Читать интересную книгу Содержательное единство 1994-2000 - Сергей Кургинян

4. Теперь перехожу к главному. Ельцин должен заштопать "черные дыры", т.е. криминальные зоны, из которых постоянно будут утекать ресурсы. Это очень трудная задача. Пока что решения этой задачи не видно. Скорее наоборот. Мы знаем, что решение задачи восстановления разрушенного в Чечне поручено "чеченским" же банкам. Механизмы управления движением инвестиционных потоков таковы, что вряд ли инвестиционные средства попадут в Чечню и будут задействованы в действительном восстановлении ее народного хозяйства. Это только один пример. Итак, есть серьезнейшие проблемы, связанные, прежде всего, с "черными дырами". Они множатся. И они требуют незамедлительного решения. Обращение вообще фактически оторвалось от производства. Как президент собирается состыковать финансы и производство в существующей модели размножения черных дыр – лично мне непонятно.

5. Президент должен хотя бы затормозить падение производства. Я не говорю – блокировать процесс и повернуть его в сторону восстановления хозяйства страны.

6. Президент должен завершить перегруппировку политических сил и трансформацию СМИ. Он не может допустить той расстановки сил и той системы контроля над информационными ресурсами, которые существуют сегодня, потому что при сохранении статус-кво в этих вопросах политическая стабильность исключена. Работа средств массовой информации по освещению конфликта в Чечне уже все показала. Что касается перегруппировки политических сил, то подспудно она уже началась, и, по-видимому, потянет за собой и трансформацию СМИ.

7. Президент, далее, должен преодолеть очередной конституционный кризис и расползание территорий. Мы знаем позицию Николая Федорова, знаем позицию Шаймиева и нового премьер-министра Татарстана. Мы понимаем, что сходные установки начнут вскоре проводиться и по всему Северному Кавказу. Это произойдет в течение 1995 года. Добавим к этому крайнее неблагополучие на юге и западе СНГ. Я только что приехал из Таджикистана, где ситуация уже близка к взрывоопасной.

8. Президент должен нормализовать ситуацию в ближнем зарубежье и, по крайней мере, сдержать процесс создания антироссийских блоков в ближнем зарубежье. Мы знаем, что переговоры о возможности ряда антироссийских альянсов в пределах СНГ ведутся на высших уровнях, и понимаем, что в результате на территории России запросто может возникнуть еще 3-4 крупные горячие точки.

9. Президент должен, сдвигаясь к нормальному патриотизму, не сорваться в этнорадикализм и фашизм, одновременно с этим добившись внятности некоей идеологической установки, которая будет приемлема либо для широких народных масс (дрейфующих влево), либо для его верхушечной опоры (столь же быстро дрейфующей вправо!)

Если названные девять задач будут решены – возникнет новая политическая реальность. Если они не будут решены – реальность тоже станет качественно иной.

Поэтому я сейчас считаю неактуальным разговор о том, каково содержание режима. У режима сейчас нет внятного содержания. Режим блуждает между совершенно разными содержаниями, идет борьба ключевых группировок вокруг проблемы этого самого содержания. Что будет в результате? Ведь Ельцин – это сумма неких целей, позиций и интересов. Я не исключаю, что в ближайшее время сумма станет иной. И что интересы изменятся. Начнется, может быть, даже некий пересмотр процесса приватизации. Вряд ли он продлится долго, ибо это заденет интересы слишком мощных структур и сил. И даже этот шаг к перераспределению будет неоднозначен. Я не думаю, что правы те, кто хотел бы видеть в этом ресоциализацию экономики. Отнюдь. Просто произойдет перераспределение средств от одних кланов к другим. Кланов много, они неустойчивы, кто-то успел набрать больше, кто-то меньше. Что дальше?

"Все мое", – сказало злато. "Все мое", – сказал булат. "Все куплю", – сказало злато. "Все возьму", – сказал булат.

Так вот, то ли булат собирается все взять, то ли злато собирается все купить.

Главное: мы находимся в ситуации обостряющихся противоречий клановых группировок, в ситуации дальнейшего обострения субвластных противоречий, в ситуации множащихся заговоров.

В этой ситуации главная задача – удержать распад России. Высший императив – это государственная целостность России. Это есть фундаментальный ограничитель, своего рода "рамка" политического процесса. Это – нечто, не подвергаемое сомнению.

Дальше начинаются обсуждаемые вопросы. Типы государства, например. При этом не конфедерация или федерация должны обсуждаться в качестве типов государственности. Это обсуждению не подлежит. Это – как раз и есть подкоп под целостность. Я имею в виду другое. И ниже скажу об этом. Обсуждению подлежат также стратегические, жизненно важные вопросы о:

– типе развития страны;

– типе экономики;

– типе социальной жизни;

– формах организации будущего и образе этого будущего.

По этим вопросам могут иметься достаточно существенные расхождения. Я говорил об этом в нескольких докладах, я сказал это в докладе "Кто будет завтра Иван Иванычем?". Теперь мы видим, что становление национал-конфедерализма идет полным ходом. Многие региональные движения уже фактически встали на путь разрушения целостности России.

В целом я все больше и больше убеждаюсь в том, что та узкая щель авторитарной модернизации, в которую режим мог пройти после 1991 года, захлопнулась. Но ломиться сейчас будут именно в эту уже закрытую дверь.

В нее можно было войти дважды:

– в 1987 году, опираясь на советский интегризм и пытаясь осуществлять модернизацию на этой советской базе, базе советского суперэтноса или даже "советской нации";

– и осенью 1991 года, опираясь на российский национализм. В любом случае речь могла идти, конечно, только о диктатуре.

Национальная диктатура в 1995 году мне представляется маловероятной в силу определенных характеристик того криминального буржуазного класса, который должен быть опорой этой диктатуре. Фактически мы находимся в ситуации, обманчиво сходной с классическим периодом национально-буржуазной революции (например, 1789 года). Эта "игра" во французскую революцию была модной в период разработки моделей перестроечного процесса. Рецидивами такой игры являются заявления о том, что мы должны за 10 лет совершить то, что другие народы реализовывали столетиями. Однако, жизнь уже показала (и чем дальше, тем с большей беспощадностью будет показывать) порочность и бесплодность игры в отечественных Робеспьеров и Бонапартов. Мир – качественно иной, необходимый буржуазный класс не выпестован, а тот класс, который наличествует, слишком криминален, и на деле быстрее транснационализируется, нежели обретает внятную национальную волю. Поэтому я боюсь, что вместо бонапартизма мы получим диктатуру криминально-компрадорского типа, а может быть, и фашизм.

И то, и другое категорически неприемлемо, и то, и другое угрожает фундаментальным интересам страны. Нужно четко осознать грань между приемлемым вариантом национальной модернизации и мутацией национального чувства.

Против чистого бонапартизма я возражать бы не стал, и никому не советую торпедировать эту "почти невозможность". Если в нормальную систему национального, даже модернизационного развития страна сумеет войти – этому следует только помогать, хотя это "страшно далеко", на мой взгляд, от реализации подлинных исторических задач и целей России. Это не тот путь, который соответствует историческим константам российской истории. И тем не менее, российская почва "это" несомненно во что-нибудь трансформирует. Будет Россия – будет и ее "самостояние". Кроме того, нельзя, чтобы люди, затеявшие модернизацию, могли сослаться на то, что "им помешали". Мы не мешаем, а помогаем им, ибо их враги, желающие полного небытия России, – это и наши враги.

Но при этом следует четко оговаривать то, что сущностно мы против М-проекта, что с нашей точки зрения разворачивание этого проекта в России противоречит фундаментальным "кодам" страны. И переломить эти коды, выработанные в ходе многих столетий (я считаю, что по модернизационному пути страна могла пойти при царе Алексее Михайловиче – и не пошла), переломить свой Закон, поворачивая в сторону модернизации, невозможно. Поэтому раскрутка модернизационной машины будет приводить к издержкам, которые превысят результаты.

Высший приоритет имеет задача сохранения государства, когда появляется угроза его обрушения, когда возникают силы, заявляющие о конфедерации (то есть о распаде России). Эти силы надо блокировать. С ними нельзя вступать ни в какие альянсы. И в этот миг угрозы целостности государства – нужно поддержать тех, кто на этом этапе сохраняет данную целостность (конечно, если это сохранение не сопровождается превращением страны в раковую опухоль, т.е. тем же ее уничтожением).

Это не означает слияния с существующей властью. У нас с ней расхождения стратегического порядка. Ибо она, эта власть, в лучшем случае грезит национальной модернизацией. А мы говорим о неизмеримо большем: об альтернативном пути, об альтернативном видении будущего. Власть дрейфует вправо и к конфедерализации России. Наш курс (если вынуть из существующего сегодня скомпрометированного коммунистического словаря некоторые слова) – резко влево и к унитарному государству. Нам нужен не Пиночет, а Перрон, не капитализм, а социализм, не национально-буржуазное государство, а…представьте себе, империя. Но империя особого рода.