Шотландские философы, в свою очередь претендовавшие на то, что религиозная вера и здравый смысл тождественны, с нескрываемой яростью набросились на Беркли. Рид, Битти, Освальд осыпали его насмешками. «Скандальным абсурдом» называл принципы Беркли Джеймс Битти. «Нет такого вымысла в персидских сказках,— писал он,— в который я мог бы поверить с такой же легкостью. Ни одно глупейшее измышление самого ничтожного суеверия, которое когда-либо опозорило человеческую природу, не было более противным здравому смыслу и более чуждым любому принципу человеческой природы». Что значит, язвил он, «сломать шею»? «Моя шея, сэр, может быть идеей для вас, но для меня это реальность, притом весьма существенная». Негодование шотландцев понятно: утверждая, что вера в бытие бога столь же надежно покоится на здравом смысле, как и вера в бытие материального мира, они не могли терпеть имматериализма Беркли. Они не могли примириться поэтому и с утверждением Беркли, будто его точка зрения совпадает со «здравым смыслом».
Перед нами явление, кажущееся парадоксальным: ревнители религии подвергают Беркли критике справа за отрицание им материальной действительности, материи как объективной реальности. Тем не менее эта парадоксальная ситуация — исторический факт.
Коренная противоположность идеалистической критики Беркли справа и его материалистической критики слева состоит в том, что те, кто критиковал его в пределах идеалистического лагеря, признавая реальность телесного мира, считали его вторичным, производным по отношению к духовному миру, существование которого они не только признавали объективным и независимым от материи, но и первичным, основоположным. В одном случае материя утверждалась во славу божию, в другом — именем антирелигиозного научного познания мира таким, каков он есть в действительности. Не следует забывать, что критика справа была критикой рационалистически закамуфлированной аргументации Беркли с позиции прямолинейного фидеизма. Для шотландской школы здравый смысл и вера идентичны.
Любопытен эпизод, вошедший в историю философии под названием «аргумент Джонсона». Доктор Джонсон в беседе с Бозуэлом о философии Беркли во время прогулки, толкнув пинком ноги придорожный камень, воскликнул: «Вот чем я его (Беркли) опровергаю!» По поводу этого эпизода Люс с негодованием и презрением замечает: «Доктора Джонсоны всех времен пинают ногой свой камень и опровергают своего Беркли» (46, стр. 304).
Это опровержение ногой, а не головой заслуживает, однако, внимания. Ведь по сути дела здесь делается попытка опровергнуть ложные теоретические построения практикой, показать, что дела не соответствуют словам, поведение противоречит рассуждениям. Шотландец Томас Рид возражал Беркли таким же образом: «Решившись не доверять своим чувствам, я разбиваю себе голову о столб, попавшийся мне на пути, я попадаю в грязную лужу, и после двадцати таких мудрых и осмысленных поступков меня хватают и сажают в сумасшедший дом» (51а, IV, § 20). Обратите внимание на то, что Рид упрекает Беркли в недоверии к непосредственным чувственным данным, совпадающим у Рида со «здравым смыслом», поскольку Беркли свою концепцию строит, претендуя именно на рационально неопосредствованные чувственные данные. «Аргумент» Джонсона того же рода.
Следует напомнить, что подобная критика феноменализма применялась не только со стороны приверженцев иных форм идеализма, но — за сто лет до Джонсона и Рида — также и со стороны материалистов. Так, французский материалист XVII в. Пьер Гассенди, считая неоправданным картезианское методическое сомнение в существовании внешнего мира, писал в своих возражениях Декарту: «...если ты все еще не веришь, что существуют Земля, небо и звезды, то, скажи на милость, каким образом ты ходишь по земле? Почему ты подымаешь глаза, чтобы наблюдать Солнце? Зачем ты приближаешься к огню, чтобы чувствовать тепло? Почему ты садишься за стол и ешь, чтобы утолить голод? Почему делаешь движения языком, чтобы разговаривать, или рукой, чтобы написать нам все это... И так как на самом деле ты не сомневаешься, что указанные вещи существуют вне тебя, то будем рассуждать серьезно и добросовестно и называть вещи своими именами...» (15а, стр. 426). «Ходишь», «подымаешь глаза», «делаешь движения языком... или рукой» — все это практические действия, которые Гассенди приводит в опровержение идеалистических спекуляций. Тем не менее Гассенди, как и все домарксовские материалисты, был созерцательным материалистом.
В чем же различие между таким методом опровержения идеалистического сенсуализма и диалектико-материалистическим учением о критерии практики?
За много веков до Джонсона применялся его метод опровержения. Ленин в своих «Философских тетрадях» приводит выписку из гегелевских «Лекций по истории философии» об историческом анекдоте, как Диоген — киник опровергал ходьбой объективную реальность движения. Гегель пишет: «Но анекдот продолжают еще и так: когда один ученик был удовлетворен этим опровержением, Диоген стал его бить палкой на том основании, что, так как учитель спорил с основаниями, то он и возражения ему должен был представить также основательные. Поэтому не следует удовлетворяться чувственной достоверностью, а необходимо понимать» (цит. по 7, стр. 230). Приведя эту выписку из Гегеля, Ленин замечает: «Недурно!»
Дело в том, что марксистское понимание практики как критерия истины не является ни сенсуалистическим, ни тем более (как у Рида) фидеистическим. В диалектическом материализме практика не отождествляется с непосредственным чувственным созерцанием или со «здравым смыслом»; и хотя она и предполагает эмпирическое восприятие, но не исчерпывается им. Практика не просто пассивное отражение, а изменение, преобразование действительности, в результате активного воздействия на мир. Она предполагает как чувственную, так и рациональную форму отражения в их диалектическом единстве, и вместе с тем она есть нечто большее: управление объективной реальностью по ее собственным, познанным нами законам.
Когда английский материалист XVIII в. Пристли подвергает критике опровержение Ридом Беркли, он улавливает тот же порок этой критики, который отметил Гегель в анекдоте о Диогене — пренебрежение рациональной аргументацией. «Кроме чувства, — пишет Пристли, — должен быть другой род очевидности, чтобы доказать, что это не так» (13, III, стр. 84). Дальше «рассудка», преодолевающего односторонность сенсуализма, Пристли не идет. Но он совершенно прав, заявляя, что «учение г-на Локка не так благоприятно для теории Беркли, как теория самого д-ра Рида» (13, III, стр. 90) вопреки язвительной критике Ридом Беркли. Улавливая коренную противоположность материалистического и идеалистического сенсуализма, Пристли обнаруживает родство последнего с фидеизмом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});