кваса свежего! Живо! Варнул, о лошадях путников не забудь опосля позаботиться!
— И мне пивка ещё кувшинчик! Или вина, чего есть-то? — подал несмело голос Емельян.
— Да всё есть! — Мефодий выжидательно на него уставился.
— Тогда всё и неси! По кувшинчику и того, и того!
— Сделаем!
— Странно, — Злата ехидно усмехнулась, — я думала, что у нас только один пьяница в компании, а оказывается, их у нас двое…
— В горле что-то пересохло. Видимо, с дороги, — оправдываясь, конфузливо пробормотал Емельян.
— Смотри, братец, будешь налегать на хмелюшку — закончишь свои дни под лавкой или в канаве какой… Вот как приятель твой, забулдыга. Скажите, вы часто ведь ночевали в канавах? — язвительно обратилась неугомонная Злата к Яромиру.
— Регулярно…
— Ну вот, — заливисто прыснула со смеху юная княжна, — что и требовалось доказать!
Тем временем заказанные блюда начали подносить к столу, и наши путники приступили к вечерней трапезе. Умяли дичь с салатиками, похлёбкой да фруктами наши гости, конечно, быстро, но там подоспел ещё и поросёнок вполне себе, как оказалось, внушительных размеров, и дело пошло ещё веселее. Злате принесли яблочного сока, Мирославу, Яромиру и Ратибору — по кувшинчику кваса, и лишь один Емельян решил, что хватит с него трезвых будней, да принялся налегать на вино с пивом, усиленно мешая их между собой. Вполне естественно, что вскоре лыка он уже особо не вязал, так как совершенно явно не был закалённым бойцом в употреблении спиртных напитков.
— Ратибор… ик! — Э-э-эй, Ратибо-ор-р! — громко обратился он наконец к хмуро взирающему на него исподлобья рыжему исполину. — Я пью, и я счастлив! В смысле, пью, потому что счастлив, и счастлив, потому что пью… Ну… ик! — ты меня понял!..
— Яснее некуда…
— Ты такой сообразительный сегодня, Рат… Можно ведь я буду называть тебя тоже Рат? Мы ведь друзья?..
— До гроба…
— А может, выпьем со мной, Ратиборушка, а⁈ Ты же глаголил, что когда счастлив, то можно…
— А я что, похож сейчас на счастливого?
— Так ты что, Ратибор… Несчастен⁈ — Емельян чуть не прослезился от такой вопиющей, на его взгляд, несправедливости. — А ну, поведай мне немедля, кто тебя обидел, Ратик, кто этот негодяй⁈ Или, может, это не негодяй вовсе⁈ Может, это негодяйка⁈ — хихикнул пьяно Емельян. — Тогда всё становится понятно более или менее!..
— Ратик, — с показанно озабоченным видом обратился Мирослав к Ратибору, — поведай же нам немедля, кто та негодяйка, что обидела тебя? Общественность желает знать, так сказать…
— Мирка… — Ратибор насупился.
— Усё, молчу, молчу…
Злата, всё это время пытавшаяся сохранить серьёзное выражение лица, в конце концов не выдержала, громко и заразительно рассмеявшись. За ней расхохотались и Мирослав с Ратибором. Емельян, который, правда, не понял, что вызвало такую бурную реакцию у его спутников, тоже не преминул на всякий случай загоготать вместе со всеми. И даже хмурый Яромир — и тот не сдержал улыбки.
— А вы на кого охотитесь-то? На куниц⁈ Фе, всего-то! — Емельян успел уже докопаться и до сидевших недалече двух охотников за ценным мехом. — А я вот недавно медведя добыл! Учитесь, бездельники!
Охотники недобро посмотрели на Емельяна, но, правильно оценив внушительные габариты его спутников, решили не связываться и промолчать. Себе дороже…
— Во, — непоседливый гонец между тем всё не унимался, — я знаю, с кем я сейчас выпью! Яромир…
— Так! — тяжеленный удар ладонью по столу заставил Емельяна недоумённо замолчать. — Достаточно на сегодня! Пошли-ка, Емеля, я покажу, где твоя лежанка на ночь, пока ты не заблудился тут один, — Ратибор поднялся из-за стола. — Да и сам я потопаю на боковую, пожалуй. Утро вечера мудренее.
— Но я ещё не хочу спать, Ратик! Моя душа требует общения!..
— Я тебе сейчас дам общения! Детское время на исходе, пора в люльку. Кто с нами?
— Да пошли, пожалуй… — Мирослав поднялся. — Пора уже и правда придавить подушку.
— Я останусь пока, — Яромир поднял взгляд на Ратибора.
— Надеюсь, без…
— Ничего крепче кваса, друже. Обещаю.
— Хорошо. Злата?
— Я тоже чуть задержусь. Посижу тут немножко. Спать не хочется совершенно!
— Ну, ладушки! — Ратибор с едва заметной лукавой улыбкой взглянул на Яромира со Златой, сидевших на разных концах стола и не смотрящих даже в сторону друг друга. — Три каморки наши, как прошамкал хозяин, наверху, слева по коридору, в самом конце. Найдёте, в общем.
— И я! Я тоже хочу посидеть ещё! — возмутился было пьяный Емельян, но Ратибор просто взял его за шкирку и, как нашкодившего котёнка, практически понёс наверх, на второй этаж, где располагались их апартаменты.
— Насидишься ещё в жизни, коли мозги набекрень, — размеренно молвил Ратибор, таща за собой слабо упирающегося княжьего племяша.
Таким образом, Мирослав и Ратибор с Емельяном под мышкой отправились наверх в свои комнаты, оставив внизу, в трапезном зале, Злату и Яромира. Те сидели молча по разные стороны стола и усиленно делали вид, что даже не замечают друг друга. За окном тем временем совсем стемнело уже, и народ в таверне принялся расползаться, кто по домам, а кто также на второй этаж, по своим конурам, вскоре оставив юную княжну и Яромира совсем одних на первом этаже «Дальней дороги».
— Странно, что это ты не пьёшь сегодня! — прервала вдруг затянувшееся молчание Злата. — Ты ведь пьяница и дурак!
— Согласен с обоими определениями, — Яромир хмуро взглянул на Злату. — Ну а дабы не разочаровывать тебя… Трактирщик, вина! — крикнул он Мефодию.
— Сию минуту, — отозвался хозяин, уже неся Яромиру полный кувшин своего отборного пойла.
— Ты же обещал Ратибору!.. — закусив губу, растерянно произнесла Злата.
— Ну, что поделаешь… Не всем дано держать своё слово. Тем более, ты же хотела, чтобы я напился…
— Я не хотела… Не хотела!.. — Злата в гневе вскочила на ноги. — Не хотела я, остолоп ты сивушный! Тьфу на тебя!
В этот момент за окном раздался громкий топот множества копыт.
— Ого, кого это там на ночь глядя принесло?.. — озадаченно пробормотал Мефодий, ставя перед Яромиром жбан с вином и оборачиваясь к входной двери. — Десятка три-четыре, если не больше!.. Варнул! — крикнул он своему помощнику, собиравшемуся