежде чем продолжил: – Однако тогда ваше имя неизбежно всплыло бы на судебных слушаниях! Поэтому я дал госпоже Клементс возможность спастись до прибытия полиции. Сегодня в полдень одно судно должно было отправиться в Новый Южный Уэльс. Я сказал ей, что, если она отбудет на нем, ордер на ее арест будет предъявлен к исполнению только в том случае, если она когда-нибудь посмеет вернуться в Англию.
– Она… согласилась? – недоверчиво спросила Лалита.
– У нее не было выбора, – жестко проговорил лорд Ротвин. – Я сопровождал ее до причала. Судно уже стояло на середине реки, готовое к отплытию. Последних пассажиров, в том числе и госпожу Клементс, взяла на борт весельная шлюпка. Я наблюдал за ней, чтобы она не попыталась в последний момент как-нибудь обмануть меня. Но когда лодка достигла борта корабля и пассажирам бросили веревочные лестницы, госпожа Клементс бросилась в воду. Прилив набегал стремительно, а она, видимо, не умела плавать.
– Она… утонула! – прошептала Лалита.
– Невозможно было спасти ее, – ответил лорд Ротвин. – Прилив унес ее прежде, чем кто-либо успел понять, что произошло. – Лорд Ротвин нежно обнял Лалиту и притянул к себе. – Кошмар кончен! – проговорил он.
Лалита прижалась к нему.
– Вы свободны, Лалита! Свободны от всего, что делало вас несчастной и беззащитной все эти годы. Теперь я знаю, кто вы; знаю, что вашего отца уважали все, кто его знал, а вашу мать очень любили многие люди. Они оба хотели, чтобы вы были счастливы, и я намерен сделать все, чтобы именно так и было!
– А Софи?! Что же случилось с Софи?
Лорд Ротвин помолчал немного, прежде чем ответить. Тон его сразу резко изменился:
– Сначала я собирался заставить Софи уехать вместе с матерью. Но когда-то она кое-что значила для меня. Поэтому я не стал возражать, когда она умоляла меня позволить ей выйти замуж за сэра Томаса Уэрнсайда.
– Но… как… она… могла? – спросила Лалита. – Он… такой противный!
– Таково было ее желание. Но Уэрнсайд признался мне, что больше не может позволить себе расточительную и роскошную жизнь в Лондоне. Он увезет Софи в свое поместье на севере. Маловероятно, что он сможет когда-нибудь позволить себе вернуться в Лондон.
Лалита на мгновение притихла, а затем сказала:
– Но ведь вы… любили ее! Она такая… красивая!
Ей показалось, что молчание длилось очень долго, прежде чем лорд Ротвин ответил:
– Тем вечером я спросил вас, что вам кажется красивее: картина Рубенса или рисунки. Вы помните?
– Да… Да… конечно.
– И вы сказали мне, что эти рисунки больше вдохновляют вас, что вы смотрите на них взором вашей души.
– Да… это так и было.
– Я купил эти три рисунка, потому что каждый из них напоминал мне вас.
– Меня?
– В них скрыто многое, что не лежит на поверхности. «Бегущий юноша» воплощает присущую вам радость жизни, особенно теперь, когда вы снова здоровы. Пейзаж – это ваш очаровательный ум, которым невозможно не восторгаться. А «Ангел» Леонардо да Винчи воплощает духовность, которая никогда не может наскучить.
– Я… не… понимаю…
– Я скажу вам, моя дорогая, – мягко произнес лорд Ротвин, – что вы самая красивая женщина, которую я когда-либо видел в моей жизни. Ваша красота восхищает и вдохновляет меня, и мне никогда не наскучит смотреть на вас!
– Этого… не может быть… – прошептала Лалита. – Неужели вы… искренне… говорите это… мне?
Лорд Ротвин посмотрел в ее лицо и очень нежно проговорил:
– Разве вы еще не догадались, что я люблю вас?
Внезапно необычный внутренний свет хлынул из огромных широко открытых глаз девушки.
– Когда я увидел, как ужасно с вами обращались, я думал, что мое чувство к вам – всего лишь жалость. Я испытывал непреодолимую потребность вернуть вам здоровье, бодрость и веру в себя. Я думал, что хочу вечно воссоздавать, восстанавливать и возрождать вас. – Он обнял ее крепче и продолжал: – Я интуитивно чувствовал, что шрамы на вашем теле скрывали бесценное сокровище красоты! – Лорд Ротвин еще ближе привлек ее к себе и проговорил: – Вы звали меня на помощь, Лалита, и это был тот зов сердца, какой и есть на самом деле зов любви!
– Вы… уверены? – Она запнулась. – Вы… совершенно, совершенно в этом… уверены? Может, все это сон?
Он улыбнулся почти ребяческому ужасу, который послышался в ее голосе.
– Вы не спите, – ответил он, – но я боялся раньше признаться вам в этом, моя драгоценная. Боялся напугать вас еще больше. Но я люблю вас! И я не могу потерять вас еще раз!
Лалита взглянула ему в глаза и поняла, что он говорит правду.
С невнятным восклицанием она снова спрятала лицо на его плече.
– Я могу уверить вас только одним способом, – продолжал лорд Ротвин, – вы должны быть со мной везде и всегда, днем и ночью, Лалита, как моя жена.
Она не отвечала, но он чувствовал, как бешено бьется ее сердце.
Очень нежно Ротвин взял ее за подбородок и приподнял ее лицо.
– Я люблю вас, моя бесценная! – нежно сказал он. – Скажите, а какие чувства вы испытываете ко мне?
Мгновение Лалита не находила слов, но потом проговорила:
– Я люблю… вас! Я думаю… я полюбила вас… как только вы… впервые поцеловали меня, но я никогда не думала… я никогда… не смела даже мечтать, что я могу… что-нибудь значить… для вас!
– Я не забыл прикосновение ваших губ, – сказал лорд Ротвин. – Они были нежны и дрожали от страха, но даже в тот момент я почувствовал, что этот поцелуй отличается от любого другого, который я когда-либо прежде ощущал на своих губах! – Он наклонился к ней и ласково спросил: – Могу ли я удостовериться в том, что он столь же замечателен, как я помню?
Ее губы ждали его. Это было чудо, экстаз, любовь ослепила ее, любовь настолько возвышенная, что казалась прикосновением к чему-то божественному.
Это было то, о чем она мечтала, никогда не надеясь испытать.
Губы лорда Ротвина были нежны и властны.
Чувствуя, что Лалита отвечает на его поцелуй, что его внутренний огонь зажигает и в ней пламя желания, он стал более требовательным.