Читать интересную книгу Если бы (СИ) - Фокс Оксана

Ногти оставляли в ладонях вмятины. Лина крепко стискивала кулаки и неотрывно глядела в табличку со станциями. Но буквы не складывались во что-либо другое. Впервые за знакомство с Нью-Йоркской подземкой она хотела перепутать маршрут.

Металлический голос динамика объявил остановку. Люди потолкались в дверях и покинули вагон. По мере приближения к Хантс-Пойнт авеню пассажиров оставалось всё меньше. Трое рослых мексиканцев лениво раскачивались на поручнях и громко спорили на испанском. Закинув грязный ботинок на пустое сидение, юный азиат часто шмыгал носом, мрачно уткнувшись в телефон. Немытая копна путаных дредов торчала из полосатого растаманского берета. И только скуластое лицо кондуктора, под металлической оправой очков, удерживало Лину сойти с поезда раньше времени.

Длинные волосы не желали прятаться. Потребовалось усилие запихнуть их под чёрную вязаную шапку и натянуть её до бровей. Закинув рюкзак на плечо, Лина глянула в карту и побрела по коридору с заплесневелым кафелем. Оборванные музыканты выжимали из расстроенных гитар отрывистые звуки. Лина прошла турникеты, и вышла из метро в серую дымку.

Закатное солнце окрасило ржавчиной улицы с пятиэтажными домами гротескно мрачными под дешёвой рождественской мишурой, сползавшей с козырьков подъездов к столбам. Лина читала указатели и твердила про себя адрес. Она надеялась, что сходит за подростка, у которого нечем поживиться: тонкая куртка, мешковатые джинсы, черные ботинки и рюкзак – ничего примечательного. Она растворилась на фоне темных фасадов.

Наученная опытом блужданий по Гарлему, Лина ни разу не запуталась и не сбилась. Она отыскала нужный дом, и так же быстро зашагала прочь. Комнату уже сдали. Не дав себе времени испугаться, Лина обходила выписанные на бумагу адреса, минуя стороной компании подростков и скопление мопедов перед забегаловками. Она почувствовала себя увереннее и немного расслабилась, озираясь по сторонам.

Ничем не примечательный трудовой район. Разве что, более сумрачный и не такой колоритный как Гарлем. Но двигаясь и дальше в сторону Ист-Ривер, вдыхая отчётливый запах гнилой тины и канализации, Лина теряла уверенность.

По ухабистым дорогам проезжало все меньше автомобилей. Дома мельчали, перемежались складами с затёртыми вывесками, разбитыми окнами и обрисованными стенами. На тротуарах появлялся мусор и бездомные коты. Лина ускорила шаг, перебежками добралась к новому адресу. Она задыхалась от боли в груди и напряжения. Страх сковывал соразмерно обступающей темноте.

Лина безуспешно обзвонила владельцев остатка квартир, бросила трубку облезлого телефонного автомата и вышла к остановке. Работники мясной оптовой базы, занимавшей сто акров между Фуд-Сэнтрал-роуд и Халлек-стрит, дожидались автобус. Лина стала последней в очередь.

Отражаясь запотелыми окнами, сутулые женщины и мужчины глядели в ноги. К серым атрофированным лицам словно приложили одинаковую кальку, отпечатав вариации бездумной усталости. Грубые конечности болтались вдоль тел или прижимали к бокам свёртки. Воспаленные ладони с въевшейся под ногтями грязью мало походили на руки, скорее на изношенные орудия труда. Молчаливые силуэты не двигались, мерно покачивались на сидениях в шлейфе аммиака и ацетона. И только кислый запах пота напоминал, что они живы.

Лина стиснула ручку сидения, как и все в салоне, она смотрела вниз.

Дверь ещё не успела разъехаться, а Лина уже выпрыгнула из автобуса. Хмурый вечер дохнул холодом и она с облегчением потянула носом холодный воздух. Но удаляясь от оборванных переулков туда, где дома боязливо жались друг к другу в немом страхе пред провалами обгорелых зданий, хранящих запах пожара – Лина пожалела, что осталась одна.

В густо разрисованном матерными надписями пятиэтажном доме горело всего три окна. Она не нашла кнопки звонка и постучала в дверь. Злобный голос зашёлся в отрывистой брани. Лина отчётливо разобрала только слово: "pistola". Не помня себя, она ввыбежала из грязного подъезда, нестерпимо разившего мочой и бросилась в тень деревьев. Мятый лист в руке заходил ходуном. Лина едва разобрала очередной адрес. Последний.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Целые фонари больше не встречались – исчезли вместе с прохожими. Вдоль обочин то тут, то там умирали бесколёсные машины с вынутыми потрохами. Опасность казалась, таится за каждым углом. Темная улица напоминала декорации остросюжетного фильма. Из какого подвала сейчас выпрыгнет маньяк?

Едва сдерживая шумное дыхание, Лина обратилась в слух.

Вывеску кооперативного рыбного рынка освещала тусклая лампочка. Она усиливала темноту, что обступила стеной и сжимала. Над головой качнулись провода, в куче мусора вздрогнули пакеты. Лина задрожала. Расстроенные нервы облекали зыбкие тени в тревожное осязание опасности. Безмолвный коттедж, втиснутый меж рынком и автомастерской, выглядел нежилым, но в прореху завешанных окон первого этажа слабо пробивался свет.

Собрав всю смелость, Лина постучалась. Распахнутая форточка мансарды протяжно всхлипывала, отмеряя поток секунд. Каждый хлопок рамы становился все невыносимей. Монотонный звук падал и падал, пока не превратился в шум Ниагарского водопада.

Лина заткнула уши, заколотила ногами в металлическую дверь и вскрикнула.

В дверном проёме обозначилось узкое лицо. Неопределённого возраста блондинка кулаком придерживала полы линялого халата. Она настороженно оглядела Лину, прыгнула взглядом за спину, повела глазами влево-вправо.

– Комната? Не слыхала. Свободное место? Кхе-кхе... разве что, на кладбище.

– Мэм, пожалуйста!

– Мэм! – женщина закашлялась смехом-плачем, покачала головой на тонкой шее: – Психованная, что ли? Приблудилась на Свалке? Иди-иди себе, милая, нечего тут ошиваться.

– Некуда идти, – Лина опустила руки, – только на вокзал.

– Сухо и безопасно, – хмыкнула блондинка, внимательно следя за дорогой, потом дёрнулась: – Бабки есть?

Приготовленная двадцатка исчезла в костлявой ладони. Неуловимым движением женщина растворилась за дверями, лязгнула цепочка. Лина в нерешительности стояла на узком крыльце, раздумывая: не вызывает ли хозяйка копов?

Спустя минуту проскрежетал замок.

– На вот, разыщи Торо, скажешь, прислала, Твигги. Удачи, подружка!

Лина расправила клочок газеты с кое-как нацарапанным адресом. Присела на ступеньку и вынула из кармана карту, подставила под падающий из окна свет. Она водила деревянным от холода пальцем по сетке дорог, пока не отыскала в четырёх кварталах к югу нужное здание.

Стиснув лямки рюкзака, Лина проверила дорогу, как блондинка, глотнула воздух и побежала.

Она держалась тени хилых домов и деревьев, сторонясь редких светлых пятен. Боялась оказаться в кольце света как в прицеле снайперской винтовки. Сосредоточилась на дыхании, пытаясь не думать, чего боялась женщина и чем чревата ночь на улицах Свалки. Лина перебирала ногами так быстро, насколько удавалось ориентироваться среди заброшенных кварталов и позволяли горящие лёгкие.

Под ботинками давно исчезли тротуары. Иногда слышались крики за спиной. Смутные силуэты отлеплялись от заборов и протягивали руки. Из-за углов скалились разверзнутые рты.

Она напрягала мышцы, готовые вот-вот лопнуть, уверенная: за ней гонятся!

Тяжёлый топот отчётливо раздался слева. Лина не оборачивалась, не останавливалась, мчалась быстрее, спотыкалась о консервные банки и железные прутья. Она боялась поскользнуться. Растянуться в грязи, означало – больше не подняться.

Мелькнули длинные высокие заборы, гаражи, заколоченные магазины. И снова потянулась пустошь. Обрывки газет обвивали щиколотки, грязь налипала к подошве, затягивала в вязкие капканы. Строения выныривали из мрака и обрывались пустотой.

Боль в отдельных частях тела исчезла. Лина стала пекущей плотью. Не могла сделать вдох, но делала снова и снова, подчиняясь одной мысли: бежать!

В глазах заискрило, она захрипела, бессильно привалилась к стене четырёхэтажного дома. Нет, нет, нет, – яростно стрельнуло в мозг. Остановиться – ошибка! Поняла молниеносно, едва попыталась оттолкнуться и не смогла сдвинуться. Обхватив раздираемые болью ребра, Лина вжалась позвонками в кирпичную кладку.