Читать интересную книгу Посланница небес - Марина Серова

Под аккомпанемент истошного женского крика Иван вбежал в церковь. Я за ним. Перед глазами замелькал полутемный коридор. Я выхватила револьвер и крикнула:

— Стой, гад! Стреляю! — и щелкнула взводимым курком.

Не придумав ничего лучшего, Иван шарахнулся в проход на колокольню. В гулкой тишине послышался его гулкий топот по лестнице наверх. Оружия у него не было, иначе бы он им уже воспользовался, поэтому я не тормозя влетела на лестницу.

В конце лестницы настигаемый Иван присел, выхватил из ножен на ноге финку и прыгнул на меня сверху. Парируя удар, я отклонилась и не устояла на ногах. Вес противника был слишком велик. Вместе мы свалились в пролет с двенадцатиметровой высоты. Завопив, Иван выпустил финку. Я отпустила его и схватилась за веревочный блок, которым поднимали вчера мешки с цементом на крышу.

Иван ухитрился ухватиться за веревку ниже. Меня потащило вверх, а противника из-за более тяжелого веса вниз. От перегруза крепление ролика блока сорвалось, и мы оба вновь полетели вниз. Иван рухнул спиной на каменный пол и потерял сознание. Я же, изловчившись, ухватилась за лестницу, повисла, а затем рывком подтянулась на ступени. После таких акробатических упражнений неплохо бы и отдышаться. Я подавила в себе это желание.

Бандит мог в любую секунду очнуться, потом бегай за ним по всей церкви. Вдруг он оружие где припрятал. В дополнение еще мой револьвер, выпавший из рук во время драки, валялся у подножия лестницы.

Поднявшись, я спустилась вниз, взяла револьвер и, целясь из него в Ивана, проверила у него пульс на шейной артерии. Жив. Перевернула его на живот, завернула руки за спину, связала их выдернутым из штанов преступника ремнем, а штаны спустила до щиколоток. В таком виде он будет не так прыток, как раньше.

В проход на колокольню вбежали запыхавшиеся отец Василий, настоятель и псаломщик Игорь. Из-за их спин робко выглядывала повариха.

— Господи помилуй, что у вас здесь происходит, Евгения! — сразу заголосил отец настоятель, хватаясь за голову. — Пошто вы связали бедного Ивана и почему штаны, штаны у него спущены? Да вы его убили до смерти!

— Нет, он жив. Но не такой он уж и бедный, и не такой он уж и Иван, — сказала я, гордо расправляя плечи. — Этот человек только что хотел меня убить. Он едва не отправил в лучший мир Дмитрия. Воткнул вилы ему в бедро. Диакон, раненный, лежит там на сеновале. Не стойте столбами! Вызовите «Скорую» и милицию.

Вознося молитвы и крестясь, все ринулись на помощь диакону. Я, ухватив за руку, остановила отца Василия:

— Что с этим-то делать? Я думаю, его надо отнести в какую-нибудь комнату и допросить.

Отец Василий растерянно посмотрел на распластавшегося у его ног Ивана.

— В трапезную можно его отнести.

— Отличная идея, — похвалила я, — берите за ноги. — И сама схватила Ивана за подмышки.

— Бросьте, Евгения, я сам. — Отец Василий отнял у меня Ивана и, как пушинку, воздел его на плечо. — Пойдемте.

Мы вышли в коридор. Там бандит стал приходить в себя. Застонал, задергался на плече у священника, поднял лицо и, увидев меня, оскалился:

— Суки, куда вы меня тащите? Вы еще пожалеете, что со мной связались! Ты, проститутка поповская, в особенности.

Я закатила ему звонкую оплеуху так, что рассекла ударом нижнюю губу. Отец Василий с сердитым видом обернулся, собираясь сказать мне что-то, как всегда, о вреде насилия, но не учел Ивана на своем плече, и при повороте голова бандита смачно впечаталась в стену.

— Отец Василий, зачем вы его так? — с притворной жалостью воскликнула я. — Я же предлагала просто допросить, а вы его головой!

— Так случайно вышло, я не хотел, — смутившись, забормотал отец Василий и легонько встряхнул плененного на плече. — Ваня, ты жив?

— Васька, пидор, чтоб ты сдох, — отозвался Иван со стоном.

— Угомонись, бесовское отродье, — посоветовала я бандиту, показав метательное лезвие из пояса.

— Угомонитесь оба, дети мои, — вздохнул отец Василий.

Мы прошли в трапезную. Я указала отцу Василию прочный стул, сделанный из стальной трубки, с сиденьем из деревоплиты. Батюшка сгрузил на стул свою ношу. Я в это время разыскала в подвесном ящике столовой моток скотча и, вернувшись, зафиксировала матерившегося Ивана на стуле липкой лентой.

— Что вы дальше собираетесь делать? — с беспокойством осведомился отец Василий.

— Вам лучше выйти и не смотреть на это, — ответила я, спохватилась, но сказанного уже не воротишь.

Отец Василий встал в позу непримиримости и прогремел басом на всю комнату:

— Евгения Максимовна, я не позволю творить насилие в стенах церкви.

— Правильно, — поддакнул радостный Иван. — Если б не связанные руки, я бы похлопал батюшке. — Бандит совершенно не был похож на прежнего безумца — жесткая улыбка, умный, хитрый взгляд.

— Не я первая начала насилие, — робко возразила я священнику, — он диакону ногу вилами проткнул. Что, если он там уже истек кровью? Ваши-то даже первую помощь оказывать не умеют.

— Ох, Дмитрий, — вспомнил отец Василий и посмотрел на меня со страданием. — Я пойду, взгляну, как он там. Может, моя помощь нужна, а вы… — он кивнул на Ивана, — покараульте этого злыдня.

— Не оставляйте меня с этой садисткой, — завопил бандит, дергаясь в путах.

— Она не причинит тебе вреда, — пробасил батюшка, глянув в сторону Ивана, а я, стоявшая рядом, с напускной серьезностью поддержала, кивая:

— Конечно, не причиню. Насилие чуждо моей природе.

— Евгения Максимовна, — одернул меня священник, — пообещайте, что не будете его пытать в мое отсутствие.

— Ладно, обещаю, — нехотя отозвалась я, глядя в пол.

— Не верьте ей! Она все врет, это сам дьявол в женском обличии, — заверещал Иван, предчувствуя недоброе.

— Оставь свои сатанинские речи, — строго велел ему отец Василий, останавливаясь в дверях трапезной, — посиди, подумай над тем, что ты совершил, и, может быть, на тебя снизойдет раскаяние. — Сказав, батюшка вышел и захлопнул дверь.

Я медленно подняла глаза на бандита. Стараясь подавить дрожь в теле, Иван напомнил:

— Ты… ты обещала не пытать.

— Я и не буду, возьму да просто убью тебя, — призналась я и, отодрав от мотка полоску скотча, залепила рот бандиту, после чего заткнула ему пальцами нос. — Я хочу знать, кто ты такой на самом деле, имеются ли у тебя сообщники и где украденная икона? — спокойно произнесла я.

Отец Василий и настоятель вернулись через полчаса. Я за это время несильно продвинулась в дознании. Иван упорно молчал, видно, на что-то надеялся. Перед самым приходом священников, когда уже в коридоре за дверью звучали их шаги, я отлепила с лица бандита скотч вместе с остатками небритости, и он встретил вошедших глазами, полными слез, рыдая в голос.

— Что с ним? — нахмурился отец Афанасий.

— Наверное, снизошло раскаяние, — предположила я.

— Она меня страшно мучила, — давясь слезами, проговорил Иван. — Сдайте меня лучше в милицию.

— Я бы не назвала это мучениями, — ответила я на грозные взгляды священников. — Посмотрите на него, он жив, здоров и без повреждений. Лицо чисто проэпилировано скотчем. Знаете, что бы с ним сделали в милиции? Вы просто газет не читаете.

Осуждающе покачав головой, настоятель произнес:

— Мы не сдадим его в милицию.

Иван не поверил своим ушам. Расширенными, словно плошки, глазами он посмотрел на отца Афанасия, а тот неспешно продолжал:

— Эта заблудшая душа нуждается в покаянии и прощении. Мы должны помочь ему.

— Да ему, мне кажется, уже поздно помогать, — проворчала я.

— Никогда не поздно спасти человеческую душу, — горячо возразил настоятель. — Апостол Павел был ярым гонителем христианства, пытал и умертвил в страшных муках сотни верующих, а потом прозрел, покаялся и стал верным христианином.

— Да, вам позволь, вы бы и Гитлера к покаянию привели, — хихикнул Иван, но, сообразив, что его занесло, напустил на себя вид раскаявшегося и сказал: — Вообще-то, вы правы, отец Афанасий. Я вот, знаете, прямо сейчас почувствовал тяжесть своих грехов. Мне надо очиститься.

— Мы поможем тебе, — заверил настоятель. — Сейчас сядем и спокойно побеседуем. Милицию мы не вызывали. С Дмитрием все в порядке. Игорь повез его в больницу, там скажут, что произошел несчастный случай. Тебе нечего бояться здесь, в стенах храма Божьего.

— Раз уж вы собираетесь беседовать, может, сделать это за чаем? — предложила я.

— Хорошая идея, Евгения Максимовна, вы начинаете исправляться, — сообщил мне отец Василий. — Побольше человеколюбия и сострадания.

Заглянувшая в комнату повариха сказала, что у нее чай как раз заварился.

— Позвольте, я за вами поухаживаю, — предложила я и отняла у поварихи чайник.

— Ивана надо бы развязать, — заметил отец Афанасий.