Так кто это может быть и почему у него доступ к твоему личному делу?
– До встречи в семь. – Он был так уверен в себе.
– Хорошо...
Звонивший повесил трубку, и она откинулась на постель с улыбкой до ушей. Она не могла поверить, что он действительно звонил. Он казался таким сдержанным на занятиях. Серьезным. Но по телефону...
Она бросила взгляд на доску для заметок, прикрепленную к стене над ее письменным столом. В одном углу была ее фотография с Джеем. Снятая в прошлом году на выпускном балу в школе. Она была одета в длинное черное платье, на нем был смокинг. Он наклонил ее назад, одна ее нога была поднята, а в зубах она держала розу с длинным стеблем. В тот вечер она поклялась ему в любви. И она действительно любила. Или она... но он остался в Новом Орлеане, где планировал со временем унаследовать кровельный бизнес своего отца. Сейчас он работал в бригаде, покрывая гудроном крыши и прибивая рубероидную кровельную плитку. Начинал простым бочим. Он хотел, чтобы она бросила колледж и вышла за него замуж, но она попросила его подождать, зная, что еще слишком молода для семейной жизни.
С этого момента их отношения изменились.
Она подумывала о том, чтобы порвать с ним, но все как-то не находила сил, не была уверена, что это правильный шаг.
Но этот утренний звонок все изменил.
Она отбросила постельное белье и заметила, что ее соседка по комнате, Лукреция, уже ушла, верхняя койка была свободна. Как обычно. Лукреция была настоящим книжным червем, всегда сходила с ума то из-за одного теста, то из-за другого. Когда она не была в библиотеке, она сидела здесь, штудируя книги. Она никогда не гуляла. Никогда. Была словно в тюрьме.
Потягиваясь, Кристи подумала о том, чтобы сходить в бассейн перед выполнением обязанностей в студенческом клубе, затем она действительно должна засесть за книги; у нее была задолженность – письменная работа у Саттера, и она не осмеливалась опоздать с ее сдачей – он был слишком требовательным; иногда она замечала, как он пристально смотрит на нее, словно она была головоломкой, психологической загадкой. Это было почти то же самое, что с доктором Нортрапом. Теперь этот препод стал настоящим чудаком. Он тоже наблюдал за ней. Словно рассчитывал подловить ее на какой-нибудь проделке. От этого у нее бежали мурашки по коже. Она застонала, потому что сегодня на занятии у Нортрапа будет тест. Но потом... Она снова взглянула на часы и усмехнулась. Через девять часов она будет на седьмом небе от счастья.
Верный своему слову, Бенц появился около двух часов дня. Оливия сметала птичьи перья и семечки, когда услышала, как вдруг Хайри С залился лаем. Прислонив веник и совок к задней двери, она прошла через кухню и выглянула в окно. По дорожке ехал джип Бенца, поднимая в воздух листья. Облака над деревьями разошлись, и светило солнце. Пес не умолкал ни на секунду.
– Тихо! – велела она, но Хайри С прыгнул на входную дверь и залаял пуще прежнего, когда Бенц выключил двигатель и вылез из машины. Оливия едва узнала его. Слаксы, накрахмаленная белая рубашка, галстук и куртка исчезли. Вместо этого на нем были поношенные джинсы, свитер и спортивная обувь. Ветер трепал его волосы, и он больше походил на отца, идущего на футбольный матч сына, чем на уставшего от жизни полицейского.
Когда Бенц поднялся по двум ступенькам на переднее крыльцо, Оливия сгребла лающего и рычащего Хайри С, затем открыла дверь.
– Он когда-нибудь успокаивается? – спросил Бенц.
– Нет – пока не привыкнет. – Глаза пса были устремлены на Бенца, и он с лаем и рычанием дергался как сумасшедший, словно желая разорвать детектива Бенца на части.
– И сколько на это потребуется времени?
– Больше, чем пара дней. Как и Чиа, поэтому я бы не советовала наклоняться к ее клетке. – Хайри С продолжал лаять. – А ну уймись! – велела она, и пес немного успокоился, ограничиваясь теперь лишь неодобрительным рычанием. Оливия велела ему сесть, и он принялся обнюхивать джинсы Бенца. – Он лает, но не кусается.
– Чего не скажешь о птице.
Оливия улыбнулась.
– Можете проверить, если хотите.
– Думаю, я поверю вам на слово.
– Наверное, это разумное решение. Ну и как, вы закончили со стиркой? – спросила она, не в силах отказать себе в удовольствии поддеть его.
– Да. – На его лице мелькнула улыбка – одна из тех редких и искренних, которые оживляли его глаза. – Мне даже удалось разгрузить посудомоечную машину. Но черт возьми, у меня не было времени добраться до пылесоса.
– Очень смешно.
– Я тоже так думал.
Она не смогла удержаться от улыбки в ответ.
– Я удивлена, что вы не нашли более интересного занятия.
– Думаю, я уже перечислил все, чем можно было заняться.
– А как насчет рыбалки, охоты или гольфа... Вы говорили, что собираетесь смотреть футбол...
– Я слушал репортаж по пути сюда. Команде Луизианского университета нужна помощь.
– А разве она не всегда им нужна?
– О-о-о. Вы говорите с их самым преданным фанатом.
– Буду иметь это в виду. Проходите. – Они вошли на кухню, и в доме она почувствовала себя с ним свободнее. Может, это из-за того, что он был одет по-простому, или потому, что его визит был неофициальным, или она просто постепенно привыкала к нему. Трудно было представить, что менее чем сорок восемь часов назад он для нее был лишь именем в газете. А теперь он... новый человек в ее жизни.
Э-э-э, опомнись. Он же полицейский и выполняет свою работу. Хватит об этом.
– Итак... где надпись? – спросил он, прислоняясь бедром к столу.
– Ах да. У меня в комнате. Одну секундочку. – Она поспешила в спальню. Вечно преданный Хайри С понесся впереди. Из ящика тумбочки она вытащила два листа бумаги: один со списком всех ее знакомых в радиусе пятидесяти миль, который она составила накануне вечером, другой она вынула из принтера в последнюю ночь тех снов, когда она, проснувшись, узнала, что бабушка Джин умерла. На нем она записала странные надписи, которые видела во сне. Сейчас, после того как она взглянула на бессмысленные символы и буквы, хорошее настроение улетучилось, и она почувствовала тот самый холодок, который всегда ощущала, вспоминая это видение.
– Даже не думай об этом, – сказала она себе, быстро выходя из комнаты и спускаясь по ступенькам вслед за радостным псом.
– Верный друг, не так ли? – заметил Бенц.
– Очень верный. – В отличие от мужчин, которых я знала. – Вот символы и список моих друзей и родственников. – Она протянула ему листы, и Бенц, сев за стол, сразу же принялся изучать иероглифы.
– Значит, это было написано в склепе, который вы видели в своих снах? – спросил он.
– Да, это то, что мне удалось вспомнить, когда я проснулась. – Она встала у него за спиной и заглянула ему через плечо. Глядя на символы и буквы, она вздрогнула, вспоминая с полнейшей отчетливостью состояние жертвы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});