Читать интересную книгу Каждый день декабря - Китти Уилсон

* *

Мы, наверное, десятый раз поднимаемся на холм – Рори, как всегда, несет Маршу, держа под мышкой, точно ковер, а малышка визжит от радости и заявляет, что сегодня – самый лучший день во веки веков. Я пыхчу рядом, неся подносы и хохоча, и от этого на холодном воздухе у меня то и дело перехватывает дыхание. Мы торим тропы в снегу и по очереди гадаем, кого изображает идущий впереди – собаку, змею, барсука или лошадь.

Постепенно на бровке холма появляется все больше народу, и мы, продрогшие до костей, пересмеиваясь, бежим к машине. Я подбрасываю Рори до дома, и он предлагает продолжить вечер, когда я сдам Маршу с рук на руки. Мне хочется согласиться. Вместо этого я мотаю головой и отказываюсь – страх влюбиться по уши не дает мне насладиться идеальным окончанием идеального дня.

О, как тяжко среди идиотов!

Поищу собеседников поумнее[26].

Четырнадцатое декабря

Рори

– Это же полный абсурд, чтобы взрослый разумный мужчина, – это его слова, не мои, – не мог жить так, как ему хочется. И эти ваши нелепые заявления – у меня нет слов. Каким это образом я смогу восстановить свою репутацию, сказав, что я – алкоголик? Я начинаю сомневаться, что вы разбираетесь в том, как управлять репутацией. Да будет вам известно, мои фанаты, которых много и большинство из них – женщины, хотят видеть меня…

Ник Уайльд уже не одну минуту вопит на меня по телефону.

Я весь день разруливаю проблемы. Говорят, никогда не работайте с детьми и животными, но, честное слово, с ними гораздо проще. Вообще жизнь была проще до появления игрового шоу «Остров любви».

– А что касается предложения сократиться в выпивке – я уже не говорю о реабилитационном центре, – то это просто оскорбительно. Назовите хоть одного преуспевающего мужчину моего возраста, который не выпивает за обедом бокал вина. Знай я, что вы – из чистоплюев, которые сахара не едят, жизни радоваться не умеют и хвалятся своей добродетелью, я бы никогда вас не нанял…

Я держу телефон подальше от уха. Сегодняшний день представляет собой разительный контраст со вчерашним, который я провел с Белл, а потом с родителями. То, что происходит сейчас, – это просто безумие.

Когда мама узнала, что утром я катался с заснеженного холма, она, точно цирковой тюлень, захлопала в ладоши и запрыгала по кухне, как будто я сейчас дам ей ведерко рыбы. Когда я по глупости подтвердил, что провожу время с подругой, мама на радостях чуть не опрокинула кухонный стол. Добавить про то, что я предложил Белл продолжить вечер, пусть даже она отказалась, я не рискнул. Отчасти я опасался того, что мама на куске старых обоев нарисует баннер со словами «Пожалуйста, встречайся с моим сыном!» и установит его возле квартиры Белл.

Меня грызет чувство вины из-за того, что я рассказал ей о Белл. Оно как-то само вырвалось, прежде чем я успел осознать последствия. Нужно поговорить с мамой и довести до ее сознания, что я просто не могу начать встречаться, что нужно уважать память Джесс, а флиртовать с каждой встречной – это что-то прямо противоположное. Нужно найти время для такого разговора, но чувство вины – в последнее время оно не оставляет меня в покое – подсказывает, что расстраивать маму, когда она так больна, жестоко, это точно ее расстроит. У нее есть гораздо более существенные причины для беспокойства, чем желание сына остаться холостяком. Я снова мысленно переключаюсь на звонок.

– Ник, я понимаю ваши чувства…

Я понимаю, что способность верить в собственную безгрешность сродни суперспособности. Этот человек искренне убежден, что мир постоянно к нему несправедлив.

– Если вы хотите разорвать наш контракт, это ваше право. Но если вы согласитесь на курс детоксикации, вам предоставят двухстраничный разворот в воскресной газете с фотографиями, на которых будет запечатлено, как вы завтра отправляетесь в клинику. В преддверии выходных будет много промо к материалу, в котором вы напрямую обратитесь к своей фан-базе с рассказом о новой чистой жизни, о том, как вы благодарны судьбе за брак с Синди и об установке ставить семью превыше всего. Они также будут продвигать вашу новую кулинарную книгу с купоном на скидку.

– То есть сделать вид, будто я раскаиваюсь, проявляю инициативу, представляю свою точку зрения, так, да? После той пощечины СМИ стали очень несговорчивы…

– Я думаю, акцент должен быть на размышлениях, на том, что вы вынесли…

– Да, да. И я мог бы сказать о согласии, раз оно стало темой дня.

– Ладно, пусть так.

– О том, насколько все размыто и что я сочувствую сегодняшним молодым мужчинам. Как им функционировать сексуально в этом мире, который просто сошел с ума, да? Им что, заворачиваться в пищевую пленку и всякий раз спрашивать согласия? Очень романтично, ничего не скажешь…

Как я уже говорил, с детьми и животными во много раз проще.

– Уже поздно, поэтому я отправлю вам примерный план того, что они хотели бы опубликовать. Если все устраивает, завтра, Ник, вас будут ждать в клинике. Я действительно считаю, что вам стоит на это пойти. Это мой профессиональный совет. Будет замечательно, если вы отправите план обратно с уместными фразами, но учтите, я пройдусь по ним с красной ручкой и вымараю все, что сочту идущим вразрез с вашим имиджем. Таким образом у вас будет больше контроля над выступлением, чем если бы вы не принимали участия в его составлении. В дальнейшем, когда курс закончится, вы сможете монетизировать это мероприятие и окажетесь в выигрыше. Пусть Синди ведет ваши аккаунты в соцсетях, сделайте акцент на том, что Рождество – точка горения, протолкните в следующем году целую книгу о безалкогольных коктейлях. Так у вас появится совершенно новый рынок, многие молодые люди отказываются от употребления алкоголя. Я действительно считаю, что вам следует действовать именно так, но мы еще вернемся к этому разговору, когда вы все обдумаете. Спасибо, Ник, и до свидания.

В моей работе нужно понимать, когда слушать, а когда валить на фиг. Если бы не Белл, я бы давным-давно послал подальше этого токсичного болвана.

Я ставлю остатки еды в микроволновку и жду сигнала. Потом завалюсь спать. День выдался кошмарным, но воскресенье было замечательное.

Действительно замечательное.

Я сам себе удивился – даже не помню, когда со мной такое было в последний раз.

Я катался с горы на жестяном подносе. Много раз. И хохотал. Скажи мне кто-нибудь, что так я буду развлекаться по приезде в Великобританию, я бы назвал его сумасшедшим. Хотя легкая сумасшедшинка в мою жизнь прокрадывается, и мне это нравится.

Дзынь!

У Белл интуиция, как у экстрасенса, – можно подумать, она всегда знает, что я думаю о ней. По крайней мере, я надеюсь, что это она, а не снова Ник! Я стараюсь сдержать улыбку, которая сама собой появляется на лице, когда я беру телефон и вижу, что это действительно Белл.

Привет, как день? Устала так, что на разговор нет сил, но решила отметиться.

Здорово. Тоже сумасшедший денек. Не исключено, что на этой неделе тебе придется вносить за меня залог по обвинению в непредумышленном убийстве. Как? Как? Как меня занесло в эту сферу?

Я решаю, что называть имена не стоит. Профессиональная конфиденциальность и все такое. Хотя будем смотреть правде в глаза: это ее папаша был моей самой большой сегодняшней проблемой.

Хочешь держать все под контролем?

Ох. Но прежде чем я успеваю ответить…

Извини, я не хотела. Не знаю, зачем я это написала. Прости.

Она написала это, потому что это правда. Это в ее духе. Она говорит то, что думает. Она скажет, что на Белл Уайльд нельзя положиться, но это не так. На Белл Уайльд можно положиться во многом, только она сама об этом не знает. Она прикроет, когда нужно. И превратит день в праздник. И самого тоскливого ублюдка – я и себя включаю в их число – развеселит до колик в желудке в зимний холод. Она всегда скажет правду, пусть даже нелицеприятную. Порой очень нелицеприятную, но при моей работе такая, как Белл, с ее непоколебимой потребностью в правде действует освежающе. Но говорить ей об этом я не стану.

Простить? Х-м-м, мне нужно подумать. Продолжай, что было самое лучшее за сегодняшний день?

Дети. Понимаю желание быть учителем. Дети такие отзывчивые и восприимчивые. С ними так весело.

О’кей. А худшее?

Дети! Они – самое лучшее, но, господи, как они изматывают. Я справляюсь с Маршей, но когда их тридцать в классе, малышам