— Это за городом. Нас никто не узнает. Поверь мне.
Она кусает свою пухлую нижнюю губу.
— Давай, — дразню я. — Это будет весело.
Она откидывает голову назад.
— Хорошо, ты меня уговорил.
Мои глаза расширяются.
— Ты ведь знаешь, что «хорошо» означает «да»?
Она смеется.
— Да, я прекрасно знаю, что значит «хорошо». — Почему ты так шокирован?
— Ты согласилась на двойное свидание со мной.
Она показывает пальцем в мою сторону.
— Нет, я согласилась на двойную тусовку с тобой.
— Это свидание. Признай это.
Она сдерживает улыбку, покачивая головой.
Я сползаю с кровати.
— Я иду в душ. Хочешь присоединиться?
Она переворачивается на спину и потягивается.
— Горячий душ сейчас звучит потрясающе.
Я обхожу кровать с ее стороны и протягиваю руку.
— Я буду милым и разделю с тобой душ при одном условии.
Она приподнимается.
— Каком?
— Признайся, что мы идем на свидание. Я приму душ, помою тебе волосы, а потом, если ты будешь вести себя хорошо, расскажу тебе, чего ждать от нашего двойного свидания.
Она садится на край кровати и смотрит на меня.
— Может, я приму душ, когда ты закончишь.
— Я обязательно спущу всю горячую воду. Если тебе нравится принимать холодный душ, он будет в твоем распоряжении, детка.
Она смотрит на меня с неохотой.
— Скажи это, — дразню я. — Ты знаешь, что хочешь этого.
— Хорошо. Я пойду с тобой на двойное свидание.
Я обхватываю ее за талию и перекидываю через плечо.
— Хорошо, раз ты настаиваешь, я пойду с тобой на двойное свидание!
* * *
— Я говорил тебе, что однажды приготовлю тебе завтрак в постель, — говорю я, бросая взгляд на Хлою. — У меня в постели будущая любительница завтраков.
Тарелки с блинами и яичницей стоят на наших покрытых простыней ногах, а наши спины упираются в изголовье кровати.
— Может быть, я не хочу быть любительницей завтрака, — комментирует она, беря с тумбочки свою чашку кофе и делая глоток.
— А что у тебя с завтраком, а? — спрашиваю я. Я разрезаю свой блинчик, смазываю его сиропом и откусываю кусочек.
Она ставит свою чашку и пожимает плечами.
— Это не мое. Иногда я перекусываю чем-нибудь на ходу, но это не та еда, которую я когда-либо с нетерпением ждала. Моя мама не заботилась о том, чтобы кормить нас сбалансированной едой, и нам приходилось довольствоваться тем, что выдавали в продовольственной кладовой. Чаще всего это были обычные хлопья, от которых я уже устала.
Если на ее коленях не было бы тарелки с едой, я бы притянул ее к себе и взял на руки. Как бы я хотел помочь ей, когда мы были моложе, дать ей кого-то, кого она могла бы попросить о помощи, когда ей нужен был чизбургер или друг. Я не должен был вести сломанную девушку на футбольное поле и разбивать ее еще больше. Я никогда не планировал, что мы будем встречаться, и, вопреки мнению Хлои, я никогда не хотел, чтобы кто-то следил за нами. Все, чего я хотел, это поцеловать ее, но одно привело к другому, и возбужденный подросток во мне был готов на все, что она позволит.
— Я буду готовить тебе завтрак каждое утро в обмен на то, что ты не скажешь мне отвалить. — Я игриво пихнул ее локтем. — Договорились?
Она смотрит на меня косо и указывает на меня вилкой.
— Я свяжусь с тобой по этому поводу, офицер. — Она откусывает огромный кусок и кивает, пережевывая его. — И, поскольку ты всегда просишь меня об услугах, у меня есть одна просьба к тебе.
— Положись на меня. Получить «да» от меня будет легче, чем от тебя.
Она нервно отводит взгляд.
— Выкладывай. Ты просишь моего первенца?
Я понял, что Хлоя никогда никого ни о чем не просит. Должно быть, это важно для нее.
Она делает быстрый вдох.
— У Трея завтра футбольный матч. Он попросил меня пригласить тебя.
И это все? Она нервничает из-за футбольного матча? Какого хрена?
— Я буду там.
Она прищурилась на меня.
— Что? Это было слишком просто.
— Ты хотела, чтобы было сложно? У него футбольный матч. У меня нет планов. Почему я должен отказываться?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она пожимает плечами.
— Кент никогда не хотел иметь ничего общего с Треем или Глорией. — Она хмурится. — Иногда он вел себя так, будто они были скорее неудобством.
Я люблю детей и считаю себя хорошим старшим братом. Трей выглядит так, будто ему не помешает влияние старшего брата.
— Ты до сих пор не поняла, что Кент — засранец? То, что он отлынивает от игр Трея, не удивительно, — говорю я. — Я не виню его за то, что он отлынивал. Ему не нравилось, когда ему напоминали о том, что он не может поймать футбольный мяч, чтобы спасти свою жизнь.
— О Боже, ты ужасен!
Кусок блинчика выпадает у нее изо рта, когда она фыркает, и я смеюсь, когда она смотрит на меня в ужасе. Я пожимаю плечами, не желая, чтобы она чувствовала себя неловко из-за этого, и она хватает свою салфетку, чтобы вытереть свой беспорядок.
— Вначале это были здоровые отношения. Он был хорошим парнем, — говорит она. — Он не был обманщиком или таким эгоцентричным. Возможно, для него это была игра. Мужчины, похоже, любят игры. — Она бросает на меня грязный взгляд.
— Парень, который не может доставить тебе оргазм, не очень хороший парень, — возражаю я.
— Так было не каждый раз, а только несколько. Женщины не всегда кончают, Кайл. Погугли, если сомневаешься.
Я беру ее пустую тарелку, ставлю ее на свою и убираю на тумбочку. Я не оставляю регулярно грязную посуду в своей спальне, но я позабочусь о ней, как только мы закончим этот глупый разговор о ее отстойном бывшем.
— Несколько раз он не доводил тебя до оргазма или несколько раз доводил?
Она хмурится и складывает руки поперек моей футболки, которая на ней надета.
— Я не говорю о моем старом сексуальном партнере с моим новым сексуальным партнером.
Я поднимаю руку вверх.
— Пожалуйста, не называй меня больше своим новым сексуальным партнером.
— Тогда, как бы ты хотел, чтобы я обращалась к тебе? Мой дружок? Мой соседский член?
Я начинаю перечислять имена на пальцах.
— Парень, который доставляет тебе лучшие оргазмы. Твой любимый член. Парень, с которым ты вроде как встречаешься, но не хочешь в этом признаться. Называй Кента своим сексуальным партнером сколько угодно — твоим неадекватным сексуальным партнером — но только не меня.
Она закатывает глаза.
— Не будь таким грубым.
— Не защищай чурбана, и я не буду.
— Он был единственным парнем, который разговаривал со мной после того, что ты сделал, знаешь ли.
Я смотрю на нее.
— Ого. А ты знаешь, что он ни разу не заступился за тебя в раздевалке? На самом деле, не хочу тебя обидеть, но он много шутил на твой счет. Очень много.
Она отмахивается от моей информации.
— Он был глупым школьником. Мы начали встречаться только после колледжа.
— Он может быть глупым школьником, а я гребаным Сатаной?
— Слухи начались из-за тебя. — Она фиксирует свой взгляд на мне, но не злится, как обычно, когда мы говорим об этом. На ее лице ясно читается обида, но теперь на нем появился тонкий слой понимания. Она опускает свои стены, доверяет мне и, наконец, дает мне шанс объясниться. — Ты мог бы все изменить и не дать своим друзьям и девушке сделать мою жизнь несчастной.
Я втягиваю щеки.
— Ты бы не стала со мной разговаривать!
— С чего бы? — огрызается она. — Это ты меня выставил дурой!
Я снова и снова качаю головой.
— Я никогда тебя не подставлял. Это чушь собачья.
Она фыркает.
— Да ладно. Мы целуемся, а потом, бум, появляется твоя банда друзей-мудаков, чтобы сделать унизительные фотографии меня. Раньше я считала тебя потрясающим парнем. Я даже не могу объяснить, как я была взволнована, когда ты пригласил меня на танцы. Это были мои первые танцы, и они превратились в настоящий ад — из-за тебя, Кайл. Я была настолько глупа, что поверила, что нравлюсь тебе.