ужин на столе, что пора закрывать люк, и он уже готов распрощаться с надеждой, когда вдруг слышит курлыканье голубя.
Вот как в Библии описан этот момент: «Голубь возвратился к нему в вечернее время; и вот, свежий масличный лист во рту у
него: и Ной узнал, что вода сошла с земли» (Быт. 8:11).
Масличный лист. Должно быть, Ной обрадовался не столько птице, сколько листу! Этот лист был не просто листом —
это было обещание. Птица принесла не просто веточку с дерева, она принесла надежду. Разве не такова надежда? Надежда
— как лист маслины, свидетельство о том, что земля высохла после потопа. Для мечтателя — доказательство того, что ради
мечты стоит рискнуть.
Разве мы не любим масличные листы жизни?
«Похоже, что рак отступает».
«Я могу помочь тебе с финансовыми проблемами». «Давай сделаем это вместе».
Более того, разве не любим мы голубей любви, которые приносят эти листы? Когда отец помогает своему сыну пройти
через первое серьезное разочарование в жизни, он дарит ему масличный лист. Когда женщина, которая много лет замужем, утешает женщину, недавно ставшую женой, рассказывая ей, что у всех бывают разногласия, что у всех мужей бывает плохое
настроение и что все бури проходят, знаешь, что она делает? Она дарит масличный лист.
Мы любим листы маслины. И мы любим тех, кто их приносит.
Может быть, именно поэтому столь многие любили Иисуса.
Он стоит рядом с женщиной, которую уличили в прелюбодеянии. Она еще не пришла в себя, после того как ее
вытащили из постели. Дверь распахнулась, одеяло было сорвано, ворвалась полиция нравов. И вот где эта женщина
очутилась. Ной не мог видеть ничего, кроме воды. Женщина не видит ничего, кроме гнева. У нее нет надежды.
Но вот Иисус говорит: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (Ин. 8:7). Тишина. Глаза обвинителей
опускаются к земле, камни выпадают из рук. Через несколько мгновений все уходят и рядом с женщиной остается только
Иисус. Небесный голубь принес ей масличный лист.
Женщина! где твои обвинители? никто не осудил тебя? Она отвечала: никто, Господи! Иисус
сказал ей: и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши (Ин. 8:10-11).
В ее затопленный стыдом мир Он приносит масличный лист надежды.
Он делает нечто подобное и для Марфы. Она барахтается в море печали. Ее брат мертв. Тело его похоронено. А
Иисус... Иисус опоздал. «Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой». Потом Марфа, наверное, сделала паузу. «Но и теперь
знаю, что, чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог» (Ин. 11:21-22). Как Ной открывает свой люк, так Марфа открывает свое
сердце. И, как голубь принес лист, так и Христос принес ей надежду.
Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий живущий и
верующий в Меня не умрет вовек. Веришь ли сему? Она говорит Ему: так, Господи! я верую, что
Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир (Ин. 11:25-27).
Как Он мог произнести такие слова? Кто Он такой, чтобы делать подобные заявления? Что позволило Ему предлагать
благодать одной женщине и обещание воскресения — другой? Все просто. Он сделал то, что сделал голубь. Он был на
берегах будущей жизни и летал там среди деревьев. Из рощи благодати Он принес лист для той женщины. А с древа жизни
— веточку для Марфы.
Он приносит и тебе листья обоих деревьев. Благодать и жизнь. Прощение грехов. Победа над смертью.
Вот надежда, которую дарит Он. Вот надежда, которая нам нужна.
В своей книге «Самое главное» Бен Паттерсон рассказывает о подводной лодке в-4, которая затонула у берегов
Массачусетса. Команда оказалась в ловушке. Моряков всеми силами пытались спасти, но ничего не получалось. Незадолго
до конца этого тяжелого испытания водолаз услышал стук в стальную обшивку затонувшей подлодки. Он прижался шлемом
к борту и услышал вопрос, который задавали моряки на азбуке Морзе: «Есть ли надежда?».29
Согрешившей женщине, которая задает этот вопрос, Иисус отвечает: «Есть!».
Скорбящей о смерти брата, которая задает этот вопрос, Иисус отвечает: «Есть!».
Всем Ноям на свете, всем, кто вглядывается в горизонт в поисках проблеска надежды, Он объявляет: «Есть!». И Он
приходит. Прилетает, как голубь. Он приносит плоды далекой земли, нашего будущего дома. Он приходит с листом
надежды.
Ты получил свой лист? Не думай, что твой ковчег — в полной изоляции. Не думай, что потоп слишком велик. Твое
самое жестокое испытание для Бога, все равно что заколки и резиночки. Заколки и резиночки?
Моя старшая сестра давала их мне, когда я был маленьким. Я катался на своем трехколесном велосипеде взад-вперед
по дорожке, делая вид, что заколки — это ключи, а мой велосипед — грузовик. Но однажды я потерял «ключи». Ужас! Что
делать? Поиски привели только к испугу и слезам. Когда же рассказал о проблеме своей сестре, она только улыбнулась.
Будучи на десять лет старше, она уже иначе смотрела на мир.
Бог тоже иначе смотрит на мир. При всем должном уважении, наша самая отчаянная борьба для Него не более
серьезна, чем потерянные заколки и резиночки. Он никогда не испытывает смятения, замешательства и расстройства.
Прими Его надежду, разве ты не желаешь этого? Прими ее, потому что она тебе нужна. Прими ее, чтобы поделиться
ею.
39
Как ты думаешь, что сделал Ной со своей надеждой? Как ты думаешь, что он сделал с листком? Выбросил за борт и
забыл о нем? Или спрятал в карман и сохранил для альбома? Или издал восторженный вопль, собрал остальных и передал им
его как Бриллиант Надежды?
Конечно же, он издал вопль. Так мы поступаем с надеждой. Что ты делаешь с масличными листами? Ты передаешь их
другим. Ты не прячешь их в карман. Ты отдаешь их тем, кого любишь. Любовь всегда надеется. «Любовь... все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1 Кор. 13:4-7; курсив мой).
Любовь надеется на тебя.
Молодому начинающему писателю нужна была надежда. Многие советовали ему бросить это занятие.
— Опубликоваться невозможно, — сказал один наставник. — Если ты не всенародная знаменитость, никто тебя не
опубликует.
Другой предупреждал:
— Писательство отнимает слишком много времени. Кроме того, это неприятно, когда все могут прочитать твои
мысли.
Сначала молодой человек прислушивался к советчикам. Он согласился с тем, что писательство — пустая трата сил, и
переключился на другие проекты. Но ручка с блокнотом были для него тем же, что виски с колой для алкоголика. Он
предпочитал писать, а не читать. И он писал. Сколько ночей провел он, сгорбившись над письменным столом и тасуя
существительные с глаголами? Сколько часов просиживала с ним его жена? Он ковал слова. Она вышивала крестиком.
Наконец рукопись была закончена. Необработанная, полная ошибок, но все-таки она была.
Жена подтолкнула его:
— Пошли ее в издательство. Хуже ведь не будет! Так он и сделал. Послал ее пятнадцати разным издателям. Пока они
с женой ждали ответа, он писал.
Пока он писал, она вышивала. Они не ждали многого, но не теряли надежды. Потом стали приходить ответы. «Мы
очень сожалеем, но мы не принимаем рукописи» . «Мы вынуждены вернуть вам ваше произведение. Удачи вам!» «Мы не
можем позволить себе печатать начинающих авторов».
У меня все еще хранятся эти письма. Лежат где-то в папочке. Мне пришлось бы потратить время, чтобы найти их.
Найти вышивки Деналин гораздо проще. Достаточно оторвать взгляд от монитора и посмотреть на стену. «Из всех искусств, в которых преуспевает мудрый, главное — хорошо писать».
Она вручила мне эту вышивку примерно тогда, когда пришло пятнадцатое письмо. Издатели ответили «да». Это
письмо тоже висит у меня в рамочке. Который из даров значит для меня больше? Вышивка жены или письмо от издателя?