— Возможно, он носит в кармане семена какого-либо папоротника, — сухо сказала Люсинда.
— У папоротника нет семян, — нахмурилась Патриция. — Папоротники размножаются спорами.
— В древние времена люди верили, что все растения произрастают из семян, — возразила Люсинда. — Они не смогли найти семена папоротника и решили, что они невидимы. Более того, люди верили в то, что при попадании семян папоротника на человека он становится невидимым. Помните строку из шекспировского «Генриха Четвертого»?
— Что-то вроде: «Нам ведомы свойства семян папоротника. Они делают нас невидимыми», — сказал Калеб. — Я, конечно, цитирую по памяти.
Патриция была в восторге.
— Этот мистер Флетчер, верно, очень интересный человек. Полагаю, он сейчас работает на вас, мистер Джонс?
— Только время от времени. — Калеб налил себе кофе. — Я предпочитаю не спрашивать его о других источниках доходов.
— Как часто ваша профессия оказывается опасной, сэр? — спросила Люсинда.
— Уверяю вас, что я не каждую ночь пускаю в ход кулаки и не каждую ночь имею дело с психами, совершающими культовые обряды.
Люсинда вздрогнула.
— Надеюсь, что так.
— Обычно я нахожу более приятные занятия, чтобы заполнить свое свободное время, — добавил Калеб.
— А как получилось, что вы оказались замешанным в это дело? — не унималась Патриция.
Калеб пожал плечами.
— Гейб убедил совет в том, что общество обязано заниматься опасными преступниками, обладающими способностью воздействовать на психику человека. Его тревожит, что полиция не всегда может справиться с подобными мерзавцами.
— Возможно, он прав. Тем более что люди стали интересоваться сверхъестественными явлениями, и вряд ли хорошо, что в прессе появляются сообщения об этих негодяях. Очень скоро интерес и любопытство уступят место страху и панике.
Калеб перестал жевать и удивленно посмотрел на Люси иду.
— В чем дело? — удивилась она.
— Вы точно повторили слова Гейба. Вы, по-видимому, разделяете одну и ту же точку зрения.
— А в чем заключался дар вождя того культа? — спросила Патриция.
— Дар Хэтчера позволял ему привлекать, обманывать и управлять людьми с помощью гипноза, хотя его нельзя назвать гипнотизером. Ему бы лучше заняться патентованными лекарствами. Он попал в поле моего зрения, когда начал вербовать в свою секту мальчиков.
— Почему вы говорите о таланте мистера Хэтчера в прошедшем времени?
Калеб резко посуровел:
— Потому что он больше не сможет использовать свой талант, чтобы обманывать невинных жертв.
— То есть? — в один голос спросили Люсинда и Патриция.
— Он пал жертвой того самого обмана, который испытывал на членах своей секты, — пояснил Калеб. — Начать с того, что Хэтчер, вне всякого сомнения, неуравновешенный тип, а события вторника еще больше подтолкнули его в тот мир, который он создал в своем воображении. Сейчас он на самом деле верит, что прорвал завесу, отделяющую этот мир от другого, но вместо демонов, которыми он якобы может командовать, через завесу проникли темные силы, и они хотят уничтожить его.
Калеб выпил кофе и посмотрел в зеркало, висевшее на противоположной стене, словно мог увидеть другое измерение. То, что он увидел, явно не улучшило его настроения, подумала Люсинда. Ее вдруг осенило глубокое понимание его состояния. Он боится, что его ждет судьба Хэтчера. Но это же глупо. Он полностью контролирует свой дар.
Впрочем, можно ли считать, что кто-нибудь полностью контролирует все свои чувства?
— Задавайте свои вопросы, мистер Джонс, — напомнила Люсинда.
Калеб с трудом оторвал взгляд от зеркала и от тех темных мыслей, которые на мгновение заставили его заглянуть в себя.
— Вчера я беседовал с тремя ботаниками из вашего списка — Уиксом, Брикстоуном и Морганом. Они заявили, что не знают никого, кто соответствовал бы описанию Халси, и я склонен им верить.
— Я тоже им верю. Значит, остается хозяйка аптеки миссис Дейкин, которая попросила меня провести экскурсию по оранжерее за неделю до появления Халси.
— Да, верно. — Он достал из кармана записную книжку. — Я намерен поговорить с ней сегодня. Кое-что меня заинтересовало.
— Что именно?
— Просто у меня предчувствие. Интуиция. Люсинда улыбнулась:
— Работает ваш дар?
— И это тоже. Я уже проверил архивы. Дейкин не зарегистрирована как член общества. Как вы думаете, может ли она обладать талантом, схожим с вашим?
— Вполне. Хотя этот дар не так силен, как мой. Как-то я намекнула на ее сверхъестественный дар, но она сделала вид, что не поняла меня.
— Может, она и не знает этого. Многие люди считают свои — даже средние — способности само собой разумеющимися. Они начинают задумываться о них, только если эти таланты становятся мощными или необычными, и это их пугает.
— Пожалуй, верно. Калеб достал карандаш.
— Хорошо. Предположим, у миссис Дейкин талант. Что еще вы можете о ней сказать?
— Боюсь, что не много. Я встречалась с ней всего один раз, после того как она прислала записку с просьбой провести экскурсию. Ей под пятьдесят. Она назвалась миссис Дейкин, но у меня сложилось впечатление, что она живет одна в квартире над аптекой.
— Вы хотите сказать, что она не замужем?
Подумав, Люсинда ответила:
— Я в этом не уверена. Может быть, ее муж умер. Хотя в одежде не было никаких признаков траура. Во время визита она однажды упомянула о сыне. Незамужняя женщина, имеющая сына, скорее всего предпочтет называться «миссис».
— А как вы думаете, ее аптека процветает?
— Точно не могу сказать. Я никогда не была в ее аптеке. Но одета миссис Дейкин была хорошо, и на ней было достаточно дорогое ожерелье с камеей. Думаю, что она успешна.
— Вам было с ней легко?
— Она не самая приятная особа, — сухо сказала Люсинда. — Общим у нас с нею был интерес к лекарственным свойствам растений.
— Откуда она узнала, что в вашей оранжерее есть травы?
Патриция удивилась вопросу.
— В мире ботаников все знают о травах Люсинды, мистер Джонс. Поэтому лично мне не кажется странным, что миссис Дейкин не только знала о коллекции моей кузины, но и хотела с ней познакомиться.
— Миссис Дейкин, по-видимому, уже давно занимается аптечным делом, — сказал Калеб и повернулся к Люсинде: — Она когда-нибудь еще обращалась к вам?
— Нет, был всего один визит.
— И что произошло в тот день?
Люсинда вздрогнула.
— Я боялась, что вы об этом спросите. Я не могу вспомнить точной даты, хотя уверена, что отметила ее в своем журнале. Могу лишь сказать, что это было незадолго до визита Халси.