И поскольку центральный храм Солнца уцелел, то могущественный культ со временем возродился.
Так что памятливые жрецы Солнца приходили к нему не воевать, а нижайше просить, чтобы он призвал к порядку своих последователей. Если им удавалось его умаслить, демон убивал жрецов тьмы и разорял их храмы. Если нет, то, наоборот, он убивал жрецов света и разорял их ближайшие святилища.
По-своему Даджи был справедлив и, блюдя баланс сил, планомерно изничтожал и светлых, и тёмных.
* * *
Пока городские слухи говорили лишь о прекрасном юноше, который по вечерам тревожит сердца женщин волшебной игрой на флейте. Кто он, откуда и где живёт, кумушки не знали, из чего следовало, что демон в этих краях появился совсем недавно. Это подбодрило Миреллу. Пока Даджи никто не мешал охотиться, он находился в благодушном настроении, насколько это возможно в его случае.
И всё же решение далось ей нелегко, она долго колебалась, прежде чем решиться на такой шаг. Несмотря на прошедшие годы, ужас перед демоном не изгладился. Мирелла была не из трусливого десятка, но желтокожий красавец с лисьими глазами, был таков, что любое слово, сказанное невпопад, или даже взгляд могли вызвать его гнев. Ну в гневе он был не просто страшен, а изобретательно страшен. Однажды Даджи разозлился на неё из-за посуды, в которой она подала ему чай. По его мнению, цвет чашки не соответствовал освещению на террасе, отчего рисунок на ней терял своё очарование, а вслед за ним и вкус чая. В наказание за это он вырвал ей глаза и, насадив их на иглы, воткнул обратно в глазницы. Мирелла могла видеть, но боль была такая, что она с воем каталась у него в ногах, умоляя её убить. Через три дня он смилостивился и, залечив раны, одарил своей жизненной силой, причём столь щедро, что её организм не выдержал и она триаду провалялась в беспамятстве.
Два дня Мирелла собиралась с духом, а затем тщательно нарядилась и села в нанятую повозку. Возница отвёз её до горы, где, по утверждению окрестного люда, часто слышали флейту, а кое-кто даже видел самого музыканта — печального прекрасного юношу. Молва утверждала, что он поселился в уединённом месте, потому что потерял свою прекрасную возлюбленную и теперь, тоскуя о ней, не хочет никого видеть. Когда Мирелле рассказали об этом, она перестала сомневаться. Это мог быть только Даджи. Флейта и легенда были его способом охоты. К тому же он любил горы и уединение. Впрочем, ему нравились и другие красивые места.
На этот раз для своего пристанища демон выбрал вершину лесистой горы. Как и ожидалось, место было красивейшее, но Мирелла знала, что со временем оно обзаведётся недоброй славой и люди, пугая им детей, будут обходить его стороной. Знала она и то, что ничто не сможет остановить романтических дурочек, возжелавших составить ему компанию. Приманкой для глупышек служили неутихающие слухи о его красоте, трагической любви и неизбывной тоске по потерянной возлюбленной, которые Даджи распускал сам, переодевшись женщиной. Наслушавшись его сказок о том, что лишь прекрасная дева излечит его сердце и станет его новой избранницей, девушки, невзирая на предостережения родных, взбирались на гору и, заворожённые печальной мелодией флейты, безошибочно выходили к его дому. Так что демон не испытывал недостатка в свежей человеческой печени, которая была его излюбленным лакомством.
Тропинка, ведущая на вершину горы, прихотливо петляла по её склону, поэтому Мирелла лишь к полудню добралась до усадьбы Даджи.
Пройдя через полуоткрытые ворота, она первым делом глянула на высокое раскидистое дерево, растущее во дворе. Оно было одним и тем же, куда бы он ни переехал. Даджи утверждал, что это груша, но она ни разу не видела на ней плодов. В любое время года, и даже в трескучие зимние морозы, раскидистые чёрные ветви были усыпаны многочисленными цветами. Их лепестки, подхваченные постоянно дующим ветром, свивались в причудливые ленты, а затем медленно оседали на землю, образуя вокруг ствола груши пышный белоснежный ковёр, чтобы в следующее мгновение снова взвиться ввысь.
Даджи, как обычно, сидел на открытой террасе у пруда. Судя по позе, он занимался тем, что называл медитацией.
— Зачем явилась? — спросил он, не открывая глаз.
Мирелла низко поклонилась и открыла было рот, но от волнения из её горла вырвался лишь хрип, похожий на воронье карканье. Досадуя на себя, она осторожно откашлялась.
— Господин, простите меня великодушно, но я хочу попросить вас об услуге.
Демон открыл глаза, и она невольно попятилась, натолкнувшись на его взгляд, острый как клинок его любимого ножа.
— Я не ослышался, ты просишь об услуге? — вопросил он и по её спине волной прокатился озноб.
Она знала этот тон, как и то, что он не предвещает ничего хорошего.
— Д-да, — ответила она, собравшись с силами.
— Что ты там бормочешь? Не мямли, говори ясней!
Между изящно очерченными бровями Даджи — в своих поэтических изысках он называл их крыльями летящей ласточки — пролегли две лёгкие складки.
Перепуганная Мирелла упала на колени.
— Господин, я прошу у вас защиты! — с отчаянием выкрикнула она.
— Даже так? — демон усмехнулся и смерил её долгим взглядом. — Хорошо, я помогу тебе, — наконец проговорил он, и она чуть не расплакалась от облегчения.
Даджи всегда выполнял свои обещания. Правда, это не значило, что он её не убьёт. Поэтому сочтя что визит окончен, Мирелла, не поднимая головы, попятилась прочь. Увы, её надеждам было не суждено сбыться.
— Не спеши, ведьма, — донёсся до неё голос Даджи. — Долг платежом красен. А мне как раз нужна старшая над служанками. Если справишься с обучением новых рабынь, я тебя вознагражу.
Естественно, Мирелле не оставалось ничего иного, кроме как поблагодарить его за оказанную честь и облачиться в форму старшей служанки.
На этот раз жизнь в поместье Даджи далась ей намного легче. Во-первых, она хорошо знала привычки своенравного демона. Во-вторых, она стала мудрей и лучше его понимала. В-третьих, она не рвалась бездумно на свободу, как это было в юности, а выжидала подходящий момент. Впрочем, у неё теплилась надежда, что он отпустит её сам, но эта самая надежда была совсем крошечной, меньше булавочного укола.
Со временем она заметила, что ей доставляет удовольствие проводить время с Даджи. Как правило, по вечерам они развлекались тем, что играли в го. В пору юности она терпеть не могла эту игру, но сейчас, в зрелом возрасте, она ей нравилась. Конечно, как игрок, Даджи по-прежнему её превосходил, но теперь она была достойным противником. Играла Мирелла в полную силу,