Читать интересную книгу Хозяева-2 (СИ) - Хлыстов Вадим

Ее тело, стряхивая с себя очередное покрывало, двигаясь в каком-то рваном ритме и показе запредельного, гадко-сладкого наслаждения совокупления с мертвыми, насилием и убийством, изгибалось так, как никогда не смогло бы изгибаться тело человека. Под закрытыми веками танцующего существа по имени Марта заполыхали янтарным огнем глаза, зрачки вытянулись в вертикальную черту и в них заплескалась жажда крови хищника вышедшего на охоту…

Восемь сторожевых леопардов, натасканных на охрану Владыки, не подпускающие к нему никого и никогда, внезапно поднялись со своих мест. Звери рыча, окружили Марту, готовясь защищать, признавая ее свои звериным чутьем выше Императора. Они признавали в ней настоящего вождя. Главу прайда, способную накормить стаю. Признавая существо, которое неизмеримо выше и старше людей. Они готовы были свои звериные жизни отдать за женщину, которую еще не рожденная религия в другом мире, параллельном этому, назовет Лилит. А Марта-Лилит продолжала свой танец соблазнения, насилия и смерти…

Упало последнее покрывало и вот теперь нагая плясунья, чарующими движениями соблазняет Адама из иной реальности, чтобы родить от него настоящих людей. Хозяев. Всемогущих, богоподобных, тех, кого Бог еще не появившейся религии семисвечника и шестиконечной звезды того мира, будет считать выше ангелов. Первых детей первого мужчины, истинных владык, а не тех слабых, тупых, хезуров, которых способны зачать Адам с Евой, сотворенной из его ребра и совершив первый в этом мире инцест, от которого, как известно, рождаются только уроды. И танец звал убивать этих никчемных уродов. Немедленно…

Пляска танцовщицы неудержимо влекла вниз, в самые закрытые глубины человеческого сознания, где, как известно, прячутся ужасные монстры. Звала туда, в багряную бездну жажды запретных наслаждений, призывая испытать то, что никогда не испытывал. Но коварно умалчивая, что за это придется платить цену, которую никто никогда не сможет заплатить. Танец звал в жажду недопустимых удовольствий, и давал освобождение-индульгенцию от любой морали, даже не человеческой. Он разрешал ВСЕ! От поедания родных детей до убийства Бога в собственной душе…  Сестра Лжи, Мать Порока, танцевала свой танец-призыв к первородному греху вседозволенности…

Бой барабана из черного замирья, танец-призыв, запах увядших цветов, красно-кровавый свет светильников переплелись в немыслимый узор и тараном ударили не только по саду, дворцу Императора, но и непонятным образом разрастаясь как вездесущий ураган, по всем кварталам столицы Тукана. На каждой, способной отражать свет поверхности, в городе появилось изображение танцующей женщины, а прямо с неба несся грохот бубна в руке Яра. Люди в Хут-Ка обезумели. Повсюду, в бедных лачугах и в домах богачей, в храмах и притонах, улицах и кораблях в порту, в садах и площадях началась даже не оргия, а свальный грех в его первозданном виде.

Началась Последняя Ночь перед еще не написанным Апокалипсисом из другой реальности, после которой уже больше не будет плотских наслаждений. Никогда. И ничего кроме Ада и Рая, где только или вечная боль, или только вечное, платоническое любование Богом. Во веки веков. Поэтому потомки Адама и Евы желали сейчас одного — получать удовольствие. И не важно от чего — от смерти, кровосмешения, убийства, поедания себе подобных, спаривания с мертвыми или животными. Главное — наслаждение и пусть весь мир катится на покрытые дикими белыми тюльпанами поля Илу в царстве Эхаби потому что «завтра» уже не наступит никогда…

Тейе, ничего не слышащая и не видящая вокруг кроме магии звуков и волшбы пляски фенешийки, втянув в очередной раз затрепетавшими ноздрями запах увядших цветов, тяжело вздохнула и облизала языком внезапно выступивший пот над верхней губой. Вторя жена Императора со сладким ужасом почувствовала, что внутри нее выросло непреодолимое желание оказаться в объятиях сразу двух мужчин, а потом, вобрав в себя их семя, подло, как паучья самка — убить. Растерзать. Она еще с тех пор, как пролила первую женскую кровь на простыни, чувствовала это желание, но всегда прятала его от себя, заталкивая в самые отдаленные уголки своего сознания. После своей свадьбы с Санахтом, вспыхнувшей между ними обоюдной любви, она считала, что это желание навсегда покинуло ее. Но сегодня эта мелодия и пляска показали, что жажда, грубо и властно быть взятой одновременно двумя мужчинами никуда не делось, а просто тлело, как нестерпимо горячие угли под слоем толстого, все скрывающего пепла…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Тейе с каким-то утробным, звериным рыком развернулась в сторону мужа, но тот был в полной власти музыкального колдовства. Третья жена, совершенно нагая, с распущенными волосами, разместившись между ног Санахта, ласкала его языком. Сам же он, откинув голову и закрыв глаза, сластолюбиво стонал на обеденном ложе. И при этом держал в окровавленных руках отсеченную голову четвертой жены, губы которой страстно целовал. Нестерпимая, запредельная, иррациональная ревность к этой отрезанной голове, нестерпимое желание отомстить и отдаться мужчине здесь и сейчас, окончательно помутили разум Тейе. Она жадно схватила полный кубок вина, и роняя бордовые капли на белоснежное платье, в два глотка выпила. Потом, пьяно расхохотавшись, решительно поднялась и с силой, удивительной в таком хрупком теле, с блаженным остервенением вседозволенности, одним ударом ножки кубка перебила шею рабу виночерпию, которого на соседнем ложе насиловал лучший друг Императора. Брезгливо отпихнув дергающееся в агонии тело, Тейе схватила Амена за руку и хрипло, возбужденно прошептала:

— Иди за мной…  Быстрей…

Тот обвел ее мутным, полным неудовлетворенной похоти взглядом снизу доверху. Полупрозрачная, тончайшая хлопковая ткань одежды Тейе обильна смоченная вином, не скрывала, а только подчеркивала соблазнительность ее форм. Вызывающе выпяченный лобок манил своим темным треугольником, розовые, затвердевшие соски высоко вздымавшейся в возбуждении груди просто требовали, чтобы их взяли в рот и начли давить губами, как сладкие, налитые соком виноградины. Сочный, пряный, мускусный запах возбужденной женщины, однозначно шептал, что она готова немедленно дарить свою любовь. И если он откажется, то эту любовь женщина тотчас преподнесет другому самцу, перед этим хладнокровно убив его, Амена, как только что убила раба.

Мужчина судорожно сглотнул и таким же хриплым голосом ответил:

— Конечно, Тейе. Желание любимой жены друга — для меня закон.

Досадливо зашипев, мол, слишком много ты тратишь времени на пустые разговоры, Тейе нетерпеливо сдернула его с ложа, и вцепившись в запястье руки железной хваткой, потащила за собой, как муравей гусеницу, к двери, ведущей в покои Владыки. Возле этой двери, в полных боевых доспехах, тяжело уперевшись спинами на стену, едва стояли на ногах два огромных воина, напротив которых на коленях расположились две престарелые дамы. Матроны явно были опытны в деле удовлетворения молодых воинов, так как на лицах охранников Императора блаженные, бессмысленные улыбки.

Вторая жена Повелителя с размаху, пнула в спину одну из них:

— Пошла вон отсюда, старая ослица. А ты — она ткнула пальцем в грудь охранника — иди за нами. Немедленно…

Как только дверь, ведущая в покои Императора, захлопнулась за Тейе и двумя увлекаемыми ею мужчинами, Марта тут же остановила свой страшный, отвратительный танец, а Яр отбросил барабан и бубен. Но все гости, находящиеся в саду, все люди в Хут-Ка совершенно этого не заметили. В их сознании все также продолжала звучать удары барабана, а перед мысленным взором все также извивалась в танце-призыве та, которую через тысячелетия в другом мире назовут Вавилонской Блудницей.

Яр равнодушно оглядел беснующихся в саду людей и лениво похлопал в ладоши:

— Великолепно, прелестнейшая. Никто не устоял.

Его спутница набросила на себя покрывало и безразлично пожала плечами:

— Даже главы чистых кланов не смогли бы устоять перед тремя арканами Пасы, сотканными из желания продолжения рода, желания смерти, и желания удовлетворить голод. Будет забавно, если наши подопечные, не смотря на все предосторожности и принятое заранее противоядие, также не устояли.