вынуждена торчать посреди университетского кампуса и держать табличку, указывающую на его ресторан. Потому что это единственная работа, на которую меня приняли.
– Какой у нас девиз? – спросил он, выжидательно глядя на меня.
На нем были бейсболка с рисунком смеющейся пиццы с жуткими выпученными глазами и черная рубашка, к которой он надел галстук с салями. Он считает, что его наряд соответствует современным тенденциям маркетинга. Я же думаю, что он выглядит смешно.
– Пицца – это жизнь, – пробубнила я.
– Громче, пожалуйста.
– Пицца – это жизнь! – энергичнее повторила я.
– Разве пицца, которая в восторге от своего существования, показывает потенциальным клиентам средний палец?
– Если потенциальные клиенты – придурки, то очень вероятно.
Он разочарованно покачал головой:
– Можешь закончить работу уже сегодня. Мне правда срочно требуется реклама… но раз ты так бесишься, снимай костюм. Боюсь, у нас с тобой не сложится.
У меня вырвалось ругательство, от которого Джон прижал руку к груди и ошарашенно посмотрел на меня.
– Пожалуйста, Джонни. Мне нужна работа.
– Тогда еще раз загляни внутрь себя и подумай над своим поведением. Я буду наблюдать за тобой из окна и ожидаю, что количество клиентов увеличится на пятнадцать процентов. Если не справишься с этим до вечера, то завтра можешь не возвращаться.
Я кивнула:
– Все ясно. Извини. Я справлюсь.
– Хорошо. – Это последнее, что он сказал, прежде чем развернуться и направиться обратно к входу в пиццерию.
Я вздохнула, а затем еще раз сделала глубокий вдох и выдох.
Всего год назад я сидела с маской на лице и ждала, когда меня начнут гримировать для главной роли. А теперь стояла переодетая в кусок пиццы с оливками и пеперони на кампусе университета. Пасть еще ниже просто невозможно.
Я встряхнулась, поправила табличку со стрелкой и расправила плечи. Потом сделала несколько шагов вдоль дорожки и одарила студентов, которые шли мне навстречу, широкой улыбкой. Потом указала табличкой на ресторан Джонни.
– Лучшая пицца в вашей жизни всего в паре шагов от вас, – выдала я одну из фраз, которые он вбил мне в голову перед сменой.
– Я с превеликим удовольствием приглашу тебя на пиццу, если дашь свой номер, – откликнулся один из парней.
Изо всех сил я сдерживала уже подрагивающий средний палец. Вместо этого повернулась к следующей паре студентов… и застыла. После этого на ум пришла мысль просто упасть на асфальт лицом вниз. Наверняка никто не обратит внимания на дохлый кусок пиццы. Скорее всего, люди в Вудсхилле повидали и более странные вещи.
Я как раз прикидывала, как лучше опуститься на колени – костюм был действительно неудобным и громоздким, – когда услышала свое имя.
– Джуд? – раздался голос Эверли.
Я закрыла глаза, но, увы, неожиданно раствориться в воздухе это мне не помогло. У меня даже относительно ровно и незаметно растянуться на земле не получилось, так как должна была сработать фишка с невидимостью?
Оставив попытки притвориться, что я ее не слышала, я обернулась к Эверли. Возле нее стоял Блейк. Наверное, они шли на какое-нибудь общее занятие и перед этим купили себе напитки. Оба сжимали в руках бамбуковые стаканчики, чтобы согреть пальцы.
Я неловко махнула свободной от таблички рукой:
– Привет.
– Что ты тут делаешь? – спросила Эверли.
– Работаю, – как можно торжественнее произнесла я и приподняла стрелку. – Если хотите пиццы, идите в «Пиццерию Джонни». Где пицца – это жизнь. А жизнь – пицца.
Эверли в недоумении уставилась на меня, а Блейк тихо прыснул от смеха. Когда я подняла на него взгляд, уголки его рта подрагивали, однако выражение глаз оставалось мрачным. Таким же, как в ту ночь, когда он обвинил меня в том, что я с ним сделала.
Опустив взгляд, я подпрыгнула на месте, поскольку от холода уже не чувствовала ног. В ступни словно постоянно вонзались крохотные иголочки.
– Давно ты уже стоишь на улице? – спросила Эверли. На ней снова были берет, толстый шерстяной шарф и пальто, которому я немножко позавидовала, потому что оно казалось очень теплым. У нее между бровей образовалась маленькая складочка.
– Пару часов.
Эверли протянула мне свой стакан, украшенный симпатичной надписью.
Я взяла его, согревая пальцы и всей душой надеясь, что Джонни не исполнил обещание и не наблюдает сейчас за мной через окно. Потом отпила глоток… и с отвращением поморщилась.
– Что это такое?
– Матча латте, он же лучший напиток в мире.
– На вкус как будто водоросли облизала. – Меня передернуло, после чего я вернула ей стакан. – Но большое спасибо, что пыталась меня согреть. Я очень это ценю.
– У тебя нет вкуса, – ответила она и поправила ремешок сумки на плече.
Позади меня опять раздался свист, а через миг – улюлюканье.
– Эй, девочка-пицца! Можно откусить кусочек?
Я поджала губы. В этот раз задрожали уже оба средних пальца.
– Сколько тебе еще осталось? – уточнила Эверли. Складка между ее бровей стала глубже.
– А сколько времени? – Мой мобильник лежал в сумке, которая находилась в шкафчике у Джонни.
Эверли бросила взгляд на свои часы:
– Второй час.
– Значит, еще пять часов.
– Пять часов? Джуд, ты окоченеешь, если так долго простоишь на улице.
Я покачала головой:
– Все нормально. Костюм теплый. И немного чешется, но это мелочи. Джонни первый дал мне шанс, и я не хочу его разочаровать.
Затем я быстро оглянулась через плечо, чтобы проверить, не стоит ли он снова у меня за спиной. А после развернулась обратно к Эверли и прошептала:
– Хотя он настоящий осел.
– Ну ладно. Нам тоже, к сожалению, надо идти.
– Была рада… с вами увидеться, – запинаясь, пробормотала я и мельком взглянула на Блейка.
Внезапно он вытянул руку.
Я вопросительно подняла глаза со стаканчика передо мной наверх, на его лицо. Там не осталось и следа боли и ярости с нашей последней встречи. Оно не выражало никаких эмоций.
– Бери, – отрывисто сказал он.
Я взяла стакан, и носа коснулся сладкий запах карамели. Я поднесла его почти вплотную к лицу и вдохнула чудесный аромат, не в силах сдержать стон, вырвавшийся из горла.
Когда я снова посмотрела на Блейка, тот моргнул. Потом резко отвернулся от меня и пробурчал:
– Пошли.
Эверли переводила взгляд с меня на него и обратно и послала мне еще одну извиняющуюся улыбку, прежде чем последовать за Блейком.
Я подняла стакан к губам и прикоснулась ими к месту, где только что находились его губы. И еще до того, как сделала первый глоток, меня изнутри накрыло волной приятного тепла.
Когда вернулась домой, я так вымоталась, что сильнее всего хотела просто завалиться в кровать. Однако