Читать интересную книгу В деснице благодати - Макс Лукадо

благодарности. Я высказал Богу, какой Он чудесный Отец, что спас ее. И настолько же

ясно, как если бы со мной говорил Бог, в моем уме прозвучал вопрос: Разве Я больше не

был бы чудесным Отцом, если бы дал ей утонуть? Неужели Я перестал бы быть благим

Богом, если бы призвал ее домой ? И услышал ли бы Я сегодня утром твою хвалу, если бы

не спас ее?

Остается ли Бог благим Богом, когда Он отказывает нам?

Мольба: удалить жало

Павел мучился этим вопросом. Ему были знакомы терзания от того, что не

приходит ответ на молитву. Первоочередной его молитвой была одна не очень ясная

нам просьба, занимавшая все его мысли. Этой проблеме он дал условное название

«жало в плоть» (см.: 2 Кор. 12:7). Возможно, это было что-то слишком интимное, чтобы

доверить бумаге. А может быть, просьба была настолько частой, что он стал обозначать

ее сокращенно. «Отче, я опять хочу сказать об этом жале в плоти». А не может ли быть и

так, что именно благодаря этой недосказанности молитва Павла способна стать нашей

молитвой? Разве нет у каждого из нас своего жала в плоти?

Где-то на жизненном пути мы пострадали из-за какого-то человека или несчастья.

Появилась хромота, от прежней стремительности не осталось и следа, каждое

движение дается нам мучительно трудно. Рано или поздно мы взываем к Богу о

помощи.

Так было и с Павлом. (Между прочим, как вы расцениваете признание, что Павлу

было дано жало в плоть? Правда, есть что-то утешительное в том, чтобы узнать, что

даже один из библейских писателей не всегда был в согласии с Богом?) Того, кто замер, не ужалят, но Павел был из тех, кто никогда не засиживается на

одном месте. Фессалоники, Иерусалим, Афины, Коринф — если он там не

проповедовал, то сидел в узилищах за свои проповеди. Однако это жало мешало ему

двигаться. Острие, пронзив кожу, впивалось все глубже, и вскоре мольба исходила уже

из самых глубин души. «Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня...» (2

Кор. 12:8).

Для Павла это была не просьба мимоходом, не постскриптум в письме. Это была

первоочередная мольба в первом же предложении. «Боже! без Твоей помощи мне

никак!»

Речь идет не о какой-то поверхностной болячке. В одном переводе это «жало»

названо «пронизывающей болью». Каждый шаг вызывал содрогание. Три раза едва

ковыляющий Павел, остановившись на обочине дороги, молился. Просьба его была

совершенно ясной, как ясен был и ответ Бога. «...Довольно для тебя благодати Моей...»

(2 Кор. 12:9).

Так что же это было за жало в плоть? Точно никто не знает, однако наиболее

вероятные предположения таковы.

1) Сексуальное искушение. Павел боролся с искушениями плоти? Не исключено. В

конце концов, жены у него не было. Искушение он описывает как человек, знающий его

не понаслышке. «...Желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу.

Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7:18-19). Не

просил ли Павел Бога раз и навсегда избавить его от тяги к запретным усладам?

2) Возможно, проблемой была не плоть, а враги — не искушение, а

противодействие. Сам текст предполагает такую возможность. Павла удручает «ангел

сатаны» (см.: 2 Кор. 12:7). Противников у Павла хватало. Были такие, кто сомневался в

его апостольстве (см.: 2 Кор. 12:12). Кое-кто стремился извратить его проповедь

благодати (см.: Гал. 1:7). Кстати, когда Павел пишет, что этот «ангел сатаны» послан

«удручать» его, он не преувеличивает. Стоит снять его одеяние и взглянуть на шрамы.

Или, раз мы не можем этого сделать, прочитаем о нападениях на него.

Я гораздо более был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при

смерти. От Иудеев пять раз дано мне было по сорока ударов без одного; три раза меня

били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь и

день пробыл во глубине морской; много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в

опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от

язычников, в опасностях в городе, в опасностях в пустыне, в опасностях на море, в

опасностях между лжебратиями...

2 Кор. 11:23-26

Способен ли кто-нибудь упрекнуть Павла за просьбу о передышке? Сколько может

вынести тело? Человек изнемогает, постоянно живя под прицелом сатаны. «Боже, а что, если до конца года мы ограничимся поношениями на словах и дадим немножко зажить

моим болячкам? Или хотя бы разделим избиения кнутом и камнями, чтобы они не

происходили одновременно? У меня синяк на шее, из- за которого я просыпаюсь всякий

раз, как повернусь на другой бок. А помнишь ту ночь в темнице в Филиппах? Спина у

меня до сих пор ноет».

3) Разумеется, были такие, кто считал, что каждый удар получен Павлом

заслуженно, и это приводит нас к третьей версии. Как полагает кое-кто, настоящим

жалом был его несносный характер. Чему бы Павел ни научился у ног Гамалиила, за

тактичность у него была твердая «двойка». До того, как Павел познал благодать, он

убивал христиан. После того, как познал благодать, он с христианами пререкался.

Хотите пример? «Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию» (Гал. 2:11). Вот уж написано истинным

дипломатом! По мнению Павла, ты находишься либо на стороне Бога, либо на стороне

сатаны, а стоит тебе чуть-чуть переступить черту, Павел не станет делать из этого тайны

— «...таковы Именей и Александр, которых я предал сатане, чтобы они научились не

богохульствовать» (1 Тим. 1:20).

Каждый знал — в пределах досягаемости его пера и языка, — какого он о ком

мнения, и знал, когда лучше от него спрятаться.

4) С другой стороны, мы можем предположить, что жало не было искушениями, его

собственной враждебностью или неумением ладить с людьми; речь может идти о теле

апостола, его физическом состоянии. Помните его слова в конце одного из посланий?

«Видите, как много написал я вам своею рукою»14 (Гал. 6:11). Возможно, у Павла было

плохое зрение. Может быть, он так и не оправился после произошедшего на пути в

Дамаск. Богоявление сопровождалось таким ярким светом, что Павла три дня не

отпускала слепота. Может быть, полностью он так и не выздоровел. И его способность

отчетливо видеть крест была обретена ценой утраты способности видеть все остальное.

Павел писал галатам: «...если бы возможно было, вы исторгли бы очи свои и отдали мне»

(Гал. 4:15).

14 В переводе, которым пользуется автор, — «Видите, какими большими буквами я пишу вам своей рукой». — Примеч. пер.

При его роде занятий плохое зрение могло быть профессионально опасным.

Трудно путешествовать, когда не видишь дороги. Как писать послания, едва различая

страницы? Плохое зрение вызывает перенапряжение глаз, из-за чего начинаются

головные боли, и Павел проводит долгие бессонные ночи с молитвами. «Боже, смогу ли

я когда-нибудь хорошо видеть?»

Трудно завоевать толпу слушателей, если то и дело обращаешься к дереву, принимая его за человека. В связи с чем на ум приходит последняя из рассматриваемых

нами возможностей.

5) Мы полагаем, что Павел был энергичным оратором, но те, кто его слышал, могли

бы с этим не согласиться. «...Речь его незначительна...» — однажды услышал он о себе в

Коринфе (2 Кор. 10:10). Апостол не стал спорить. «...Был я у вас в немощи и в страхе и в

великом трепете. И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой

мудрости, но в явлении духа и силы...» (1 Кор. 2:3-4). Как это понимать? «Я был так

испуган, что все время запинался, был в таком волнении, что все время сбивался с

мысли, и если вы вообще что-то услышали, это свидетельствует о помощи Бога».

Давайте на минуту остановимся и подведем итоги (не знаю, каким вы представляли

себе Павла, но этот образ, похоже, должен измениться). Апостола часто обуревают

искушения. Его регулярно избивают. Нетерпимый. Близорукий. Косноязычный. И это

апостол Павел? (Не потому ли он так и не женился, что не было желающих ходить к

нему на свидания?) Ничего удивительного, если кое-кто сомневался, апостол ли он.

И ничего удивительного, что он молился.

Принцип: благодати вполне достаточно

Можно ли назвать какую-то из возможных его просьб необоснованной? Разве

Павел не оказался бы лучшим апостолом, если бы у него не было искушений, не было