Последним вступил на поверхность планеты сам майор, который не унывал с момента рождения. Он рассказал с неподдельной улыбочкой между щек, как в поглотившей их выгребной яме вдруг образовалась трещина, сулящая всяческие неприятности.
Из нее демонстративно, задом, выбрался противник, количеством один, а затем снова скрылся в щели — как бы показывая, что путь наружу свободен.
Майор Федянин догадался, что с ним пытаются совершить сделку и ударить по рукам. Суть сговора в том, что он сваливает с парнями из дворца по открывшемуся проходу, но в ответном дружеском жесте ему подобает выудить взрывчатку из червягиного детсада.
Майор не стал упираться рогом, приказал один «батон» забрать с арены, ну и парочке бойцов прогуляться по неожиданно открывшемуся тоннелю.
Те, обливаясь предсмертным потом, соскользнули в трещину, но уже через пару-тройку минут загалдели по рации, что добрались до своих.
Этот радиообмен без всяких помех прошел, хотя до того будто глушилка надрывалась. Майор отправил наружу еще трех человек, потом вынул второй «батон» и с оставшимися бойцами сколол из дворца ужасов.
Один газетчик съязвил, что накануне операции вождь червяг, похоже, совместно с командиром спецназа любил сладкое и алкоголь. И уж, по крайней мере, изучал «искусство побеждать» в наших военных заведениях.
Десантную бронемашину удалось зацепить тросом за гак и отбуксировать от греха подальше.
Экипажи провалившихся бронетранспортеров, нанюхавшиеся нервно-паралитического аэрозоля, если точнее латротоксина, тоже жить остались, правда, на первых порах, в некотором параличе, с сильным тремором, психозом и поносом.
Бойцы, висевшие над ареной, были подняты червягами вверх на крышу, где и оставлены в спеленутом состоянии. Там их и забрали вертолеты. Все пострадавшие были серьезно «заторможены» веществом под названием монаминовая оксидаза. Но через полчаса их все-таки вывели из коматозного состояния с помощью инъекций адреналина.
Таким образом, как будто всем повезло. С другой стороны, рота спецназа «Дельта» была показательно разгромлена.
Из этого национал-демократы «северные братья» выводили несомненное: «природные гады новгородской республики нашей» нрав крутой показали, гордый, но не чужие они нам, не любо им кровь народную проливать.
Миротворцы, конечно, сразу стали смаковать дружественность и незлобивость тварей, подозревая в них родню бабочек и кузнечиков, и внутренне уже были не против, чтоб побыть какое-то время пакетом для яиц.
Известный правозащитник Адам Сергеевич Кавалеров все искал главаря монстров, чтобы с ним провести дружественные переговоры о сдаче российской армии в плен.
Правозащитника поддержали парламентские лидеры, которые до недавнего времени его в упор не замечали. Так появилась партия мира.
Говорили, что есть и партия войны. Но ее представителей никто не видел и не слышал…
В конце четвертой недели моего вынужденного, но полюбившегося простоя дозы спиртного стали редкими, как дождь в пустыне, и смехотворно мелкими. Не удивительно, что я совсем погрустнел.
Да, за время нашествия я первый заметил то-то, подумал о том-то и сделал то-то. Первый. Но от этого не легче ни мне, ни другим. Я вскарабкался на высоту, лишь для того, чтобы последующее падение в канаву было заметнее.
Да, наверное, я мог бы справиться с червягами при наличии соответствующей поддержки, но мир меня не заметил. И теперь я, несостоявшийся спасатель, должен наблюдать за его бесславной гибелью.
Как спасатель отечества и человечества я не состоялся, а перед тем из меня не получился глава семейства и писатель-сочинитель. А завтра я пропью последний рубль, меня выгонят из квартиры и я кончу жизнь бомжом: если не в челюстях червяги, так замерзну в в одном из подвалов родного города или получу лопатой по башке на какой-нибудь плантации в южных районах нашей родины…
Сильно огорчившись, собрался я позвонить своей бывшей супруге. Позвонил и проникновенным голосом произнес: «Может, начнем все сначала?». Но трубку взял некий жлоб, который сразу возразил: «Я тебе щас начну, я тебя щас кончу, падло». И послышалось вдобавок детское хихиканье. Я спешно положил трубку. Значит, моя бывшая супружница родила. Она сделала вместе с тем жлобом то, чего не собиралась делать со мной.
А Нинке не очень-то и хотелось звонить. Тоже она горемыка, окончила универ чуть ли не с золотым дипломом, и вместо того, чтобы подмахивать солидным основательным мужчинам, гонялась десять лет за мнимыми гениями. И она плохо кончит: одиночкой, старой блядью на Московском вокзале.
Потом мне отключили телефон за неуплату. Так что Нине, например, я бы позвонить и не смог.
Но однажды просто в гости к ней зашел. Мужика у нее не было. И это немудрено. Нинка, которая недавно была очень даже ничего, теперь представала какой-то монашкой, в платке, в домотканной юбке до пят. Кругом свечки, кадильницы, воняльницы, курильницы, мандалы индийские, иконы русские, идолы африканские. И еще две здоровенные бабы сидят, четки перебирают, мантры с молитвами бормочут.
– Они мою карму исправляют, чтобы меня ни асуры, ни ракшасы, ни червяги не тронули, — говорит Нинка. — Хочешь они и тебе исправят? А то у тебя какая-то аура нехорошая.
– А что в ней может быть хорошего, если я последнюю неделю ничего кроме сивухи не пил, да и то на чужбинку.
Я так, за разговорчиками, ее в ванную завлек, там прижал, за «дыньки» схватил и пытался макси-юбку как-то преодолеть… Но одна из каменных баб стала в дверь ломиться, еще секунду и с петель бы снесла. Короче, пришлось мне с теплой компанией попрощаться.
Но когда я вниз спустился, почувствовал какое-то неудовлетворение. Нет, не половое. Я ощутил — что-то не так. Что-то не то было в бабе, которая в ванную рвалась. Конечно, фанатичка вполне могла себя вести подобным образом. Но у этой было просто звериное остервенение. И еще какая-то странная складка в нижней части живота. Да, точно, эта складка была странной.
Я вернулся в парадную, ткнул кнопку лифта. Однако этот ползучий сортир двигался слишком медленно, и я пошел по лестнице. Если точнее я по ней побежал, потому что не просто беспокойство, настоящий зуд стал меня мучить.
А когда я был на четвертом этаже, раздался взвизг, кажется Нинин. И еще один крик — уже точно не ее. Хорошо, что я еще внизу подхватил обрезок трубы. Я влетел на нинкин этаж, замок по счастью быстро мне поддался и впустил в квартиру.
Я увидел дикую сцену. Нина карабкалась на антресоли, которые должны были вот-вот обвалиться. Внизу стояла баба и блевала личинками, а под одеждой у нее что-то двигалось. Раз — и из ее воротника вынырнула червяга. Не было ни секунды на размышления. Я врезал по бабе, по червяге, и бил-бил, пока не затихли они оба.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});