Читать интересную книгу Солнце восемь минут назад - Анна Витальевна Малышева

Александра вновь оглянулась на дверь кухни. Внутри было так тихо, что ее тревога усилилась. «Не потерял ли Жора сознание?»

– Его не следует понимать буквально, – заявил Максим. – В своих фантазиях и по паспорту он Богуславский, не спорю, но по факту рождения – нет. То, что я его из жалости лечил и столько денег в него вложил, еще больше убедило беднягу в этой теории. Вы дайте ему поспать, потом заварите крепкого чаю, и он снова будет молодцом.

Нина качала головой, в ее глазах было написано осуждение.

– Препараты? – громко прошептала она.

Александра поняла.

– Максим Юрьевич, Жора принимает какие-нибудь препараты? – спросила она. – Я имею в виду сильные препараты? Из-за отмены которых ему может быть так плохо?

В трубке раздался тяжелый долгий вздох.

– Он несколько лет принимал такие препараты, от которых по идее должен был скончаться, – произнес Богуславский. – Организм отравлен весь, вплоть до костного мозга. То, что он живет, двигается и даже по хозяйству пытается возиться, доказывает, что изначально это был очень здоровый человек. Периодически ему становится нехорошо, и ничего тут не поделаешь. Это будет до конца жизни.

И после паузы добавил:

– Кстати, врачи не обещали, что эта жизнь будет долгой. Слишком сильный стресс для сердца. Пичкать его таблетками бесполезно, на него ничего уже не действует.

– Метадон? – прошептала Нина.

– Максим Юрьевич, а Жора принимает… Принимал метадон? – нерешительно спросила Александра.

– Было такое, – совершенно спокойно признался Богуславский. – Но с этим тоже покончено. Теперь он ничего не принимает.

– Когда?! – почти в голос спросила Нина.

– А когда он закончил прием? – осведомилась Александра.

– Господи, да вам-то это зачем? – простонал Богуславский. – Не помню, месяц назад, чуть больше. Неважно. Вы мне за этим звоните? Я думал, что-то случилось. Не переживайте за него, всего хорошего. Может быть, завтра приеду.

Александра растерянно смотрела на замолчавший телефон. Нина гневно выдохнула:

– Пусть он ему не брат, но ведь человек мучается! Что значит заварите крепкого чаю?! Жора месяц назад слез с метадона, а ломка после этой гадости как раз продолжается несколько недель! Этот препарат очень долго остается в тканях организма.

– Что нам делать?

Нина молча направилась на кухню, Александра последовала за ней. Жора все так же сидел на коробке, прижав ко рту кухонное полотенце и содрогаясь всем телом.

– Плохо? – склонилась над ним девушка. Теперь в ее голосе слышалось участие. – Давай мы тебя в спальню отведем. Сам ведь не дойдешь?

Жора что-то буркнул в полотенце и со второй попытки встал. Парня покачивало, приходилось поддерживать его под локти с двух сторон. Добравшись до лестницы, он вцепился в перила и, подтягиваясь, дотащился до второго этажа. Дверь в комнату напротив кабинета Богуславского была распахнута. В проеме виднелась такая же массивная деревянная кровать, как в маленьких шале. Белье было скручено в комок, подушки валялись на полу. Александра остановилась на пороге, наблюдая за тем, как Жора походкой лунатика подбирается к постели, поддерживаемый Ниной. Он рухнул на бок, подтянул к животу ноги и замер в позе эмбриона. Лица, скрытого спутанными волосами, было не видно, но по частой дрожи, сотрясавшей худое тело, можно было судить о страданиях, которые испытывал парень. Его словно хлестал невидимый бич.

Нина подобрала подушки, подсунула одну под голову Жоре, поправила, как могла, простыни, прикрыла своего подопечного одеялом. Вид у нее был серьезный и негодующий. Она хмурилась. В комнате сгущались сумерки, солнце ушло за лес.

– Свет, – сдавленно попросил Жора.

Нина включила маленькую лампу на комоде. Свет, процеженный через зеленый матерчатый абажур, придал комнате то, чего в ней в помине не было, – покой и уют.

– Никому там не говорите, – снова послышался глухой голос. – Само пройдет.

Нина молча развела руками, встретилась взглядом с Александрой и покачала головой. Между бровей у нее залегла морщинка. Сейчас девушка выглядела намного старше своих двадцати пяти лет.

– Что тебе принести? – спросила она парня, склоняясь над постелью.

– Чаю с лимоном, – пробормотал тот. – Сладкого, с сахаром. И книгу, мне легче становится, когда я читаю.

– Какую? – Александра подошла к комоду, на котором рядом с лампой громоздились неровные стопки книг. Она пробежала взглядом корешки с названиями. Мифология, мистика, классика. Она обернулась и повторила: – Какую книгу?

– Мильтон, – последовал ответ. – «Потерянный рай».

Александра взяла томик с закладкой – он лежал отдельно, и положила на тумбочку рядом с кроватью. Взглянула на незашторенное окно. Небо, быстро терявшее последние следы солнечного присутствия, стало зеленым, как вода в зацветшем пруду. Маленькие острые звезды появлялись одна за другой, по мере того как темнел небосвод. Жора лежал неподвижно и дышал ровно.

Нина приложила палец к губам и указала на дверь. Когда они вышли на площадку, девушка прошептала:

– Если завтра он снова будет на ногах, я смогу сказать, что была свидетелем чуда. Человеческий организм – удивительная штука, он функционирует как благодаря чему-то, так и вопреки. Жора сейчас продирается голым через колючую проволоку. У него должны болеть даже кости. А братец его – садист и сволочь!

Александра не стала защищать Богуславского. Ее шокировало насмешливое равнодушие, с которым он отнесся к мучениям парня. «Родственник Жора ему или нет, но он же сам спасал его, тратил время, силы, деньги… Дело ему нашел, от старых дружков оберегает. А сейчас ему будто все равно. Или он привык?»

Нина, словно прочитав ее мысли, добавила, уже берясь за перила:

– Хотя близкие зависимых людей часто становятся такими же бесчувственными. Они выгорают. Их слишком часто обманывают, обворовывают, подставляют. Что ж, если этому вашему Максиму Юрьевичу все равно, то мне и подавно! Отнесем ему чай – и дело с концом! Я видела на кухне в шкафу пачку улуна. Бурда в пакетиках не подойдет.

Пока Нина заваривала чай, Александра убрала со стола. Обмахнула полотенцем столешницу, загрузила посудомоечную машину. Вытащила из кармана часы и с досадой потрясла их:

– Не идут, окончательно сломались.

– Половина пятого, – сообщила девушка. Она отыскала в шкафу большую керамическую кружку, налила в нее крепкий чай, добавила две ложки сахара и ломтик лимона. – А нам еще ужин придется готовить, какой-никакой. Завтра пальцем не пошевелю, клянусь! Наш клей уже в студень превратился, думаю, а мы все еще здесь. Теряем время!

Нина взяла кружку и осторожно двинулась к двери, стараясь не расплескать чай. На пороге, не оборачиваясь, девушка громко произнесла:

– Предлагаю оставить им блюдо с бутербродами и уйти работать. Кому покажется мало, пусть готовит сам!

Александра нашла предложение справедливым. Пока Нина отсутствовала, художница изучила содержимое холодильника. Потом подошла к окну. Совсем стемнело, на синие сугробы возле дома лег желтый прямоугольник света. Весь остальной мир исчез, утонув во тьме. Она не могла различить ни домиков с заколоченными окнами, ни ограды, ни гряды леса. Дом замер в ночи, словно корабль, стиснутый черными льдами.

…Александра искала в кухонных шкафах блюдо, когда вернулась Нина.

– Спит, – сообщила девушка, тут же включившись в поиски посуды. Она мгновенно нашла то, что требовалось, и принялась сооружать незатейливые бутерброды. – Помойте салат, пожалуйста. Организм у него железный! Я уже начинаю верить, что завтра он будет на ногах.

Нина унесла блюдо бутербродов, декорированное салатными листьями, в столовую и вернулась:

– По крайней мере, не смогут сказать, что их не кормили. Давайте пойдем к себе, сил нет на них смотреть.

Она быстро уложила в пакет перекус для них самих, все те же бутерброды и два яблока. Александра отнесла в столовую стопку тарелок и одноразовые стаканы. Чашки были в мойке, а других она не нашла. В камине потрескивали дотлевающие угли. В окна неподвижно смотрела ночь. Нина включила верхний свет, и над столом в люстре-колесе зажглось восемь электрических свечей.

– Колядник, – скривила губы Нина. – Символ вечного возрождения,