облокотившись на рояль, внимательно наблюдал за собравшимися.
– Что?! – повернулся к нему Синицын.
– Штраф за вызов на дуэль. Не такая уж большая сумма для вас, но имейте в виду, вашей вдове все равно придется ее выплатить, когда граф Аверин вас убьет.
Лицо Синицына побагровело. Он метнул в Аверина полный ненависти взгляд.
– Тогда я подам на него в суд за клевету.
Аверин вздохнул:
– Вы наверняка все уже убрали в «мастерской». Но не волнуйтесь, кроме того снимка, который я уже показал, у меня есть еще. Ваша супруга подтвердит. Так мне продолжать?
– Да расскажите же, наконец, как погиб мой сын! – воскликнула графиня. – К черту фотографии!
– Именно это я пытаюсь сделать. Вашему сыну крупно не повезло. Ему попался не соседский крокодил и даже не рысь. Это был див двенадцатого уровня, наивысшего для второго класса. И он совершенно не желал стать чучелом. Поэтому сожрал вашего сына и покинул «мастерскую» через дымоход. Это фото – последнее, которое удалось сделать Даниилу Синицыну.
Сразу две руки протянулись за фотографией. Но Аверин убрал ее в карман.
– Это фото – вещественное доказательство, и оно принадлежит полиции.
Сомова опустила руку. И, посмотрев на Аверина долгим взглядом, спросила с болью в голосе:
– А меня Бася тоже… ненавидел?
– Нет. Вас как раз он любил. Он и сбежал потому, что ему было стыдно смотреть вам в глаза.
– А… – она явно хотела еще что-то спросить, но Синицын ее перебил:
– Гермес Аркадьевич, послушайте, найдите мне эту тварь! Я вас умоляю!
Аверин пожал плечами:
– К сожалению, ничем не могу помочь. Демон пойман сегодня утром, прошел государственную регистрацию и уже принадлежит новому законному хозяину.
– Так найдите мне его!
– Приношу извинения, но это будет нарушение закона.
– Я… я дам вам денег вдвое, втрое больше! Сколько захотите! Я хочу лично разорвать его в клочья, расстрелять серебряной дробью на могиле своего сына.
«Он и есть могила твоего сына», – подумал Аверин, но вслух говорить не стал. Вместо этого заметил:
– Вам должно быть известно, что я не нарушаю закон даже за очень большие деньги.
– Я смотрю, про меня опять забыли, – снова подал голос Виктор, и этот голос звучал насмешливо.
– Тогда я сам найду. Я найду того, кто найдет… – Глаза Синицына налились кровью.
Анна Сомова вскинула голову. Медленно подошла к Синицыну и прошипела:
– Мой отец был колдуном. Я бы тоже им стала, не родись я женщиной. И тогда бы я вколотила эти слова вам глотку, ваше сиятельство граф Синицын.
Она плюнула ему под ноги.
– Что?! – он вытаращился на нее.
И тут с дивана вскочила графиня.
– Ты в своем уме, чокнутая торговка? – заорала она. – Твой мерзкий кот убил моего сына!
– Басенька защищался от вашего выродка!
Аверин медленно стал отходить к двери. И мотнул головой, указывая на нее Виктору. Тот тоже начал двигаться к выходу. В дверях Аверин поклонился и громко сказал:
– Гонорар можете прислать курьером или положить в банк на мое имя.
Все замолчали и повернулись к нему. Аверин еще раз наклонил голову:
– Всего доброго.
И они с Виктором скрылись за дверями.
– У-уф… – выдохнул Виктор, когда они оказались в машине. – Сомову только жалко.
– Ничего, как вы видели, она способна за себя постоять. Я специально пригласил ее, чтобы она могла немного стравить пар.
– Нам бы тоже не помешало… В «Енота»?
– В «Енота», – согласился Аверин.
Пива уже оставалось на донышке. Аверин посмотрел на часы. Он не пил много, ограничился одной кружкой, ведь ночью предстоял обряд. А перед этим было бы неплохо еще пару часов поспать.
Виктор тоже уже допивал. Пора было просить счет. Аверин оглядел полупустые тарелки. Нет, в этом заведении нужно пить. А обедать лучше дома.
– И все-таки, – нарушил молчание Виктор, – эта демонесса. Почему вы решили ей помочь?
– Она не демонесса, технически. Мальчик Алеша – ее хозяин. И он вполне в здравом уме и твердой памяти, для ребенка, конечно. Они к делу отношения не имели.
– Да это понятно, – Виктор поднес свою кружку ко рту, и видно было, что он тоже очень устал. – Но… вы же понимаете, что, даже если опекунство получит дворецкий, в их доме ничего не изменится? Она так же будет всем заправлять. Разве вы не про это говорили, как про большое зло?
– Про это, – Аверин улыбнулся одними губами, – но как бы вам объяснить… Все мы знаем, что частным лицам, даже колдунам, запрещено владеть дивами первого класса. По вполне понятным причинам мало кто может удержать такое существо в подчинении. За одним исключением. Фамильяры. Они есть у многих благородных семей. А вы знаете, как дивы становятся фамильярами?
– Хм… по наследству передаются? Я плохо в этом разбираюсь, сами знаете, я из семьи разночинцев, дворянство получил уже в полку, а нам там про фамильяров не рассказывали.
– Тогда слушайте. – Аверин сделал глоток и посмотрел на кружку. Осталось еще на один. – Для того чтобы передать дива по наследству, а именно – оставить своим прямым потомкам, хозяин сперва должен установить с дивом сильную связь, а потом принести себя ему в жертву.
– Э? В каком смысле «в жертву»? – Виктор нахмурился.
– В прямом. Провести обряд, в результате которого див пожирает хозяина, но становится привязан ко всем носителям его крови. Он принадлежит всем членам семьи, понимаете? И передается по старшинству, сыну, по крови, или мужу дочери, специальным обрядом, как было сделано с Анастасией.
– Погодите. То есть он служит всем? И они могут отдавать ему приказы? И даже дети?
– И дети.
– И… а если ребенок порежется? Его может сожрать фамильяр? Если отец не досмотрел?
– Нет. Как раз наоборот. Все члены семьи в безопасности, так как любой из них является хозяином и может контролировать фамильяра. Но если род вымирает, вот тогда последний член семьи оказывается в опасности. Девочек, например, часто прячут в скитах от фамильяра, пока те не выйдут замуж или не состарятся. Понятно?
– Хм. Вроде бы да. Хотя очень странно. Веет Средневековьем, – Виктор поежился.
– Так вот. Семья Перовых попала в аварию. Все члены семьи получили сильные травмы. Представляете, сколько они потеряли крови? А ведь у настоящей баронессы Анастасии не было близкой родни, только муж и сын, отец давно умер. Теперь понимаете?
– Погодите… она же могла их прямо там и сожрать и освободиться? Так?
Аверин кивнул:
– Именно. Но она этого не сделала. Наоборот, ухаживала за ними в больнице, да так, что бедный ребенок принял ее за родную мать. Да, ему было всего четыре, он получил тяжелые