Марианна.
Хелмсли уселся на ступеньках, ведущих в зал, и подпер кулаком подбородок. После их встречи она провела остаток вечера, всячески его избегая. Но это было несложно. Он не смог бы приблизиться к ней, даже если бы постарался. Весь вечер ее окружали настырные молодцы, которых он одобрял, но гораздо больше было тех, кто был ему не по нраву. Он мог поклясться, что она протанцевала все танцы. И ни одного с ним.
Что сподвигло его выкинуть подобный фортель на террасе? Он, разумеется, хотел настоять на своем и думал, что у него это получилось, пока она не поцеловала его в последний момент. И, черт побери, он ответил на ее поцелуй. И хотел продолжать ее целовать. Ласкать шелк ее кожи. Распробовать ее…
— Я должна извиниться? — Марианна стояла в дверях.
Томас поднялся на ноги, проигнорировав чувство удовлетворения, которое вызвало одно ее присутствие.
— Не больше, чем должен я сам.
На ней было все то же платье, что и на балу. И даже по истечении этого долгого вечера оно все еще действовало на него возбуждающе. Или все дело было в женщине, которая была в него одета? Марианна спустилась по ступенькам, чтобы присоединиться к нему.
— Я бы сказала, что у нас с вами ничья.
— Как бы мне не нравилось в этом признаваться, но в этом случае я с вами согласен, — усмехнулся он. — Хотя ни один мужчина не желает сознавать, что не может превзойти обыкновенную женщину.
Произнося эти слова, Хелмсли уже знал, что совершил ошибку. С минуту девушка изучала его.
— Возможно, вам стоит прекратить считать женщин обыкновенными.
— По–моему, мне стоит прекратить считать обыкновенной вас.
Нет, она была более чем достойна любого мужчины.
— Согласен, — Томас протянул ей руку. — Перемирие?
— Перемирие, — кивнула Марианна и взяла его руку.
Она сняла перчатки, и ее рука казалась теплой и мягкой в его. Потрясение охватило его от ее прикосновения.
Их взгляды встретились, и в мгновение ока в воздухе стало ощутимо их взаимное притяжение. Томас долго смотрел на нее.
— Почему вы здесь? — тихо спросил он.
— Я и сама точно не знаю.
Голос Марианны был низким и хрипловатым, будто она просмеялась весь вечер. Он отогнал прочь неприятные мысли о том, что она провела его не с ним.
— Думаю, мне не хочется оставлять всё как есть между нами. Знаю, вы пытаетесь делать то, что, на ваш взгляд, является самым лучшим.
— Все напыщенные ослы таковы.
— В самом деле? — девушка приподняла бровь. — Тогда мне следует быть осторожной. Я уверена, что среди тех джентльменов, которых вы нам сегодня представили, наверняка найдутся напыщенные ослы. Смею предположить, что большинство из них…
— Достаточно, — рассмеялся Томас. — Я думал, мы согласились на перемирие.
— На худой мир, в лучшем случае, — ухмыльнулась Марианна.
Хелмсли все еще держал ее руку и отпускать совсем не хотел. А она и не пыталась освободиться. Его сразу же поразило, как приятно просто стоять здесь и держать ее за руку.
Марианна склонила голову, изучая его.
— Мы не танцевали сегодня, но, правда, мы практиковались, — она улыбнулась. — Что–то вроде еще одного урока.
— Тогда это недостаток моих обязанностей, — Томас шагнул назад и низко поклонился. — Миледи, не окажете ли мне честь, присоединившись ко мне в танце?
— Музыканты уже ушли. Нам не подо что танцевать.
— Разве, — он склонил голову, словно прислушиваясь. — Я уверен, что слышу звуки вальса.
— Да?
— Разве вы не слышите? — Мужчина шагнул ближе. — Я отчетливо слышу скрипки. Прислушайтесь.
— К чему?
— Это флейта. Точно, флейта, — серьезно кивнул он.
— Томас, вы сумасшедший, — рассмеялась она.
— А, но есть несколько вещей более приятных, чем танец с сумасшедшим. Сейчас, когда…
— Отлично, но я стараюсь не танцевать с сумасшедшими.
— Тогда это будет исключением.
Марианна положила свободную руку на плечо Томасу.
— Я все еще ничего не слышу.
Он притянул ее ближе, чем позволяли приличия.
— Услышите, — сказал Томас доверительно и начал танец.
В следующее мгновение они кружились по полу в такт музыке, которую слышал лишь он один. Они ни разу не сбились с шага. Марианна безукоризненно следовала за ним. Еще во время их короткого урока он почувствовал, как прекрасно ощущать ее в своих объятиях. Как ее тело подходит к его. Тогда он этим пренебрег. Сейчас же…
— Вы слышите, Марианна? Мелодию?
— Не знаю. Возможно, но я не уверена. — Девушка понимающе улыбнулась ему. — Как это звучит?
— Великолепно. Музыканты весьма одарены. Нет, погодите, — маркиз нахмурился и покачал головой. — Виолончелист взял неверную ноту, но… — он замолчал, затем кивнул. — Да, но он, похоже, прекрасно с этим справился.
— Правда? — восхищенно переспросила она.
— Да. Они играют вместе так, словно были созданы друг для друга.
«Точно так же, как и мы, танцуя».
— Да? А мелодия, которую они играют?
— Изысканна. Мелодия буквально благоухает ароматом солнечных дней и звездных ночей. Любовной поэзией, лунным светом и волшебством.
— Волшебством, — прошептала Марианна.
Томас посмотрел ей в глаза. Его шаги замедлились, они почти остановились. Долгое время они простояли, не двигаясь, словно ожидая начала следующего танца. Или слова. Или заявления.
— Я должна уйти, иначе солнце встанет, прежде чем я попаду в постель, — сказала девушка, но не двинулась с места.
— Как и я. — Томасу совершенно не хотелось выпускать ее из объятий. Говорить «спокойной ночи». Идти в постель. Одному.
Марианна сделала шаг назад.
— Спокойной ночи, — она тихонько рассмеялась странным, неловким смехом, так смеется тот, кому не по себе. — Или, что вернее, доброго утра.
— Доброго утра.
— Томас, — она помедлила. — Мне следует поблагодарить вас за вечер.
— Я ничего не сделал.
— Тем не менее, это ваш дом, а мы здесь гостьи, и…
— Для меня это удовольствие.
Девушка улыбнулась, и Томаса охватило странное чувство. Будто ее улыбка была даром, таким личным, интимным. Она повернулась и вышла из бального зала. Он смотрел ей вслед. Любовный дар или дружеский — или нечто большее? Мужчина тяжело сглотнул.
Ему хотелось пойти за Марианной. Заключить ее в объятия, отвести в свою постель. Не думая, он пошел к двери. Он хотел ее. Томас не помнил, чтобы за всю свою жизнь так хотел женщину.
Понимание обрушилось на него и заставило остановиться на полушаге.
Что он делает? Эта девушка была под его покровительством. Под его ответственностью. Черт бы все побрал, она была сестрой его друга! Все, что ни произошло бы между ними, стало бы предательством по отношению к Ричарду. К его доверию. А разве он уже не предал его доверие? Он уже зашел с ней дальше, чем позволяли приличия.