— Расскажи все Артуру и дело с концом. Пусть сам разбирается со своим наследством и завещанием безумного папаши.
Анна поникла. Хорошо Флоре рассуждать! Она совсем другая — смелая, решительная, способная весь мир перевернуть ради любви. А что делать ей, Анне? Ее учили, что женщине неприлично в открытую выражать свои чувства, что она должна быть образцом скромности и благовоспитанности. А теперь оказывается, что все эти ценности уже устарели, и в современном мире нет места таким, как Анна…
— Флора, ну неужели ничего нельзя придумать? — простонала девушка.
— А что говорит твой опекун?
— Я лучше умру, чем признаюсь ему, — твердо сказала Анна.
Флора схватилась за голову. Вот уж прекрасный выход из положения.
— Флора, миленькая, ты же такая предприимчивая… Что мне сделать, чтобы никто не пострадал? — взмолилась Анна. — Пусть Артур получит свое наследство полностью, а я останусь с Гарольдом.
— Я похожа на волшебницу? — Флора вздернула одну бровь. — Но, наверное, чтонибудь придумать можно… Для начала надо бы ознакомиться с точным содержанием завещания отца Артура.
— Там нет никаких лазеек, дядя Джордж так и сказал, — вздохнула Анна.
— А я хочу убедиться в этом собственными глазами, — упорствовала Флора. — Ты можешь достать его?
— Я не знаю…
— Тогда я просто пойду к Артуру и все ему выложу.
— Нет! Я попытаюсь.
— Вот и отлично. — Флора довольно улыбнулась. — Но поторопись, времени совсем мало…
Анна послушно пошла к лестнице, ведущей на второй этаж.
— И еще коечто, — остановила ее Флора. — Постарайся выглядеть не слишком привлекательной в глазах Артура…
Лукавые огоньки зажглись в глазах Флоры. Анна внимала ее словам раскрыв рот.
— Если он в тебя влюбится, это значительно осложнит дело…
Ингебьерг показалось, что прошла целая вечность с тех пор, как Ричард упал перед ней на колени. Какаято частичка ее разума твердила, что она ведет себя с молодым рыцарем самым неподобающим образом. Разве прилично позволять ему обнимать себя? А гладить его волосы? Но благоразумие совсем оставило девушку. Они были одни, и никто не мог запретить ей следовать велению сердца…
Внезапно молодой человек поднялся. Его руки переместись с коленей Ингебьерг на талию девушки. Она знала, что должна возмутиться и оттолкнуть его от себя. Иные наглецы там, дома, получали от нее достойный отпор, когда пытались поиграть с ней таким образом. Но сейчас Ингебьерг не чувствовала себя оскорбленной. Может быть, дело было во взгляде Ричарда, умоляющем и печальном? Или в ее собственном теле, которое жаждало объятий англичанина?
Ингебьерг вдруг припомнила чувство, охватившее ее, когда она впервые увидела Ричарда. Оно было сродни благоговению, и поначалу ей было достаточно лишь любоваться его лицом и золотыми кудрями, слышать его голос, смотреть в упрямые серые глаза. Она думала, так будет продолжаться вечно. Но ничто не стоит на месте, и сейчас Ингебьерг точно знала, что жаждет припасть к его груди, ощутить прикосновение его рук, дотронуться губами до его гладкой щеки…
Собственная смелость поразила девушку, но что были угрызения совести по сравнению со сладкой истомой, которая разлилась в ее теле, как только Ричард прижал ее к себе? Я люблю его, люблю, стучала кровь в висках, и Ингебьерг не только не отстранялась от молодого человека, но сильнее прижималась к нему.
В сердце Ричарда бушевал вихрь противоречивых чувств. Он знал, что ему нужно проводить Ингебьерг к себе и забыть о ней навсегда. Он гордился тем, что всегда держит свои чувства под контролем. Но эта приплывшая издалека фея перевернула все вверх дном в его жизни. Глядя в ее синие как море глаза, Ричард забывал обо всем на свете — и о своем долге перед графом Шафтсбери, и о клятве верности королю, и о своем отряде и предстоящих сражениях… Все, что составляло его жизнь раньше, внезапно потеряло смысл. Разум мутился, когда рядом стояла эта скандинавская колдунья, с которой он едва мог объясниться…
Однако если бы Ингебьерг не замечала его, Ричард нашел бы в себе силы справиться с любовью. Он бы спрятал ее глубоко в сердце и привез бы девушку своему сеньору, даже не посмотрев в ее сторону. Она навсегда бы осталась для него мечтой, сказкой, королевой, которой бы он поклонялся издали.
Но глаза Ингебьерг светились радостью, когда они скакали бок о бок по лесным тропам, и Ричарду нетрудно было догадаться, что в ее груди пылает то же пламя. Это открытие пьянило его, и он не мог больше рассуждать благоразумно. Когда золотистые волосы Ингебьерг, распущенные по плечам, переливались в лучах утреннего солнца, Ричард знал, что жизнь бы отдал за возможность только раз прикоснуться к ним. И вот мечта сбылась — Ингебьерг в его объятиях. Уже не далекая фея, о которой так сладко мечтается по ночам, а страстная возлюбленная, нежная и хрупкая, завораживающая своей красотой и податливостью.
Ричард наклонил голову, Ингебьерг подняла глаза. Их взгляды встретились, и каждый прочел в глазах другого то, что было написано в сердце. Без слов они понимали друг друга, ибо любовь не нуждается в речах. С первого момента их встречи Ингебьерг и Ричард знали, что должны быть вместе. Коварная судьба избавила их от мук неразделенной любви и от страданий неизвестности. Им был уготован иной крест, но пока они не думали о том, что ждет их впереди.
Ричард прижался к губам девушки, и Ингебьерг ответила на его поцелуй. Она больше не была просто дочерью рыцаря Симона, воспитанной в строгих правилах, она стала женщиной, любящей и любимой, чьи истинное предназначение — быть рядом с мужчиной, которого выбрало ее сердце.
9
Весь следующий день и Анна, и Флора, и Артур с Гарольдом были безумно заняты. Флора изучала копию завещания отца Артура, добытую с невероятным трудом. Артур отдавал распоряжения относительно грядущей вечеринки. Анна и Гарольд выясняли отношения.
— Ты должен мне верить, — снова и снова повторяла Анна.
— Но он тебя обнимал, — упрямился Гарольд. — И ты не возражала…
Анна всплеснула руками. Его беспричинная ревность уже начала раздражать ее. Сейчас не время придираться друг к другу.
— Я думала о других вещах! Пыталась вызвать его на откровенность…
— У тебя изумительно получилось, — язвительно перебил ее Гарольд. — И много любезностей он откровенно наговорил тебе?
Анна сердито топнула ногой. Самый настоящий осел. Упрямый, не желающий ничего понимать. Как хорошо, что они договорились встретиться на улице. Здесь, по крайней мере, он вынужден соблюдать приличия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});