Читать интересную книгу ПОД НЕМЕЦКИМ САПОГОМ - Лев Николаев

8 июня.

В местной газете печатаются интервью с русскими рабочими, вернувшимися из Германии. Они получили непродолжительный отпуск после года работы в Германии. Корреспондент газеты, якобы со слов вернувшихся, печатает восторженные отзывы о жизни в Германии. А вот действительность: сегодня в Институт ортопедии приходила женщина, которая вернулась вместе с этой партией и рассказывала о прелестях жизни в лагере на окраине Берлина: голод, побои, издевательства. Показала значок «OST», который русские должны носить на груди. С этим значком русских никуда не пускают и в магазинах нельзя ничего купить. Более ужасной жизни трудно себе представить. А гестаповцы и их прихвостни, украинские националисты умудряются превратить этот ад в рай земной.

15 июня.

Профессор Н. С. Тихомиров просил меня зайти к нему для переговоров о ведении практического курса топографической анатомии для врачей руководимой им больницы. Он живёт в доме Саламандра на Рымарской улице. Более роскошной квартиры мне не пришлось видеть по крайней мере в Харькове. Несколько огромных комнат с высокими потолками. На стенах картины лучших русских художников: Маковского, Айвазовского, Левченко. Драгоценная мебель. Большой письменный стол из красного дерева. В углу гостиной — массивные часы с маятником, идущие как хронометр. На полу мягкий ковёр. На столиках — драгоценные безделушки. Словом, везде роскошь. Тихомиров заявил мне, что у него имеется более 150 картин и что кроме этого у него есть ещё одна другая квартира, обставленная ещё лучше.

Сам Тихомиров произвёл на меня резко отрицательное впечатление. Это — хам. Он долго маскировался при советской власти, носил маску честного советского учёного, а сейчас показал своё истинное лицо. Я удивляюсь тому, что советская власть не сумела его расшифровать раньше и дала возможность процветать такому врагу в то время, как некоторые другие профессора, относившиеся к советской власти вполне лояльно, находилась под подозрением. Этот Тихомиров — типичный буржуй и настроение у него резко антисоветское.

— Если красные приблизятся к Харькову, — сказал он, — возьму топор и порублю вот этот стол, чтобы он никому не достался. Пусть он мне пойдёт хотя бы на дрова. Картины я сожгу (у меня их около 150 штук). А сам возьму котомку и пойду с немцами. Впрочем, я понемногу ликвидирую моё имущество.

И вот второе его изречение:

— У меня работают в клинике молодые врачи. Это, конечно, советское поколение. Самомнение — во какое. А я завёл с ними определённую линию поведения: крою их по-матушке. Это, извините за выражение, советское «дерьмо». Чуть что: тебе так не нравится, так иди вон из клиники. Я выгоняю их к чертовой матери. И вам советую: во время занятий держать их крепко в руках.

Вернувшись домой, я написал Тихомирову вежливое письмо с отказом от проведения курса по топографической анатомии.

Тихомиров один из тех, кто связал свою судьбу с немцами. Им придётся дорого поплатиться за это.

* * *

Встретил В. Е. Тимофееву. К ней приходил знакомый из Киева и рассказывал, что там мужской костюм стоит 50.000 рублей, а дамские чулки — 1500 рублей. Выходит, что в Харькове — благодать, ещё ничего! Господа украинские националисты могут быть довольны: вот до чего немцы довели Украину. Скоро будем ходить голыми.

16 июня.

Некоторые интеллигенты верят в успех генерала Власова и убеждены в том, что он свергнет советское правительство и учредить новую форму правления. У меня были по этому поводу беседы с доктором М. И. Каим. Он говорил с восторгом об успехах власовского движения и о том, что его армия якобы настигает теперь по численности 800.000 человек. Он был крайне удивлён, когда я заявил ему, что по-моему Германия будет побеждена и что советская власть не только установится в Харькове, но также в Германии, Румынии, Италии, Венгрии… и т. д. Расстались мы холодно.

22 июня.

Вторая годовщина войны. Казённые восторги в газете «Нова Україна»! А чему радоваться украинским националистам? Немцы расчленили Украину, отдали Одессу румынам, а сами превратили остаток Украины в немецкую провинцию с гаулейтером Кохом во главе. Как мы далеки от самостийной Украины, о которой мечтали эти господа. Нужно быть очень наивным, чтобы верить в то, что немцы миллионами немецких трупов усеяли нашу Украину лишь для того, чтобы учредить «Самостийну Украину» с украинским правительством во главе. Вот дурни.

* * *

Ночь. Лежу в постели страшно голодный и не могу из-за этого заснуть.

23 июня.

Несколько дней тому назад в музей анатомии явился некий доктор Бентенридер, ассистент кафедры анатомии в городе Йене. Он был в восторге от музея и просил разрешения привести сюда несколько немецких фельдшеров для демонстрации им музейных препаратов. Сегодня он явился с группой фельдшеров. Я присутствовал при том, как он давал пояснения своим слушателям. Впервые я видел на практике, как фашисты извращают науку для своих целей. Особенно меня удивил следующий факт. Подойдя к женскому скелету, Бентенридер внезапно скомандовал: «На колени!» и все фельдшеры безропотно стали на колени. Оказывается, это было нужно для того, чтобы им было лучше видно строение таза на скелете. Затем Бентенридер заявил, что существуют расовые различия в строении таза, что у женщин высшей расы таз шире и роды протекают легче, чем у женщин низшей расы, что самая высшая раса — германская, что поэтому нужно избегать смешений с представительницами низшей расы, к которой относятся русские и украинцы. С антропологической точки зрения всё это является, конечно, злостной фальсификацией науки. В частной беседе Бентенридер сказал мне, что немецкие правящие круги якобы встревожены частотой браков между немецкими солдатами и женщинами оккупированных территорий.

* * *

В больнице, где работает моя жена, лежал один раненый красноармеец. Его звали Никифоров. На-днях он откровенно поговорил с моей женой и заявил ей, что он — чекист и что его настоящая фамилия Пономарёв. Он выздоровел, выписывается из больницы, но у него нет документов. Он просил жену выдать ему две справки: одну на имя Пономарёва, другую на имя Никифорова, что жена охотно сделала. В свою очередь жена сказала Никифорову, что мы вполне советские люди и что она и я хотели бы что-нибудь сделать для борьбы с немцами. Пономарёв выдал моей жене удостоверение-записку, свидетельствующую о том, что она прятала в больнице раненых советских бойцов и организовала их питание, привлёкши к этому несколько женщин. Вернувшись домой, жена посоветовалась со мной, как помочь Пономарёву достать себе документы для прописки. Я вспомнил о том паспорте, который принадлежал моему сыну Олегу и который он должен был передать кому-нибудь из красноармейцев, решивших бежать из немецкого плена. Этот паспорт принадлежал мужчине 46 лет, а Пономарёву не более 30-ти лет. Но, как это ни странно, между ними обнаружилось некоторое сходство. Я посоветовал жене передать этот паспорт Пономарёву. Этот последний явился к нам на квартиру. Жена передала ему паспорт, за что он очень благодарил. Пономарёв заявил, что следует ожидать прихода советских войск в Харьков в августе 1943 г. Мне кажется, что это должно произойти позже — к концу осени.

25 июня.

Ходил сегодня смотреть немецкий фильм «ГПУ». Какая халтура! Публика смеялась при самых «трагичных» эпизодах. Конечно, в фильме показывают, как чекисты устраивают оргии и покупают себе дачные дома заграницей для того, чтобы вести буржуазную жизнь. Харьковская публика оценила фильм по достоинству.

* * *

От Марфы Петровны Приходько слышал, что немцы хватают всю молодёжь в сёлах. Юноши и девушки прячутся в лесах, а немцы арестовывают их родителей. Знакомая история!

26 июня.

В тридцатых годах на факультете социального воспитания Харьковского университета был один студент с довольно характерной внешностью: малого роста, пятиугольное лицо с веснушками, курносый, рыжие волосы, жидкие усики, подрезанные спереди и висящие по бокам в виде сосулек, нежный тенорок. Производил он впечатление дурачка. Он часто без всякого повода останавливал меня на улице и подобострастно жал мне руку. После окончания учебного заведения он рассказал, что устроился где-то учителем.

Сегодня я его встретил на Николаевской площади. Он меня остановил. Вид у него был не приниженный, а скорее надменный. Говорил он уверенно. «Где же вы устроились?» — спросил я, чтобы что-нибудь сказать. «Теперь я — священник вон в том монастыре!» — ответил он гордо. «Вот как! Вы и раньше этим делом занимались?» «Нет. Я всегда был религиозным, но священником я стал только теперь. Много приходится работать! Огромные задания! Нужно приблизить церковь к государству и семье!» «Много верующих?» — спросил я. «Почти все верующие! Но ещё много дефектов. Некоторые священники берут взятки, другие плохо себя ведут! Надо это выкорчёвывать! Я принялся за это дело. Вы меня знали дурачком. Это я так прикидывался! Будь я дурачком, я бы ВУЗ не кончил. Меня сильно травили!» «Очевидно, вас преследовали за вашу религиозность?» «Да, вероятно! Но я сумел надуть советскую власть и достиг своей цели!» «Ну! Всего хорошего! — сказал я. — Я рад за вас, что вы наконец устроились по призванию.» Моей иронии он, конечно, не понял. А я подумал: «Да, правы были большевики, когда они толковали о бдительности. Вот какая змея выросла в недрах советского ВУЗа. Человек много лет прикидывался юродивым, чтобы кончить высшее учебное заведение и начать деятельность, объективно направленную против советской власти».