леса, охраняя подходы к атомной станции. Ее стан, напротив, светлел на фоне верениц взлохмаченных облаков, отсюда кажущихся лиловато-сизыми. Грозовые предвестники протянули свои фланги на весь горизонт, пока не решаясь выступать в открытую.
Равлик примостился возле бетонного парапета в обнимку с автоматом. Рядом со сталкером сохли на теплом ветру «выпотрошенные» берцы.
– Как будто что-то поблескивает вот там, не находите?
Алексей, все это время ошиваясь неподалеку и вглядываясь в даль, указал куда-то в сторону реки. Сергей промолчал, поведя головой.
– Вы совсем не спали сегодня. – Ученый, поправив растрепавшуюся прядь волос, уселся рядом с ветераном, прислонился спиной к парапету. – Тритий сказал мне, что вы чем-то обеспокоены…
Бывалый хмыкнул. Хотелось бы ему сказать прямо, чем он обеспокоен, но подначивать научника на очередную полемику не было желания. Особенно после происшествия в сточных тоннелях. Странно, но степень терпимости к Чайкину несколько возросла.
– Если б вы знали, док, – начал старожил, но, вздохнув, продолжил уже без формальностей: – Тритий разве еще тебе не рассказал? Уже, наверное, все мои причуды обсудить успели…
– Нет, что вы… То есть да, кое-что ваш коллега мне поведал, – замявшись, не сразу нашелся доктор. – Про вашу группу, которая распалась. Кажется, из пяти человек.
– Группа не совсем моя была, – покачал головой Сергей. – Но верно. Было нас пятеро. Осталось двое.
– Остальные, – Алексей помедлил, – не смогли выбраться из центра после бури?
– Тоже верно.
– Знаете, возможно, я начинаю вас понимать.
Равлик поднял брови, взглянул на беспечно любующегося небом ученого.
– Вы сначала наотрез отказались принять участие в экспедиции, но потом все же передумали. Вы еще верите, что ваши коллеги могут быть живы?
Выдавив улыбку, сталкер отрицательно помотал головой.
– Разумеется, нет.
– Но ведь что-то побудило вас согласиться?
– У всех у нас свои причины находиться в Зоне. Все мы от нее чего-то хотим, – отвлеченно затянул ветеран, но замолк. Настроение вести беседу с философским уклоном отсутствовало.
– Хвалю, что не растерялся в стоках, – после недолгого молчания нашел в себе силы сказать Равлик. – Не думал, что ученый в команде – хорошая затея, если честно, уж извини.
Послышался легкий смешок.
– Почему же? До этого уже работали сопровождающим?
– Не работал, потому что сопровождать было некого. Все ученые умы обычно сидят безвылазно в бункерах, смотрят в мониторы и на бумагу. Поэтому я тогда сорвался, узнав, что ты сам хочешь поучаствовать в экспедиции.
– Ну, не так уж сильно я отличаюсь от типичных кабинетных сотрудников, – усмехнулся Чайкин.
– На самом деле сильно отличаешься.
Алексей повернул голову к проводнику.
– Смотришь в лицо опасностям, пытаешься понять их, а не держать на расстоянии, пичкая всеми возможными и невозможными квантами… Не сказал бы, что всегда это уместно, с точки зрения сталкера, но для меня – неожиданно.
– Раз уж зашел разговор о взаимопонимании, могу я поинтересоваться?
Старожил устало махнул рукой.
– Почему вы предпочли стоки лесу? Уже с моей стороны, как ученого, этот поступок немного… неординарен. Пойти по совершенно незнакомому пути, в то время как существует другой, пусть и гипотетически, но относительно безопасный по приборам… Это не укладывается у меня в голове.
Равлик погрузился в раздумья. Поколебавшись, зашарил по карманам комбинезона, подсумкам. Отозвался прислоненный к парапету АКМ, который сталкер поставил стволом вверх, а в руках у ветерана вскоре оказался матово поблескивающий в свете солнца пистолет, покрытый слоями ржавчины и грязи.
Вытащив магазин из оружия, дернув затвор и поставив его на задержку, Сергей без комментариев продемонстрировал ученому, наблюдающему, нахмурив лоб, полностью разряженный ПМ. Поднявшись на ноги, бросил магазин в одну сторону, корпус – в другую прямо с крыши, отряхнул ладони.
– Я покажу, – старожил повернулся к доктору, – со временем.
* * *
Группа тронулась в путь после двухчасовой передышки.
Чайкина, похоже, заинтересовало странное сияние, которое он ухитрился высмотреть среди слепящих речных бликов. Судя по карте, в той стороне находился железнодорожный мост. К нему сталкеры и направились.
Заводская территория с окрестностями не создавала впечатление труднопроходимой тропы в центр. Может, когда-то все выглядело иначе, но в данный момент наблюдались лишь «шрамы», оставленные в растрескавшемся и проломленном местами асфальте, в буреломах при железобетонном ограждении… Чутье Трития не подвело – вариант обхода лесного массива действительно оказался рабочим, если не брать в счет гадость, с которой исследователи столкнулись под землей. Они понимали, что когда-нибудь им придется задуматься о возвращении, но сейчас все внимание как никогда было приковано к миролюбивой и оттого еще более подозрительной округе.
У въезда в промышленную зону троице пришлось задержаться, чтобы пропустить выводок кабанов, спешно преодолевающих открытый участок трассы. Возможно, дикие свиньи почуяли людей и, не рискуя ввязываться в драку, решили сменить лежбище.
Пока стояли, с безопасного расстояния следя за скрывающимися один за другим в кустарнике горбатыми силуэтами, ученый приметил что-то на ржавом шлагбауме. Ограждение, как и придорожные вышки с прожекторами, окутывала «ветошь», лоскуты которой колыхались, словно легкая паутинка. Облачив руку в защитную перчатку, научный сотрудник поковырялся в «зарослях» аномалии, прежде чем явить проводникам находку. Ей оказалось «соцветие» – артефакт, представляющий собой, по слухам, симбиоз живого растения со спорой «ветоши».
Затянув уже известную Равлику песню о сохранении информации, открытых системах и специфике жизни, Чайкин скоротал время, пока кабанья семейка не убралась подальше.
– Таким образом, природа, по своей сути, является совокупностью связей, взаимное влияние которых обусловливает самодвижение материи. И чем сильнее связи, тем выше организация той системы, которой они движут. А так как усиление связей закономерно со временем вследствие сохранения информации, имеет место самоорганизация систем и возникновение жизни в частности…
– Док, заканчивай. – Сергей отвлек активно жестикулирующего ученого, снующего вокруг Трития, который, судя по выражению лица, отращивал дополнительные извилины. – На дороге надо быть внимательнее и тише.
Алексей послушно замолк, кивнув военному, мол, договорит позже, и группа отправилась далее, преодолев заводской КПП.
Детекторы аномалий помалкивали, радиометры реагировали на незначительные скачки мощности дозы, когда налетал ветерок, поднимая с выцветших асфальтированных покровов пылевые взвеси.
Спустя десять минут потянуло речным душком, а воздух начал странно вибрировать, изливая в уши легкий щекочущий гул.
– У меня прибор заглох, – отозвался Равлик, бросив взгляд на детектор, а затем обернувшись к товарищам. – Впереди что-то мощное.
Сталкер не ошибся. Как только исследователи выбрались на пригорок, за которым открывались смеющиеся рябью водные просторы, через еловый сухостой стал различим масштабный по размерам аномальный фронт, опоясывающий сквозные конструкции железнодорожного моста.
Искрясь, вспыхивая, закручиваясь в причудливые спирали и кольца, электрические разряды ползали по стальным аркам и тросам, прыгали с прутьев, раскаленных докрасна, брызгая плазмой. И все это зрелище множилось десятикратно