приемлемым способом, может стать одной из медсестер, известных как „ангелы смерти“8», — добавил Адам. Потому что она
должна убивать.
Я задумался, а не приходило ли Адаму и Бобу в голову, что самое логичное решение проблемы психопатии — это превентивная изоляция больных, пока они не совершили преступления. Даже если, предложив такую меру, они сами превратятся в злодеев из романа Оруэлла — а такую карьеру вряд ли кто-то выбрал бы сознательно.
— А где она сейчас? — заинтересовался я. — Может, получится ее найти и побеседовать в многолюдном кафе.
— К сожалению, никак не могу отыскать ее, потому что участников эксперимента записывали под номерами, а не именами, — ответил Адам.
Он немного помолчал, а потом добавил:
— Я о ней ничего не знаю. Можно сказать, она просто исчезла.
Перкинс подчеркнул, что теперь, когда я занимаюсь проблемой психопатии, нужно быть особенно осторожным, ибо это крайне опасная игра. Никому нельзя доверять, потому что такие люди везде и способны на все. А иногда среди психопатов попадаются молодые красивые девушки, которые изучают историю в Лондонском университете.
— Они везде, — подытожил Адам. — Во всех слоях общества.
* * *
И вот мы с Бобом подъезжали к Кардиффу. Я думал о его теории, что среди лидеров экономики и бизнеса психопатов особенно много, после чего вспомнил о пунктах 18 и 12: «Склонность к совершению правонарушений в подростковом возрасте» и «Трудности воспитания в детстве».
— Если кто-то из политических деятелей или крупных руководителей в подростковом возрасте был злостным хулиганом и привлекался за это, подобные факты должны вылезти наружу, попасть в руки прессы и разрушить их карьеру, разве нет? — предположил я.
— Поверьте, они найдут, как скрыть свое прошлое, — печально ухмыльнулся Боб. — Между прочим, проблемы в детстве необязательно означают, что подросток совершит явное правонарушение. Они могут подразумевать, к примеру, склонность к издевательству над животными. — Хаэр задумался и какое-то время молчал. — Однако получить доступ к людям на высоких уровнях очень трудно. С уголовниками намного проще — они любят беседовать с такими, как мы, потому что для них это разновидность развлечения среди тюремных будней. А вот лидеры бизнеса, политики… — Боб посмотрел на меня, — тут мы уже говорим о большой игре. Настолько, что она способна перевернуть представление людей о мире, в котором они живут, с ног на голову. Вдруг Тони и вся его история показались мне чем-то совершенно незначительным. Боб Хаэр прав: это уже дело посерьезнее. Мое стремление влезть в него перевешивало все тревоги, которые бушевали внутри. Собрав все знания и способности по выявлению психопатии, с которыми я ознакомился, я должен был двинуться дальше — в самые верхние эшелоны власти.
5. Тото
Где-то на нескончаемых равнинах между Вудстоком и Олбани — в сельской части штата Нью-Йорк — стоит зловещий особняк в викторианском стиле. Он обнесен колючей проволокой, которая тянется по безлюдным холмам. Здесь расположилось Исправительное учреждение Коксэки. Несмотря на то, что была середина мая, лил ледяной дождь. Мой визит в Бродмур за несколько недель предваряли письма с разрешением. Там было указано оптимальное время посещения и подробно описаны требования к посетителям.
В этом учреждении не было ничего: ни охраны, ни объявлений. Лишь надтреснутый голос по телефону сообщил, не делая при этом пауз между словами: «Даприезжайтевлюбоевремя». С точки зрения гостеприимства это был настоящий Дикий Запад. В этом ощущалось нечто пугающее, что сбивало с толку и заставляло ждать каких-нибудь неприятных неожиданностей.
В этой ужасающей пустоте помимо меня был еще один посетитель — женщина. Она стояла под пластиковым навесом и дрожала от холода. Я подошел и встал рядом:
— Холодно.
— Здесь всегда холодно, — ответила она.
Спустя какое-то время мы услышали дребезжание — автоматические ворота начали открываться. Вместе с ней мы прошли по внешнему переходу под покровом колючей проволоки, после чего оказались в вестибюле с кучей охранников.
— Здравствуйте! — весело сказал я.
— Только посмотрите, кто пожаловал! — воскликнул один из них. — Сам Гарри Поттер.
Они окружили меня.
— Ну, привет, мистер Весельчак, — присоединился еще один. — Старина Непостижимость.
— О, шуточки! — удивился я.
— Отлично, рады видеть, — продолжали они. — С кем бы вы хотели встретиться?
— С Эммануэлем Констаном.
На этом моменте смех затих.
— Он жестокий убийца, на совести которого множество людей, — пробурчал один из охранников и посмотрел на меня с уважением.
— А еще обедал с Биллом Клинтоном, — вставил другой. — Вы знакомы с Констаном?
* * *
Шел 1997 год. Эммануэль «Тото» Констан стоял на тротуаре одной из улиц в жилой части Квинса в Нью-Йорке. Пытаясь углядеть меня, он смотрел то в одну сторону, то в другую. Сквозь летнюю дымку и автомобильный смог был виден Манхэттен: сверкал шпиль Крайслер-билдинг, возвышались башни-близнецы. Вокруг не было ни внушительных небоскребов, ни модных баров, где обычно отдыхали интеллектуалы, — лишь одноэтажные забегаловки с фастфудом.
В отличие от большинства жителей этого района, наряженных в майки, шорты и кепки, Тото был одет в идеальный светло-серый костюм с шелковым платком в нагрудном кармане. Он выглядел весьма элегантно (оглядываясь назад, я вижу в этом много сходства с тем впечатлением, которое на меня произвел Тони из Бродмура).
Я подъехал к тротуару, припарковался и вышел из автомобиля.
— Добро пожаловать в Квинс, — произнес он извиняющимся голосом.
* * *
В начале 1990-х годов Тото принадлежал огромный особняк с большим бассейном в стиле ар-деко в Порт-о-Пренсе на Гаити. Он был худощавым, красивым и харизматичным, частенько разгуливал по городу с пистолетом-пулеметом Uzi или Magnum 357-го калибра. Там он и организовал Фронт за развитие и прогресс Гаити — крайне правую военизированную группировку, которая занималась запугиванием сторонников изгнанного с Гаити Жана-Бертрана Аристида — представителя левых и демократов. Тогда не было понятно, кто поддерживает Констана и оплачивает его деятельность.
Как сообщали правозащитные группы, например Центр по защите конституционных прав, члены этой группировки, когда добирались до любого из сторонников Аристида, были способны срезать ножом лицо. Когда одна из групп, поддерживающая президента, спряталась в районе трущоб Сите-Солей, люди Тото пришли туда с бензином и сожгли все дотла. Несколько подростков пытались выбраться оттуда, но их поймали и загнали обратно. Тогда погибло не менее 50 человек. Констан ассоциировался со множеством злодеяний, которые были совершены в то время. В апреле 1994 года его люди напали на портовый город Работо — еще один оплот сторонников президента. Они творили полнейший беспредел: избивали, расстреливали, топили в сточных канавах всех, кто попадался им на глаза, забирали рыбацкие лодки, чтобы расстреливать тех, кто пытался уплыть…