разобрать написанное, ее глаза застилали слезы. Она обняла Арчи, уткнувшись лицом ему в шею, вдыхая детский запах. Он неуклюже похлопал ее по плечу.
Чарли, молча, наблюдал за ней. Она протянула ему письма, но он покачал головой:
– Храни их. Она хотела, чтобы они остались у тебя. Я тоже хочу.
– Делла никогда не рассказывала мне об отношениях с твоим отцом. Наверное, потому, что я на нее злилась и говорила о нем ужасные вещи.
– Он причинил ей боль. Конечно, ты злилась. Я бы тоже злился. На Деллу. Она всегда казалась такой прямолинейной. Я думал, что знаю ее, и доверял ей.
– Она причинила тебе боль?
Он кивнул.
– Но ему было хорошо с ней. Она сделала его лучше. Он стал более приятным человеком.
Чарли пытался сформулировать предложение.
– Ты была честна со мной, и я хочу быть честным с тобой. Думаю, мой отец оставил бы мать, чтобы быть с Деллой, но я отговорил его от этого, заставил выбрать меня и мою мать, а не Деллу и Арчи.
Дора тихо вздохнула, потрясенная его словами. Итак, Лао Дань любил Деллу. Она вспомнила, как печалилась сестра в последний год жизни, ее не отпускала душевная боль. Все могло быть иначе.
Интересно, а как бы она чувствовала себя на месте Чарли?
– Не думаю, что ты поставил его перед выбором. По‑моему, твой отец не из тех, на чье мнение может кто‑то повлиять. Вероятно, ты просто предоставил ему делать то, что он хотел.
– Я не думал о Делле или Арчи.
– Делла была взрослой и знала, что твой отец женат, еще до того, как стала его любовницей, и свой выбор сделала, может, и неудачный, но она ни о чем не жалела.
Кроме одного. Однажды после смерти Лао Даня Делла призналась, что ей стоило бы бороться за него, независимо от результата.
– Теперь ты любишь Арчи, а тогда он не был для тебя реальным, так же как твой отец был когда‑либо для меня просто именем.
Очевидно, Чарли чувствовал себя виноватым в том, что заставил отца сделать выбор. Вот почему был так решителен в желании вернуть Арчи.
Что‑то сжалось в ее сердце.
– Зато теперь ты ставишь его на первое место.
– Ты тоже. – Он притянул ее ближе, Арчи оказался между ними. – Вот почему мы поженимся.
Она прижалась к нему. Так вот почему они женятся! Ей почему‑то хотелось иного развития событий.
– Да, верно. – Ей удалось улыбнуться.
– Давай проведем этот день вместе с семьей, а сегодня вечером пойдем гулять. Только мы вдвоем.
– В город?
– Теперь, оповестив семью, я хочу показать свою невесту всему миру.
Она смотрела на него, гадая, что он имеет в виду. Но гадать бессмысленно. Чарли ясно дал понять, что причина их свадьбы исключительно Арчи.
К тому времени, когда лимузин выехал из дома в сторону «Черного тигра», уже стемнело.
«Но никакая тьма не может погасить красоту Доры», – думал Чарли, глядя на женщину слева от себя.
Ее светлые волосы были распущены, он пропустил прядь между пальцами. Дора посмотрела на него, ее губы смягчились в улыбке. Чарли почувствовал, как затвердело у него в паху.
– Ты выглядишь прекрасно.
Более чем прекрасно. У него аж зубы свело.
Он оценивающе скользил взглядом по ее фигуре. На ней было серебряное платье, облегающее тело именно там, где он сейчас хотел прикоснуться к ней больше всего. Только присутствие в машине водителя и телохранителя мешало затащить ее к себе на колени и позволить своим рукам бродить по всем ее изгибам и линиям.
– Спасибо, ты и сам неплохо выглядишь. Куда ты меня везешь?
– В «Черный тигр». Я подумал, тебе захочется испытать удачу за игральным столом.
Она засмеялась.
– Это будет сложно, даже неловко. Я имею в виду, если выиграю по‑крупному, ты проиграешь!
– Ты будешь моей женой. В любом случае по‑крупному выиграю я.
На мгновение их глаза встретились, и она легонько поцеловала его в губы.
– Знаешь, ты такой милый.
Ему показалось, что ее голос звучал неуверенно, почти грустно. Но она поцеловала его сильнее, притягивая ближе, чтобы он мог чувствовать тепло ее тела через платье. Он совсем перестал думать.
Она действительно выиграла в рулетку, хотя вскоре проиграла все на столе для блек‑джэка.
Потом они отправились в знаменитый «Блек Бар», пробовать легендарный коктейль «Тайгер Мартини».
– Вау! – оценила она, отпивая глоток. – Что в нем?
– Я не знаю точного рецепта. Орсон держит это в строжайшей тайне. В основе какой‑то шоколадный ликер и байцзю вместо водки. Тебе нравится?
– Очень. Восхитительно. – Ее серые глаза блестели в мягком свете. – А играют на рояле? Или это просто антураж?
Ее слова напомнили ему о чем‑то, он проследил за ее взглядом в сторону блестящего черного рояля «Стейнвей».
– О, на нем играют! Я думаю, шоу вот‑вот начнется.
Молодой пианист сыграл попурри из популярных песен, но Чарли едва уловил знакомые мелодии. Он был слишком занят, наблюдая за Дорой.
Как она красива. Правда, раньше ее красота отвлекала, ослепляла и расстраивала. Однако теперь он понимал ее больше. И даже когда улыбалась, было в ней что‑то потерянное, будто она сбилась с пути и пыталась притвориться для себя и всех, что знает дорогу домой.
При мысли об этом ему стало нехорошо. Он допил коктейль. Аплодисменты возвестили об окончании выступления пианиста.
– Ну, что ты думаешь?
Она повернулась, улыбаясь.
– Он очень хорош.
– Я думал, мы будем честны друг с другом.
Ее красивый розовый рот изогнулся.
– Хорошо, скажу честно. Он нормально играет. Грамотный пианист, но ленив. Мне кажется, он прячется за мелодиями. Хотя, честно говоря, сложно каждый раз добиваться хороших результатов.
Вспоминая просмотренные видео, он покачал головой:
– Тебе это удалось.
Она одарила его легкой улыбкой.
– Я была несчастна, думала, что все вот‑вот разлетится. Пение было практически единственным занятием, когда я чувствовала уверенность в себе.
– И ты думаешь, что именно ощущение себя несчастным необходимо, чтобы быть хорошим исполнителем?
– Нет. Я полагаю, настоящий артист должен иметь желание выступать. Не из‑за денег. Это внутренняя потребность. Я не очень хорошо объяснила, но ты можешь это почувствовать. Ну, будто ты не можешь жить иначе.
Точно. Вот как он себя чувствовал, смотря видео с ней. Так он себя чувствовал сейчас.
«Но, конечно, это тоже спектакль».
– Ты очень хорошо все объяснила. Так хорошо, что я предлагаю тебе работу. Хотела бы ты курировать здесь развлекательный сектор?
Она уставилась на него:
– Неужели человек, который занимается этим сейчас, не возражает?
– Тут никто этим не занимается. Но мне нужен