– Эй, постой-ка! – Венди протянула руку, но не успела схватить Малькольма, который выпрыгнул из кровати и бросился в ванную. – Зачем нам туда?
Из-за тонкой перегородки донесся шум включенного душа.
– Так надо. Междугородний звонок прослеживается почти мгновенно, а чтобы запеленговать местный, требуется некоторое время. – Шум воды усилился.
– Но ведь нас могут убить!
– Чего?
Как ни старалась Венди производить меньше шума, ей все же пришлось кричать:
– Я сказала, нас там могут убить!
– Здесь тоже могут. Эй, потри мне спину, а я потру тебе.
– Вы меня сильно разочаровали, Мароник. – Слова как бритвой резали сгустившийся от напряжения воздух между двумя собеседниками. Представительный мужчина, произнесший эти слова, поймал на себе взгляд второго и сразу же понял, что совершил ошибку.
– Меня зовут Левин. Постарайтесь этого не забывать. Надеюсь, впредь вы не допустите подобных оговорок.
Уверенность представительного мужчины от этих слов сильно поколебалась, но он постарался не выказать это собеседнику с запоминающейся внешностью.
– Моя оговорка ничтожна по сравнению с допущенными за последние дни ошибками, – заявил он.
Тот, кто желал, чтобы его звали Левином, на взгляд незнакомого с ним человека, не выказал ровно никаких эмоций. Наблюдательный же человек, знакомый с ним хотя бы некоторое время, мог бы заметить легкую вспышку раздражения.
– Операция еще не завершена. В процессе возникли осложнения, но это не провал. Случись провал, мы бы с вами здесь не беседовали. – В подтверждение своих слов мужчина с запоминающейся внешностью махнул в сторону окружавшей их толпы. По воскресеньям в Капитолии всегда много туристов.
Представительный мужчина слегка успокоился.
– Тем не менее осложнения все-таки имели место, – произнес он тихо, почти шепотом, но решительно. – Как вы совершенно справедливо заметили, операция не завершена. Думаю, вам не надо напоминать, что ее завершение ожидалось три дня назад. Три дня. За трое суток может произойти много самого разного. До сих пор нам везло – при всех наших промахах. Чем дольше затягивается операция, тем выше шанс того, что все пойдет наперекосяк. И вам, и мне известно, к каким катастрофическим последствиям это может привести.
– Все, что можно сделать, делается. Мы должны ждать нового шанса.
– А если этот новый шанс не представится? Что тогда, друг мой? Что?
Человек, желавший, чтобы его называли Левином, повернулся и посмотрел на него. Второму мужчине снова сделалось не по себе.
– Тогда, – сказал Левин, – мы сами создадим этот шанс.
– Что ж, хотелось бы надеяться, что при этом больше не случится… осложнений.
– Я их не ожидаю.
– Хорошо. Я информирую вас обо всем, что происходит в связи с нашим делом в Управлении. Того же буду ждать и от вас. Полагаю, мы все обсудили на сегодня?
– Есть еще одно, – спокойно произнес Левин. – В операциях вроде этой происходят осложнения внутреннего характера. Обыкновенно подобные… осложнения случаются с отдельными сотрудниками. Эти осложнения специально готовятся руководителями – такими, как вы, например, – и носят постоянный характер. В просторечии подобные осложнения называют «подставами». И если бы моим начальником были вы, я бы принял все меры к тому, чтобы избежать их. Вы со мной согласны?
Некоторая бледность лица его собеседника подсказала Левину, что тот согласен. Левин вежливо улыбнулся, попрощался кивком и зашагал прочь. Представительный мужчина смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за поворотом мраморного коридора. Потом джентльмен поежился и вернулся домой, чтобы пообедать в обществе жены, сына и шумной невестки.
Пока Малькольм и Венди одевались, а двое беседовавших в Капитолии мужчин расходились в разные стороны, у въезда на территорию комплекса в Лэнгли остановился фургон телефонной компании. После того как охрана проверила пропуска и груз, фургон проехал к центру связи. Двое телефонистов сопровождались офицером безопасности, откомандированным из регионального отделения. Большинство агентов ЦРУ были заняты поиском человека по имени Кондор. По документам майора, офицера безопасности, звали Дэвид Бёррос. Настоящее его имя было Кевин Пауэлл, и двое телефонистов, приехавших якобы для проверки аппаратуры распознавания номеров, на деле являлись высококлассными специалистами ВВС по электронике, всего четыре часа назад прилетевшими спецрейсом из Колорадо. По завершении операции им предстоял трехнедельный карантин. Аппаратуру парни проверили, но в дополнение к этому установили кое-какую новую, а также поколдовали над проводами старой. Работали они по схемам с грифом «совершенно секретно», стараясь из-за этого не слишком нервничать. Через пятнадцать минут после начала работы они послали сигнал третьему человеку, ожидавшему в телефонной будке, расположенной в четырех милях от Лэнгли. Тот набрал номер, послушал гудки в трубке, пока не получил нового сигнала, затем повесил трубку и ушел. Один из специалистов кивнул Пауэллу. Потом все трое собрали свои инструменты и уехали – так же беспрепятственно, как приехали.
Часом позже Кевин сидел в маленькой комнатке в вашингтонском пригороде. За дверью дежурили двое полицейских в штатском. По углам комнаты расселись еще трое агентов. У стола стояло два стула, но один оставался незанятым. Пауэлл разговаривал по одному из двух телефонов, стоявших на столе.
– Мы подключились и готовы действовать, сэр. Аппаратуру проверили дважды. Один раз со своего конца, и наш человек в «тревожной» бригаде сказал, что у них все чисто. Теперь все звонки на «тревожный» номер Кондора будут попадать к нам. Если это наш парень, мы с ним говорим. Если нет… что ж, будем надеяться, чего-нибудь придумаем. Разумеется, мы можем и отключить ложную линию и просто подслушивать.
Голос пожилого джентльмена звучал донельзя довольно.
– Отлично, мой мальчик, просто замечательно. Как складывается все остальное?
– Мэри-Энн говорит, что договорится с «Пост» в течение часа. Надеюсь, сэр, вы понимаете, что мы можем сильно обжечь на этом деле свою задницу. Рано или поздно нам придется сказать Управлению, что мы подключились к их «тревожной» линии, и это вряд ли им понравится.
– Не беспокойся об этом, Кевин, мой мальчик, – усмехнулся пожилой джентльмен. – В конце концов, не в первый раз и не в последний. И потом, не забудь, они ведь тоже поджариваются и, сдается мне, не слишком обидятся, если мы уберем из-под них жаровню. Есть какие-нибудь вести с полей?
– Никаких. Никто не видел ни Малькольма, ни девушку. Когда наш парень прячется в нору, он прячется глубоко.
– Ага, мне и самому так показалось. Не думаю, чтобы наши неприятели успели его сцапать. Мне даже нравится, как он держался до сих пор. Вы получили от меня план действий?
– Да, сэр. Мы позвоним, если что-нибудь произойдет.
Пожилой джентльмен повесил трубку, и Пауэлл приготовился ждать – как он надеялся, не слишком долго.
Венди и Малькольм вернулись в Вашингтон еще до захода солнца. Малькольм направил машину прямиком в центр города. Он остановил машину на стоянке у Мемориала Линкольна, достал из багажника чемоданы и проверил, надежно ли заперт автомобиль. Они въехали в Вашингтон через Бетесду, штат Мэриленд. Там они остановились, чтобы купить туалетные принадлежности, одежду, светлый парик, пышный театральный бюстгальтер для Венди, рулон изоленты, кое-какие инструменты и коробку патронов триста пятьдесят седьмого калибра.
Малькольм рисковал, но обдуманно. Основываясь на принципе «Потерянного письма» Эдгара Алана По, согласно которому самым безопасным местом часто является расположенное на глазах у всех, они с Венди сели в автобус, идущий на Капитолийский холм. Там они сняли комнату в хостеле на Восточной Капитолийской улице, всего в четверти мили от здания Общества. Хозяйка обшарпанного заведения обрадовалась паре новобрачных из Огайо. Большинство из ее постояльцев выписалось и разъехалось по домам после проведенных в столице выходных. Ее даже не смутили отсутствие колец у молодоженов и подбитый глаз у девушки. В подтверждение образа проводящих медовый месяц влюбленных (так шепнул хозяйке Малькольм) молодые отправились спать раньше обычного.
Понедельник, утро – середина дня
Война состоит из непредусмотренных событий.
Наполеон Бонапарт
Пронзительный звонок красного телефона вырвал Пауэлла из тревожного забытья. Он сорвал трубку, не дожидаясь второго звонка. Остальные агенты тоже встрепенулись и включили определитель номера и магнитофон для записи разговора. Их фигур, едва различимых в утреннем полумраке, Кевин почти не видел – он целиком сосредоточился на предстоящем разговоре. И сделал глубокий вдох.
– Четыреста девяносто три тире семь два восемь два, – произнес он в трубку.