- Прости, - прокряхтела я.
Мои глаза опухли от слез, а щеки горели от стыда за мой срыв. Правду сказать, в последнее время, это случалось часто. Обычно я сдерживалась, чтобы не расстраивать отца.
- Не стоит, - откликнулся Нейт. - Что сегодня, Лив?
- Этот День Благодарения должен был быть как дома, - объяснила я тихим голосом, боясь, что если скажу чуть громче, то опять впаду в истерику. - Неважно как больна была мама и насколько плохо себя чувствовала. Каждый День Благодарения она старалась сделать нормальным, даже если на самом деле это было не так.
Мой голос задрожал, потому что слезы вновь потекли по моим щекам.
- Она была моим другом. Моей родственной душой.
- Детка.
Я услышала искреннее сочувствие в его голосе, и это меня успокоило.
- Она умерла пять лет назад в День Благодарения. Это первый год, когда я не навещаю ее могилу.
Мои слезы потекли сильнее.
- Я не хочу, чтобы она думала, что я забыла ее.
Он обнял меня крепче, а я все продолжала плакать, и слезы впитывались в его и так уже мокрую рубашку.
- Лив. - Нейт сжал меня крепче. - Детка, она бы и секунды так не подумала.
- Я прошла через все это вместе с ней. - Я вытерла нос рукой. - Я пропустила время, когда была ребенком. Я бросила школу. Я сделала все, чтобы помочь ей бороться. И мы не выиграли. Мои подростковые годы… прошли. Это должно было что-то значить. Это должно что-то значить.
- Это действительно что-то значит. Она научила тебя сражаться независимо от того, как безнадежно обстоят дела. Такой урок немногие могут преподать своим детям, но она сделала. Она научила тебя, Лив, быть храброй и тому, что жизнь хрупка. Люди говорят, что у них есть все время мира, но они не понимают, что в один момент они смеются с кем-то, любят, а в другой уже оплакивают могилу. Я знаю это. Я знаю, потому что Алана научила меня этому. Я думаю о ней каждый день, и она знает это. Я не должен посещать ее могилу, чтобы она знала.
Озадаченная и тронутая, я почувствовала, как мое сердце забилось сильнее. Я вытерла слезы и подняла голову с груди Нейта, чтобы посмотреть в его глаза.
- Алана?
Горе, которое я прежде никогда не видела в его глазах, буквально сочилось из него, делая его глаза еще темнее, и говорило о глубокой потере. Как ему удавалось скрывать это все эти месяцы, я никогда наверное не смогу узнать.
- Кэм говорил тебе, что мы из Лоннидри?
Я кивнула.
- Это совсем крошечное место под Эдинбургом. Кэм, Пити, Алана и я росли вместе. Мы были лучшими друзьями, пока, когда нам исполнилось по тринадцать, пацан, который мне не нравился, вдруг, не позвал Алану на свидание. Я чуть с ума не сошел, и мы подрались.
Он улыбнулся, вспоминая.
- Я ненавидел драться с ней. Она была очень нежная девочка. Если ты начинал драться с ней, то она начинала плакать, и это заставляло чувствовать тебя полным дерьмом. В общем, мы боролись, она заплакала, и я поцеловал ее, чтобы извиниться.
Он пожал плечами, а потом усмехнулся:
- Так это началось. Мы были вместе. Возлюбленные с детства.
Я сглотнула ком в горле. Боль в сердце увеличилась из-за рассказа Нейта.
- Ты любил ее.
Слезы мерцали в его глазах, у меня перехватило дыхание.
- Да, она была моим лучшим другом.
- Что произошло?
Он молчал минуту, а затем его глаза поймали мои, и наша связь только усилилась, когда он ответил:
- Рак. Лимфома. Ей как раз должно было исполниться семнадцать.
Он отрешенно посмотрел вдаль и снова обнял меня.
- Я прошел с ней каждую стадию. Все несбывшиеся надежды. Каждое неудавшееся лечение. Я действительно верил, что мы одержим победу. Это как, если бы она выздоровела только от того, что я продолжал дышать для нее.
Я услышала дрожь в его голосе и прижалась сильнее.
- Она была особенной, Лив. Чистой. В конце, единственная вещь, которая меня утешала, была вера в то, что она слишком хороша для этого места. Когда она умерла, спустя два дня после своего восемнадцатого дня рождения, это единственное, что поддержало меня. Она была просто слишком хороша для этого места.
- О, Боже, Нейт.
Я опустила лоб на его грудь и еще сильнее обняла его.
- Мне так жаль!
- Мне тоже жаль, детка.
Мы лежали так еще некоторое время, пока я не набралась храбрости сказать то, что не хотела:
- Я встаю. Надо отпустить тебя.
Я почувствовала, как он поцеловал меня в голову и пробормотал:
- Если это не проблема, то мне очень удобно на этом диване.
Я тут же расслабилась.
- Хорошо.
Мы прошли мимо квартиры папы на Гериэт-Роу и повернули на Хау-Стрит. Мы были в меньше минуты ходьбы от моей квартиры, и вся дорога была наполнена комфортной тишиной. Она еще больше укрепила нашу связь, зародившуюся между нами в прошлый День Благодарения. Однако, в молчании Нейта было что-то, что заставляло чувствовать некоторое беспокойство.
Наконец мы остановились около моего дома, и он заговорил:
- У меня есть несколько дел, которые я должен сделать на этой неделе, поэтому, думаю, что раньше вечера среды не освобожусь.
Пытаясь скрыть чувство разочарования, накрывшее меня, я уверила его:
- Без проблем.
Я мило улыбнулась, пусть и через силу:
- Буду тренироваться флиртовать перед зеркалом.
Удовлетворившись его низким смешком, я вдруг почувствовала теплую волну, распространившуюся в груди, от того, как посветлели его глаза.
Он поцеловал меня в щеку.
- До скорой встречи, детка. Сладких снов.
- Спокойной ночи.
Я вошла в дверь и улыбнулась ему на прощание через плечо, прежде чем закрыть дверь и подняться по лестнице. Тяжесть внутри, охватившая меня, не хотела отпускать и все давила и давила, пока я переодевалась в пижаму.