встретились. И только теперь она наконец поняла, почему они не смотрели друг другу в глаза, когда ссорились. В их взглядах не было ничего, кроме правды, любви и абсолютной истины. Они любили друг друга. Разве мог кто-то или что-то разлучить их?
— По-моему, я беременна, — прошептала она.
Он сильно побледнел и закрыл глаза, и на мгновение она испугалась, что он упадет в обморок.
Он долго ждал ее признания, просил и молился об этом. Тем не менее, когда это случилось, он оказался не только не готов. Ее тихое, испуганное признание буквально сбило его с ног!
— Мне надо убить тебя за это, — хрипло проговорил он. — Почему здесь? Почему сейчас, когда через десять коротких минут я встречусь с гостями?
Она явно ждала другого ответа. Ее глаза остекленели, а губы задрожали.
— Ты не рад. — Она вздрогнула.
— Боже, дай мне силы! — Он застонал. — Ты глупая, непредсказуемая, невыносимая женщина. Конечно, я рад! Но посмотри на меня! Я весь дрожу!
— Ты только что дал мне то, в чем я действительно нуждалась. Я хотела отплатить тебе тем же, — объяснила она.
— За десять минут до встречи с элитой арабского общества?
— Что ж, спасибо, что поинтересовался тем, как я себя чувствую! — резко ответила она.
Хасан понимал, что она права.
— Ты только что ошеломила меня, — неуверенно выдохнул он.
— И я могу ошибаться, поэтому не стоит зацикливаться на этом! — рявкнула Леона и отвернулась.
Трясущимися руками Хасан схватил ее за покрытые шелком плечи и прижал к себе. Она дрожала. И казалась ему другой — стройной, хрупкой и такой драгоценной.
Он поцеловал ее. Что еще делать мужчине, который испытал такое потрясение?
— Не надо было обрушиваться на тебя с новостью, — виновато пробормотала она через несколько секунд.
— Ты правильно сделала, что сказала мне, — возразил он. — Как еще сообщаются такие новости?
— Это может закончиться ничем. — В ее красивых глазах читалось беспокойство.
— Мы разберемся с этим вместе.
— Я боюсь ошибиться, — призналась она ему. — Боюсь, у меня никогда не будет возможности снова почувствовать это.
— Я люблю тебя, — хрипло сказал он. — Разве этого не достаточно?
— Для тебя? — спросила она и уставилась на него, как беспомощный ребенок.
— Мы знаем, что я чувствую, Леона, — печально сказал он. — Фактически весь Рахман знает, как я к тебе отношусь. Но мы почти никогда не обсуждаем, как ты воспринимаешь ситуацию, в которую я тебя втянул.
— Я просто не хочу, чтобы ты продолжал защищать мое место в своей жизни, — ответила она. — Мне это ужасно не нравится.
— Мне нравится защищать тебя.
— Ты никому не расскажешь сегодня вечером, правда? — внезапно спросила она. — Ты сохранишь это в тайне, пока мы не узнаем наверняка?
— По-твоему, я манипулятор? — Он удивился, а потом почувствовал себя неловко, потому что понял: Леона знает его лучше, чем он сам себя. — Завтра мы вызовем во дворец врача, — решительно заявил он, пытаясь избавиться от собственных коварных мыслей.
Но Леона покачала головой:
— Если мы сделаем это, то в Рахмане обо всем узнают через пять минут. Вспомни, что случилось, когда я пошла к врачу, чтобы выяснить, почему я не могу забеременеть?
— Но мы должны узнать…
— Эви привезет мне тест на беременность, — сказала она, очень стараясь выглядеть спокойной. — Я позвонила ей и все объяснила. По крайней мере, я верю, что она не проболтается.
— Что она сказала? — осторожно осведомился Хасан.
— Она сказала, что я должна сообщить тебе. Что я и сделала. — Она усмехнулась. — Теперь я сожалею о том, что сказала тебе. Я смотрю на тебя, и у меня ужасное предчувствие, что ты сам себя выдашь.
Хасан убеждал себя, что должен во всем признаться Леоне. Надо сообщить ей, прежде чем аль-Кадахи скажут, что Хасан обо всем подозревал еще несколько дней назад. Он обрадовался, когда в дверь постучали. Открыв ее, он увидел Рафика, одетого как он сам, только еще и в гутре.
— Гости собираются, — произнес он. — Вам с Леоной пора вниз.
Ох, в жизни Хасана происходят кардинальные перемены, а он должен спуститься вниз и любезничать с гостями.
— Мы придем через пять минут.
— С тобой все в порядке? — Рафик нахмурился.
«Нет, — подумал Хасан. — Я становлюсь жертвой собственных идей и контр-заговоров».
— Пять минут, — повторил Хасан и закрыл дверь.
Леона стояла у зеркала и дрожащими пальцами красила губы. Желание подойти и остановить ее, а потом поцеловать стало почти непреодолимым. Но ведь за первым поцелуем последует второй и третий. Хасан пожалел, что они не живут в каменном веке, когда он мог схватить Леону за красивые волосы, отнести в свое логово и целовать ее, пока ей не станет трудно дышать. Вместо этого он вернулся в другую комнату и через мгновение вышел оттуда с белой шелковой гутрой на голове, удерживаемой тройным золотым шнуром. Леона покрыла голову шарфом из красного шелка с золотыми блестками.
Красный цвет должен был сливаться с ее волосами, но этого не произошло. Он просто оттенял чувственный цвет ее губ. Она подняла глаза и посмотрела на Хасана. Он уставился на нее в упор. Они казались друг другу незнакомцами. Удивительно, как кусок шелка, надетый на голову, менял их обоих. На лице Хасана и Леоны не было ни малейшего намека на то, что творится у них на душе. Он грустно улыбнулся.
— Пора начинать шоу, — сказал он.
Как и на яхте, они приветствовали глав государств со всей Аравии и дипломатов из дальних стран. Некоторые привезли с собой жен, сыновей и даже дочерей, а некоторые приехали одни. Некоторые женщины были под чадрой; их одежда экзотических цветов была украшена драгоценностями, которые обожают арабские женщины.
Все были вежливы, любезны и беспокоились о здоровье шейха Халифа. Он еще не появился, хотя в конце концов собирался это сделать. Сегодня его вечер. По правде говоря, он спланировал все, что мог, лежа в постели. Сегодня его врач настоял, чтобы он большую часть дня принимал успокоительное и берег силы. Старый шейх выглядел радостным, когда Леона зашла к нему, как раз перед тем, как стала собираться на вечеринку.
— А где Рафик? Он должен приветствовать гостей вместе с нами, — сказала Леона Хасану, поняв, что его брата нигде не видно.
— У него другие обязанности, — ответил он и обратил свое внимание на следующего гостя, который подошел к дверям большого зала, медленно наполняющегося людьми.
Шейх Абдул прибыл без своей жены Зафины, что показалось Леоне значительным упущением. Он казался смиренным и был вежливым с Леоной, чего, по ее мнению, она действительно могла от него ожидать. Они