кувшина и одну протянул мне.
Приняв посуду, решил понюхать, что ошибкой. В нос шибануло резким запахом самогона с примесью, как мне показалось, навоза. Пить наверняка опаснее, чем нюхать и проверять свои выводы на практике, мне не хотелось. Однако, происходящее явно было каким-то местным ритуалом или проверкой «на вшивость», поэтому пришлось смириться и переступить через себя.
Приподняв свою чарку в жесте приветствия, Тиннер махом осушил её. Коротко выдохнул и посмотрел на меня. Мол, хрена тянем? Жижу кипятим? Эх, ладно, бармен вроде живой остался, а «накатить» всегда можно. Выдохнув, я резко опрокинул в себя содержимое…
Первым желанием было выбежать на улицу и сразу засунуть два пальца в рот. Затем пришло понимание, что пальцы не потребуются, да и бежать не обязательно. Всё можно сделать прямо на стойку. После чего высказать, что я думаю об этом «напитке» и человеке его налившим. Во рту горело, а на голодный желудок нутро жгло так, будто уголь раскалённый проглотил. Словно выпил горячего ацетона, настоянного на коровьем навозе. На глазах выступили слёзы.
Видимо, гамма сменяющих друг друга чувств на моём лице была столь красноречива, что Тиннер зашёлся в смехе. Пока он откровенно ржал и стучал по стойке рукой, периодически повторяя: «Ой не могу», я смог более или менее отдышаться. Противный привкус на удивление быстро прошёл, а по телу стало разливаться приятное тепло. Я захмелел. Всё-таки долго ничего не ел и вымотался.
– Знаешь, ха-ха! А ты единственный из ваших «салабонов», ох уморил! Кто смог удержать «Живчик» в себе. Ой не могу, хех! С тебя десять медяков, вот ключ, последняя комната справа. Воду горячую сейчас принесут, а с харчами придётся немного обождать, готового ничего пока нет, – продолжая посмеиваться, сказал Тиннер и положил на стойку увесистый ключ.
– Спасибо, большое, – я передал необходимую сумму, – Тиннер, а что такого во мне вы увидели с Хитом?
– Задор у тебя лихой в глазах есть. Такие, как ты, обычно, на месте не сидят и вечно ищут приключения на свою жопу! Ладно, иди ополоснись пока, а там, глядишь, и приготовится чего-нибудь.
Ещё раз поблагодарив Тиннера, я неуверенной походкой пошёл к нужной двери. Комната оказалась маленькой, но вполне уютной. После ночи, проведённой в лесу на морде «бешеного медведя» в окружении мух, это был полноценный сельский люкс. По леву сторону единственное окошко с мутным стеклом. Рядом небольшой и грубо сколоченный стол с приставленными к нему двумя стульями. На столешнице подобие керосиновой лампы.
Напротив входа, вдоль стены, была вполне сносная кровать, заправленная мешковатым одеялом. У изголовья что-то среднее между тумбочкой и сундуком, с аналогичной лампой. Справа от входа у стены массивная лавка, за которой имелась деревянная перегородка от пола до потолка. Там находилось громоздкое корыто с высоким бортом – местный аналог ванны. От громкого и уверенного стука в дверь комнаты, я резво подпрыгнул и, развернувшись, принял боевую стойку. Спустя пару секунд, стук повторился, но уже сильнее.
Придя в себя и успокоившись, подошёл к двери и открыл её. В комнату, слегка поклонившись, зашла пара высоких и худощавых ребят, каждый из которых нёс по два ведра горячей воды. Молча пройдя до моей «купальни», они вылили кипяток в корыто, после чего занесли из-за двери ещё вёдра, два из которых оставили на полу. Затем, также молча удалились, закрыв за собой, и на том спасибо, дверь. Вот это обслуживание в номерах...
Прежде чем скинуть свои портки и начать плескаться, я запер изнутри дверь на засов, размерами походивший на резиновую дубинку типа ПР-90. Пусть воды было и немного, но мне вполне хватило, чтобы смыть с себя грязь, пот (До чего же натуральный, мир этот виртуальный) и часть усталости. Обтёршись мешковатым полотенцем, обнаруженным на лавке, я стоял посреди комнаты и наслаждался относительной тишиной и спокойствием.
Снова постучали, но в этот раз не так уверенно. Обмотавшись, пошёл к двери, за которой меня ожидала чумазенькая и немного растрёпанная девушка. В руках у неё был здоровенный деревянный поднос с яствами, запах которых резко ударил в нос, заставив бедный желудок забиться в истерике. Я было хотел принять с её рук эту тяжесть, но она резво обошла меня, лавируя подносом, словно тот ничего не весил. Аккуратно поставила его на стол и пошла на выход, резко поклонилась и закрыв дверь.
– Э, ну ладно, вот и пообщались… – пробормотал я.
Та-ак, что у нас сегодня за блюда от шефа? Сев за стол, я чуть не прослезился от радости. На подносе была наваристая похлёбка с торчащими из неё кусками мяса, просто кусок запечённого мяса отдельно на тарелке, посыпанный какими-то травами, блюдо со свежими овощами и краюха ещё тёплого хлеба. Также стояла увесистая полуторалитровая бадья с рукой. Это всё просто жуть, как ароматно пахло. Перемешиваясь, запахи мяса, овощей и неведомых приправ, создавали такой гастрономический аромобукет, что слюни тут же наполнили рот, а желудок очень громко и протяжно завыл.
То ли сказалась суточная голодовка, то ли умопомрачительный вкус этих яств, то ли особенности нереального мира, но влезло всё. Кряхтя, я сел на кровать и принялся потягивать напиток, напоминавший пиво и лёгкое игристое вино. Он был прохладен и приятен на вкус. Тихо, сыто, спокойно и так хорошо. Честно, помню, когда испытывал в реальной жизни такую гамму приятных чувств одновременно. Хотелось сидеть так целую вечность, но идиллию нарушил робкий стук. За дверью оказалась та «чумазая», но симпатичная (Видимо, я точно захмелел) особа, державшая в руках какой-то шмурдяк.
– Господину угодно переодеться в чистое и постирать свою одежду? – говорила она опустив голову, выражая покорность. Стало даже не по себе как-то.
– Ну, до господ, милая (Точно пьян), мы ещё недоросли, но мысль здравая, – сказал я, принимая одёжу, – Долго сохнуть-то будет?
– Завтра утром будет готово, – быстро ответила та.
Забрав мои тряпки одной рукой и поднос второй (А на вид хрупкая такая), девушка удалилась. В стирку не отправилась только мантия. Признаков носки на ней обнаружено было – ни грязи, ни запаха, да и расставаться с ней не хотелось. Облачившись в грубую, но чистую и приятно пахнущую сеном одежду, я запер дверь и снова уселся на кровать. Матрац был, конечно, не пружинный и жестковатый, но мягкие постели мне никогда не нравились. Сделав пару-тройку больших глотков из своей «полторашки», я поставил напиток на пол и завалился, с наслаждением вытянув ноги.
Игра оказалась настолько