Поврежденный без бушприта ушел в сторону Варны, а второй остался при флоте. Флот неприятельский состоял из 18 больших кораблей (из которых девять под флагами на брам-стеньгах), 10 больших линейных фрегатов, малых и множества разного сорта мелких судов. В начале четвертого часа пополудни (при ветре от NNO) капитан-паша бежал с флотом под ветер и начинал строить линию баталии, изменяя несколько раз на правый и на левый галс. Пользуясь сим замешательством, я нагонял его с флотом, мне вверенным[47], будучи в ордере марша трех колонн.
Капитан-паша некоторую часть кораблей своих устроил уже в линию правого галса; но известный алжирский паша Саит-али, подойдя передовым с отдельной частью флота, состоявшею под красными флагами[48], обратил весь флот за собой, устраивая линию на левый галс, чему последовал и капитан-паша. Я продолжал гнаться за ними и (в половине четвертого часа) сигналом приказал как можно скорее строить линию баталии при NNO ветре на левый галс, параллельно флоту неприятельскому, и спускался на него со всей возможной поспешностью.
Притом же я заметил еще, что Саит-али, с вице-адмиральским кораблем красного флага и другим большим и с несколькими фрегатами, будучи сам передовым, спешил отделиться вперед, выигрывая ветер. Посему, для предупреждения его намерений, я погнался за ним (в 4 часа 15 мин пополудни) с кораблем «Рождество Христово», следуя вперед нашей линии, и сигналом подтвердил флоту исполнить мое повеление и сомкнуть дистанцию.
Когда же линия нашего флота была построена в самом близком расстоянии против неприятельской и я догнал передовой корабль паши Саит-али, то сигналом приказал всему флоту (в 4 часа пополудни) спуститься к неприятелю на ближайшую дистанцию, а корабль под флагом моим, «Рождество Христово», приближаясь к передовому пашинскому кораблю на дистанцию полукабельтова, атаковал его, обойдя несколько с носу, тогда же, по учиненному (в 5 часов) сигналу, всею линиею началось жестокое сражение, которое продолжалось от пяти до половины девятого часа пополудни.
В сие время, с помощью Божьей, прежде всех сбит передовой и лучший корабль неприятельского флота, паши Саит-али, который от беспрерывно жестокого огня, на него обращенного, тотчас лишился фор-стеньги, грот-марселя, имел растрепленные паруса и в прочих частях разбит был до крайности, почему (в 5 часов 45 минут пополудни, ветер от O) повернулся, для закрытия, в середину своего флота[49]; место же его заступил вице-адмирал красного флага с помощью еще одного корабля и двух фрегатов, но и они были сбиты и с немалым повреждением также удалились для соединения с флотом своим, защищая, однако, от следовавших за мной кораблей пашу Саит-али.
Бывшие за мной передовые наши корабли «Александр», «Предтеча» и «Федор Стратилат», исполняя мое повеление, спустились от ветра, окружили передовые бегущие неприятельские корабли и с величайшей живостью производили по ним и вдоль всего флота беспрерывный огонь[50], а между тем корабль «Рождество Христово», опустившись за корму корабля «Федор Стратилат», спешил приблизиться к бегущему в середину флота своего кораблю паши Саит-али, дабы не упустить его, и производил сильный огонь по нему и вдоль всего неприятельского флота, который от последующих кораблей всей нашей линии был весьма разбит, замешан и стеснен до того, что корабли их сами друг друга били своими выстрелами.
Наконец флот наш всею линиею совсем окружил неприятеля и производил с такой отличной живостью жестокий огонь, что, повредив многих в мачтах, стеньгах, реях и парусах, не считая великого множества пробоин в корпусах, принудил многие корабли укрыться один за другого.
При начале же ночной темноты (в 8 часов вечера) флот неприятельский был уже совершенно разбит до крайности и бежал стесненною кучею под ветер (переменявшийся и дувший из ZO четверти), повернувшись к нам кормами; и потому суда наши, сомкнув дистанцию, гнались за ним и беспрерывным огнем били его из носовых пушек, а которым было способно, и всеми лагами. Особенно разбиты и повреждены были все пашинские корабли. При такой, дарованной от Всевышнего, совершенной победе, несомненно надеялись мы несколько кораблей взять в плен, но от сего спасла их перемена ветра и темнота ночи, увеличившаяся от густого дыма».
В половине девятого часа флот неприятельский был совершенно закрыт дымом и невозможно было наблюдать за его движениями. Между тем ветер, постепенно стихая, наконец совершенно заштилел и течение уклоняло в разные стороны корабли наши. Когда же, часа через два, задул ветер от NNW, флот лег к NO в бейдевинд левого галса и в полночь поворотил на другой галс, желая стать на ветре у неприятеля.
Всю ночь под возможными парусами плыл он по тому направлению, по которому ожидал настигнуть турок; но на рассвете 1 августа неприятель был виден только с салинга, весьма далеко под ветром, спешивший к Константинопольскому проливу. Адмирал, однако, продолжал еще погоню некоторое время, во NW ветер, усиливаясь беспрестанно, развел наконец большое волнение и заставил отказаться от дальнейшего преследования, тем более что на флоте нашем были также повреждения в рангоуте и парусах, а на корабле «Александр» оказалась опасная течь от больших подводных пробоин.
Поэтому флот, подойдя под берег мыса Эмине, не в дальнем расстоянии от Фороса, стал на якорь (в половине девятого часа поутру) и немедленно приступил к исправлению повреждений; крейсерские же суда, в сопровождении фрегата «Макроплия Св. Марк», посланы были к Миссемврии, Форосу и Сизополю для поисков неприятеля.
Через два дня адмирал доносил уже, что «разбитые стеньги, реи и салинги переменены новыми, подводные пробоины при кренговании корабля «Александр» заделаны и исправлены благонадежно, и флот, ему вверенный, состоит опять в хорошем состоянии». В сражении этом убитых нижних чинов было 17; раненых – флота капитан-лейтенант Ганзер, лейтенант Головачев и подштурман прапорщичьего чина Жмухин; нижних чинов – 25.
Итак, храбрый адмирал выполнил желание Потемкина, выраженное ему в письме от 2 октября 1790 года, и на расстоянии менее полукабельтова атаковал неприятеля, наиболее поражая флагманские корабли его. Большое число войск на турецких судах и все принадлежности к абордажной схватке, на которую они, очевидно, рассчитывали, вероятно, заставляли русского начальника держаться в таком возможно близком расстоянии, чтобы не допустить противника до исполнения своего намерения, хотя и в этом случае едва ли можно было сомневаться в успехе, при испытанной храбрости и искусстве подчиненных.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});