поглощали с одинаковым упоением, чередуя соленые мясные кусочки со всеми возможными сладостями. Вчера я пробовала колбаски с апельсиновыми цукатами. Сочетание соленого и зернистого мяса с упругой, засахаренной мякотью будто взрывалось на языке красочным фейерверком.
Список ингредиентов для ужина я переписала с одной из маминых карточек. Сегодняшнее блюдо обещало стать самым трудоемким из всех: куриные грудки в апельсиновом соусе. Мы с мамой обсудили рецепт этим утром, и она объяснила мне, как определить степень готовности курицы, и как поливать грудку соусом каждые несколько минут, чтобы мясо оставалось сочным. Чем больше она говорила, тем сильнее я нервничала. Мама, видимо, прочитала это на моем лице, потому что в какой-то момент она прервала поток наставлений и сказала:
– Мэри Джейн, сейчас не время сомневаться. В этом доме живет больная мать и работящий врач, которого нужно накормить. – Она пристально смотрела на меня, пока я не кивнула, а затем продолжила давать мне советы.
– Как думаешь, сколько грудок влезет в Джимми? – спросила я Иззи. Мы стояли у мясного прилавка. Мясник с длинной прямоугольной головой, похожей на говяжью, терпеливо ждал.
– Семь? – предположила Иззи.
– Думаешь, Джимми в одиночку съел бы семь штук?
– Джимми футболист? – спросил мясник.
– Нет, просто мужчина.
– Тогда две, – сказал мясник. – По две грудки на каждого мужчину, по одной на каждую женщину и половинку для этой букашки. – Он подмигнул Иззи.
– Хорошо, тогда семь грудок.
Я решила, что мы с Иззи могли бы разделить одну грудку пополам, если мужчины действительно съедят по две штуки. К тому же я сильно сомневалась, что Шеба съест целую. Я заметила, что, хоть она всегда ела за одним столом со всеми, половина еды на ее тарелке каждый раз оставалась нетронутой. Не важно, что подавалось к столу, и как сильно она уверяла, что обожает то или иное блюдо – в желудок попадала только половина. Обычно, когда ужин подходил к концу, Джимми забирал у нее тарелку и доедал остатки ее порции (хотя однажды это сделал доктор Коун).
Миссис Коун тоже обратила на это внимание и последние пару вечеров старалась не доедать половину еды со своей тарелки. Правда, без особого успеха, поскольку как только кто-нибудь (чаще всего доктор Коун) порывался отнять у нее недоеденную еду, она набрасывалась на нее с удвоенным рвением. А вчера, когда мы убирали со стола, я застала миссис Коун на кухне, где она руками запихивала в себя полпорции лазаньи, которую не доела за ужином. Я никогда глубоко не задумывалась о своем питании, о том, сколько есть, или не есть, пока не начала ужинать с Коунами. У нас дома ты съедал столько, сколько положил себе на тарелку. И если ты собирался съесть только часть от куриной грудки, то будь добр, и на тарелку себе клади только часть.
Помимо того, что миссис Коун ела, а точнее, пыталась есть, как Шеба, теперь она еще и одевалась, как Шеба. Они были примерно одного роста, но если в фигуре Шебы преобладали плавные изгибы, в миссис Коун не было ничего плавного. Ее ягодицы выдавались назад, грудь – вперед, и особенно это бросалось в глаза в последнее время, когда она стала носить обтягивающие брюки, комбинезоны и платья макси в облипку. Такая одежда буквально требовала, чтобы на нее обратили внимание, что представлялось практически невозможным, когда рядом находилась Шеба. Шеба сверкала. Я провожала ее взглядом из комнаты в комнату, словно она была кометой, летящей по ночному небу. Миссис Коун в своих вызывающих нарядах казалась хвостом этой кометы, а ее бюст, попа и огненно-рыжие волосы мелькали там, где сначала оставляла свой след Шеба.
Шеба и миссис Коун вернулись домой за несколько минут до того, как курица была готова. Они обе наперебой нахваливали вкусные запахи, витавшие в доме, и я видела, как горда была Иззи в этот момент. Я молилась, чтобы курица оказалась настолько же вкусной, насколько аппетитно она пахла.
Шеба помогла Иззи накрыть на стол, а миссис Коун осталась со мной на кухне, пока я готовила гарнир из риса и стручковой фасоли на пару. Она наклонилась к плите и внимательно смотрела, как я поливаю курицу соусом, а потом отрезаю кусочек сливочного масла и растапливаю его в фасоли.
– Где ты всему этому научилась? – Длинные пряди белокурого парика миссис Коун упали ей на плечо. Она вальяжно откинула их назад тыльной стороной ладони, точно так же, как Шеба убирала с лица свои длинные волосы. Этот жест я пыталась повторить много раз, когда замечала его во время открывающего монолога Шебы в ее шоу. В жизни она делала это не так часто, как по телевизору. Я подумала, что возможно, это было нервной привычкой.
– По вечерам я обычно помогаю маме с ужином. – Я хотела спросить, почему она нигде этому не научилась, но подумала, что это может прозвучать бестактно.
– Я никогда не умела готовить, – сказала миссис Коун.
– Ваша мама вас не учила? – Я выложила рис в сервировочную миску, затем растопила сверху немного сливочного масла и украсила зеленью петрушки.
– О, она пыталась, но меня это совершенно не интересовало. Я была помешана на мальчиках и обожала рок-н-ролл. Откуда было взяться времени на такие глупости, как готовка. – Она рассмеялась. – Как видишь, ничего не изменилось!
Я покраснела. Странно было думать о миссис Коун как о «помешанной на мальчиках». Она была замужем!
– Но в итоге вы вышли замуж за доктора, а не за рок-звезду.
– В колледже Ричард играл в рок-группе. Он учился в университете Джона Хопкинса, а я в Гуше[17]. Когда он поступил в медицинский, он бросил музыку, а я бросила учебу, чтобы выйти за него замуж.
– Вы расстроились, что он не остался в группе?
– Не так сильно, как мои родители. – Миссис Коун выудила стручок фасоли из кастрюли и откусила половину.
– Они хотели, чтобы вы вышли замуж за рок-музыканта?
– Нет, но они не хотели, чтобы я выходила замуж за Ричарда. Медицина роли не играла. – Она пожала плечами.
– Почему? – Курицу пора было вынимать, но этот разговор казался мне очень важным, и я не хотела отвлекаться.
– Да потому что он еврей! – рассмеялась миссис Коун.
Я хотела посмеяться вместе с ней, но не понимала, что здесь смешного. Не зная, как реагировать, я надела прихватки, после чего открыла духовку и вынула курицу.
– Значит, вы не еврейка?
– Куда там. Я из семьи пресвитериан. Выросла в Оклахоме.
– Ого… – Оклахома звучала довольно экзотично. Я никогда не встречала никого из Оклахомы. Что