Читать интересную книгу Короткое правление Пипина IV - Джон Стейнбек

— Я присоединяюсь к словам месье графа, — сказал седовласый мудрец, — и хочу добавить кое-что от себя. Ваше Величество может делать что угодно, за исключением одного: король не может позволить себе выглядеть смешным. Это уничтожит его. В юности мне посчастливилось учиться у одного очень образованного, мудрого человека, который до тонкостей постиг человеческую натуру. Так вот, однажды он сказал мне: если бы наиумнейший, наигениальнейший человек выступал, и пятьдесят величайших умов планеты слушали его речь на тему: быть или не быть жизни на земле, и если бы этот величайший гений предстал перед аудиторией с незастегнутой ширинкой, собравшиеся не только пропустили бы его слова мимо ушей, но и не смогли бы сдержать смешков.

Король задумчиво покачал на пальце пенсне.

— Господа, — сказал он, — я не хочу быть вам помехой. Не смею препятствовать вашему желанию и желанию ваших жен продемонстрировать новинки вашего гардероба, но на коронации, замечу вам, в мехах и бархате я себя чувствовал просто идиотом. Я, наверное, и выглядел идиотом.

— Отнюдь, Ваше Величество! — хором вскричали делегаты.

— Пусть так, но я умирал от жары и духоты.

Граф де Катр Ша снова поднял руку, прося внимания:

— Ваше Величество, будет вполне достаточно, если вы появитесь в мундире, например, Великого маршала Франции.

— Но я не Великий маршал!

— Сир, король волен назначить себя кем угодно.

— Но у меня нет этого мундира!

— Думаю, можно поискать в музеях. Во Дворце Инвалидов, например.

Король молчал.

— Господа, если я соглашусь, — сказал он наконец, — вы позволите мне выехать из Версаля в автомобиле, а не в карете? Карета такая неудобная!

Пошептавшись, делегаты согласились, а Жак-простак счел нужным добавить:

— Мы, ваши верные слуги, Ваше Величество, покорнейше просим, чтобы во время вашей речи — только во время речи, не более того — пурпурная королевская мантия возлежала на ваших плечах.

— О Боже! — сказал Пипин. — Ну хорошо, хорошо, я согласен. Но только во время речи.

Делегаты одобрительно закивали.

После полудня четвертого декабря, когда Версальский дворец превратился в сумасшедший дом и заполнился придворными, которые суетились, пыхтя, примеряли, укорачивали, удлиняли, латали мантии и платья, вертелись перед зеркалом, король в вельветовой куртке и мотоциклетном шлеме миновал сторожевой пост у ворот, подмигнул капитану стражи, с которым крепко сдружился, и сунул ему пачку «Лаки Страйк». Пипин знал, что капитан состоял на жалованье у секретной полиции — но также и у социалистической партии, у британского посольства, у перуанского торгового агентства, а к тому же еще был совладельцем закусочной в районе бульвара Вольтер. Каждому из своих работодателей капитан доносил об остальных, но король ему был по душе, как и «Лаки Страйк».

— Сюда, месье, — сказал он и провел неузнаваемого в шлеме и мотоциклетных очках Пипина в караулку, где стоял укрытый клеенкой мотороллер. — Вы мимо бульвара Вольтер случайно не будете проезжать, сир? — спросил капитан.

— Могу и проехать, — ответил король.

— А вы не передадите записку в закусочную, моей жене?

— С удовольствием, — сказал король, складывая записку и пряча в карман. — Это немного не по дороге, конечно. Если обо мне будут спрашивать…

— Я вас не видел, месье, — сказал капитан. — Даже если спросит господин министр, я вас не видел.

Король оседлал мотороллер, надавил на стартер.

— Капитан, мне кажется, вы носите за голенищем маршальский жезл.

— О, вы очень любезны, месье, — сказал капитан.

Бульвар Вольтер лежал в стороне от маршрута короля, но день выдался солнечный и теплый, подходящий день, чтобы проехаться и развеяться после идиотизма и суматохи Версаля. Прибыв в закусочную, король вручил записку жене капитана, которая в ответ угостила его кофе и отличными пирожными.

Выслушав ее жалобы на жизнь и пожаловавшись на свою, король поехал, петляя между сигналящими машинами, к площади Бастилии, пронесся по улице де Риволи, переехал через Сену по Понт-Неф и свернул на улицу Сены.

Ставни у дядюшки Шарля были закрыты. Дверь тоже. Пипин забарабанил в дверь кулаком. Ответа не последовало. Король отступил в сторону, подождал, пока дверь приоткроется, и проворно сунул в щель носок сандалеты.

— Ради Бога, — смущенно сказал дядюшка. — Я не один. У меня свидание интимного свойства.

— Не может быть, — сказал король.

— Ладно. Если ты так уж настаиваешь, заходи. Чем могу помочь?

Король проскользнул в полумрак за дверью. Вдоль голых стен стояли большие деревянные ящики, доверху набитые. Оставалось только заколотить крышки.

— Дядюшка, ты что, уезжаешь?

— Да.

— И ты даже не предложишь мне присесть? Ты что, сердишься?

— Присядь. На креслах клеенка, так что садись на ящики.

— Удираешь?

— Я тебе не доверяю, — сказал дядюшка. — Ты что-то затеваешь. Это ясно как дважды два. Но ты проиграешь. Не хочу пострадать из-за твоей глупости.

— Я пришел за советом.

— Пожалуйста, вот тебе совет: будь нормальным королем. Не суй нос куда не следует, не лезь в дела правительства, не трогай, большой бизнес. Вот такой совет. И если ты меня послушаешь, я тут же начну распаковываться.

— Ты как-то сказал мне, что я — болванчик. Кукла в короне. Пешка, которой пользуются, пока можно, а потом безо всякого сожаления выбрасывают.

— Все верно. Но когда пешка лезет в дела ферзей, она просто дура.

Пипин уселся на ящик.

— Ты не угостишь меня коньяком?

— Нет у меня коньяка.

— А вон там что за бутылка?

— Это дешевый бренди.

— Ну так налей мне бренди. Первый раз вижу тебя напуганным настолько, что ты позабыл об учтивости.

— Да, мне страшно. И за тебя тоже.

— На шахматной доске король может ходить вперед, назад, влево, вправо и по диагонали. Пешка может идти только вперед. Спасибо, дядюшка. Ты не выпьешь со мной? За мое здоровье? Неужели ты меня теперь ненавидишь?

Дядюшка тяжело вздохнул.

— Мне стыдно, — сказал он после долгой паузы. — Но это ничего не меняет. Я еду в Америку и пробуду там до тех пор, пока здесь все не уляжется. Я не знаю, что ты собираешься делать, но не сомневаюсь: последствия будут катастрофическими. В одном ты прав — это не повод для неучтивости. Прости меня!

— Я понимаю твои чувства, дядюшка. Я много думал о своем положении. Король — анахронизм. В действительности короля Франции не существует.

— Что ты хочешь сделать?

— Вынести на конвент несколько предложений, основанных на моих наблюдениях. Только и всего.

— Конвент пошлет тебя на гильотину. Ему твои предложения ни к чему.

— Что ж, король должен быть достойным гильотины. А вдруг мои идеи заставят кого-то задуматься? Может, их даже учтут.

— Я всегда терпеть не мог мучеников.

Пипин пожал плечами, допивая бренди:

— Я не мученик. Мученик стремится обменять то, что имеет, на то, чего хочет. Я не честолюбив.

— Чего же тебе надо? Собираешься напроказить?

— Возможно. А если мне просто любопытно, что все-таки из этого выйдет?

— Мне казалось, я тебя знаю. А что будет с Мари? С Клотильдой? Неужели тебе все равно?

— Нет, и потому я приехал сюда. У меня к тебе просьба: позаботься о них в случае чего.

— А кто позаботится о тебе?

— Может быть, я излишне драматизирую обстановку. Noblesse oblige. А о себе я сам позабочусь.

— Ты планируешь свою авантюру на завтра?

— Да. Хорошо было бы, если бы ты пригласил Мари и Клотильду заглянуть к тебе завтра. И вывез их на прогулку куда-нибудь за город. Джонсон скорее всего поедет с вами. У него есть авто. Уик-энд на Луаре — чем плохо? В Сансере есть маленькая уютная гостиница, ты ее знаешь.

— Да, знаю.

— Так ты выполнишь мою просьбу?

Дядюшка выругался.

— Это удар ниже пояса. Ты думаешь, у тебя есть право вертеть мною, потому что нам случилось оказаться родственниками? Это гнусный шантаж.

— Значит, договорились. Спасибо, дядюшка Шарль. Надеюсь, все обойдется, но меры предосторожности не помешают. — Пипин встал с ящика.

— Хочешь выпить еще каплю? Тут осталось немного бренди.

— Спасибо. Я знал, что могу на тебя положиться.

— Вот дерьмо, — выругался дядюшка Шарль.

В полумиле от Версальского дворца Пипин свернул с дороги и заехал в лес. По толстому ковру палых листьев король оттащил мотороллер подальше от дороги и в подходящем месте возле большого камня раскидал листья ногами и руками, положил мотороллер и тщательно засыпал. А поверх листьев навалил сухих сучьев. Путь ко дворцу он продолжил пешком.

У ворот он сказал капитану:

— Я передал ваше письмо. Мадам просила сказать, что обо всем позаботится. Она просила вас позвонить А. и Ф., чтобы они сообщили ей, когда вы приедете. Надо сказать, пирожные у нее вкуснейшие.