Потом впереди послышались шаги, и вскоре он различил неясный силуэт приближающегося к ним человека. Йорк предупредительно зажёг белый люминесцентный факел и вышел чуть вперёд. Человек подошёл ближе и остановился в нескольких шагах от пленников.
Царь Мизерис в красной мантии, накинутой на плечи, стоял, мрачно исподлобья рассматривая землян, а потом повернулся к Йорку.
— Уведите второго и передайте тюремщикам. Пусть засунут его подальше и пониже. Потом возвращайтесь. У меня будет для вас ещё одно небольшое задание.
Карнач обернулся к Валуеву, но ему под рёбра тут же упёрся ствол бластера. Один из подручных Йорка сжал его локоть и завернул руку за спину так, что заныло плечо.
— Осторожнее, Алекс, — проговорил царь, — это куда менее гуманное оружие, чем то, которым пользуетесь вы. А твоя смерть устроит меня ничуть не меньше, чем его заточение.
— Это твоя благодарность за спасение жизни? — в отчаянии бросил Карнач, увидев, как уводят его друга.
— Знаешь, — негромко проговорил Мизерис, подходя ближе. — Я не испытываю к тебе никакой благодарности, потому что уже много раз жалел о твоём глупом поступке. Иногда жизнь бывает не в радость. Отпустите его, — приказал он, и хватка сзади ослабла. — Александр Карнач разумный и хладнокровный человек. К тому же, он никогда не предаёт друзей. А любая его неразумная выходка будет стоить его другу жизни. Ты понял меня, Алекс?
— Я понял тебя, Мизерис, — ответил тот, потирая ноющий локоть. — Чего ты хочешь?
— Ничего особенного. Я знаю, что ты не предатель по натуре. Я знаю, что ты испытываешь повышенную ответственность за друзей. И я знаю, что ты умеешь молчать. Давай так. Я отпускаю тебя на баркентину, но ты не говоришь, где и как потерял своего приятеля. Можешь врать, изворачиваться или просто молчать — твоё дело. Но ни моё имя, ни имя Йорка прозвучать не должно. Никто не должен знать, что я причастен к исчезновению твоего друга. Ты меня понял?
— Зачем тебе это?
— Мне нужен заложник, — пожал плечами царь, — кто-то из вас, потому что ваша богиня сказала, что она не улетит, если здесь будет оставаться хоть один человек из её экипажа. Она прекрасна, она добра, она не бросает своих детей на произвол судьбы… Это свойство присуще женским божествам, Алекс. Я хотел оставить здесь тебя, но ты привёл с собой другого. Останется он, а ты уйдёшь…
— Хорошо, я буду молчать. Когда и под каким условием ты отпустишь его?
— Скоро придёт час Битвы, — тихо и печально проговорил царь. — Скоро наступит конец всему, но если он и вы переживёте это страшное время, у меня не будет больше нужды удерживать его. Я его отпущу без каких-либо условий. Но до этого момента ты должен молчать. Твои товарищи будут рыскать по городу, они собьются с ног, разыскивая его, будут придумывать планы и разрабатывать операции по разведке и освобождению, но ты должен будешь молчать о том, что они идут по ложному следу. Ты понял меня?
— Да…
Снова раздались шаги и, посмотрев назад, он увидел, что вернулся Йорк.
— Подержите его, — приказал Мизерис.
Наёмники тут же заломили ему руки за спину так, что он не мог и пошевелиться, а Йорк прижал к его шее сзади какой-то предмет, и Карнач ощутил резкий укол.
— Это чтоб тебе не пришло в голову нарушить своё обещание, — пояснил Мизерис. — Это имплант. Теперь мы будем слышать всё, о чём ты говоришь, и знать всё, что с тобой происходит. Любой намёк на обман, хитрость или любое другое нарушение наших договорённостей — и твой друг умрёт. Ты об этом ничего не узнаешь. Просто ты уже никогда не увидишь его. Попытка отключить или извлечь имплант приведёт к тому же. Мистер Йорк, отвезите моего старого друга туда, где вы его задержали и отпустите на все четыре стороны. Не забудьте извиниться за причинённые неудобства. Я не прощаюсь, Алекс.
Он повернулся, чтобы уйти.
— Мизерис, — окликнул его Карнач, и когда он обернулся, проговорил: — Послушай, отпусти моего друга и оставь в заложниках меня.
Царь усмехнулся.
— Разве я могу так поступить с человеком, который спас мне жизнь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Будь ты проклят, Мизерис! — с яростью прорычал Карнач.
— Уже… — улыбнулся царь и исчез в темноте.
Известие, что стрелки нашли и поймали Эрика Ченга, пролилось бальзамом на мою измученную душу. Я уже готова была скомандовать подготовку к взлёту, когда Стэн Стаховски, пряча глаза, сообщил, что они потеряли ещё одного.
— Кого? — простонала я, не веря в то, что судьба может быть так несправедлива ко мне.
— Валуева.
Он рассказал, что они разделились и пошли обследовать указанный Кириллом район. Москаленко оставался в боте на связи. Стаховски и Хэйфэн нашли Эрика в одной из пещер, но тот оказал сопротивление и ранил командира группы. Стаховски вызвал подкрепление. Вот тогда и выяснилось, что связи с Карначом и Валуевым нет. На экранах сканеров отсутствовали их маяки. Москаленко пришлось оставить пост и самому поспешить на помощь Стаховски и Хэйфэну. Когда они вернулись к боту, таща на руках обмотанного сверхпрочной сеткой и крепко спящего Эрика, Карнач уже был там. Он объяснил, что они с Валуевым разошлись, чтоб быстрее обследовать склепы, но обратно Иван не вернулся. Карнач безрезультатно обыскал всё вокруг, после чего вернулся к боту. Когда у него спросили, почему он не выходил на связь, он обнаружил, что случайно заблокировал приёмное устройство браслета.
— Отлично, — проговорила я и обернулась к Джулиану. — Что с Ченгом?
— Полная перестройка организма на молекулярном уровне, — вздохнул тот и подошёл к Стэну. — Эрик находится в изменённом состоянии и в нормальное вернётся не скоро. Я бы поместил его в бронированную камеру.
— Но может он вспомнить всё, когда проснётся! — воскликнул Дакоста, который был здесь же.
— Вряд ли. У него нет навыка сознательной трансформации. Если б он осознавал себя, он бы сделал это ещё в пещерах. Не надо рисковать. Заприте его.
Он провёл пальцами по плечам Стэна.
— Переломы обеих ключиц. Вы принимаете кальций, мой милый? Или забыли, что у вас хрупкие кости?
— А почему так больно? — виновато спросил у него Стэн.
— Защемление нерва. Быстро в медотсек, будем готовить к операции.
Он взглянул на меня.
— Я ещё нужен?
— Ты мне всегда нужен, — печально проговорила я. — Но сейчас я тебя не задерживаю. Все могут быть свободны, кроме капитан-лейтенанта Карнача.
Дакоста, Донцов и Хок вышли вслед за Джулианом и Стэном. Карнач стоял в стороне, опустив голову. Когда я подошла, он отвернулся. Какое-то время, я внимательно смотрела на него, всё больше убеждаясь в том, что моя догадка верна.
— Что произошло, Саша? — наконец, спросила я. — Что произошло на самом деле? Я же чувствую, что ты врёшь. Что случилось с Иваном? Я никогда не поверю, что вы могли разделиться в сложившейся ситуации. Ты слишком умён и опытен для такой глупости. Так как?
Он вздохнул и посмотрел на меня.
— Мне нечего сказать, командор. Разрешите идти?
— Иди и подумай. Может, имеет смысл всё-таки рассказать правду?
— Я подумаю, — пробормотал он и вышел.
Я обернулась к окну. Снова стемнело. Ещё один день на Агорисе подходил к концу, а мы опять вынуждены были отложить отлёт.
Джулиан был занят в операционной, поэтому я забрала из медотсека дочку и спустилась в его каюту. Пока я её кормила, купала и укладывала спать, он закончил починку сломанных ключиц Стэна Стаховски и вернулся домой. Какое-то время он стоял возле колыбели и смотрел на Жулю, стягивая с плеч куртку.
— Устал? — спросила я, подойдя к нему.
— Ерунда. Простейшая операция, правда, трудоёмкая, особенно когда переломы со смещением, как в этом случае.
— Я заварила свежий чай, а Бетти принесла для тебя целое блюдо печенья с корицей.
— Мне грех жаловаться на жизнь, пока рядом столько заботливых женщин, — наконец, улыбнулся он.
Мы погасили свет, зажгли свечи и присели у камина. В каюте воцарился блаженный покой. За окнами была темнота и возникала полная иллюзия, что мы дома, на Земле, и нам нечего бояться. Эта мысль неожиданно удивила меня. А чего нам бояться? Что может случиться?