Читать интересную книгу Экс-баловень судьбы - Марина Серова

Я начинала раздражаться. Это было очень непрофессионально, но, раз от раза сталкиваясь с тем, что мои усилия не приносят никаких реальных результатов и я ни на шаг не продвинулась в сторону действительного убийцы (точнее, убийц) профессора, я начинала ощущать весьма негативные эмоции. А они, как известно, отнюдь не способствуют успешному расследованию запутанных дел.

Поэтому я решила плюнуть на не очень удавшуюся сегодня поездку в Покровск и оставшееся время дня, так неожиданно оказавшегося выходным, посвятить борьбе с негативными эмоциями.

Для того чтобы обеспечить себе твердую и бесповоротную победу в этом бою, я выбрала самый надежный способ — вкусно поесть. Переехав мост, отделяющий Покровск от Тарасова, я завернула в один из центральных супермаркетов, где были бессовестно высокие цены, но зато довольно широкий и местами даже изысканный ассортимент.

Решив начать с вин (ведь приличный ужин немыслим без хорошего вина), я в раздумье остановилась перед витриной, уставленной всевозможными сосудами самых разных форм и размеров, сиявших золотыми этикетками.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — видя, что я задержалась у витрины, обратился ко мне кто-то из продавцов.

— Нет, спасибо, — машинально ответила я, вдруг замерев от гениальной догадки, а точнее, воспоминания, которое озарило меня, едва только продавец задал свой вопрос.

Конечно, это был он!

Вот я впервые еду в Покровск… Морг… место преступления… И вот я, проникнув в недра городской свалки, выковыриваю из груды мусора палку с гвоздем. И этот вежливый вопрос: «Помочь?» И после — другой: «Скучаете?» Конечно, это был тот же самый, немного ироничный, но не злой голос! Вот, оказывается, кто подошел ко мне вчера, когда я сидела на лавочке в своей «эксклюзивной» экипировке, поджидая Сергея Жигалина! Но неужели он узнал меня? Глупый вопрос! Конечно, узнал, иначе не подошел бы. И почему это, чуть только у меня появляется шанс познакомиться с приятным мужчиной, я обязательно оказываюсь либо по уши в… городской свалке, либо в «эксклюзивной» курточке?

Однако какую зрительную память надо иметь! Уже одно то, с каким интересом и вниманием он разглядывал меня в моем «выходном костюме», показывает, что узнал. И кажется, чуть было не спросил: «А как еще ты умеешь?» Если следовать логике вещей, в следующий раз мы должны встретиться, когда я буду сидеть где-нибудь на паперти, прося милостыню. Кто знает, может быть, найдется какой-нибудь новый подозреваемый, который будет отличаться повышенной религиозностью, и мне придется следить за ним, переодевшись в пьяненькую старушку, прикорнувшую возле церковной ограды рядом с коробкой для подаяний? И тогда, конечно, вновь мимо меня будет проходить таинственный незнакомец — и снова узнает меня. А мне придется застрелиться от мысли, что мужчина, с которым я должна была бы встретиться где-нибудь на балу, облаченная в вечернее платье, все время видит меня в самых невыгодных ракурсах.

Размышляя об этом, я все еще стояла возле витрины с алкогольной продукцией, когда до слуха моего донесся голос моей давней приятельницы, Ленки, преподававшей в школе французский.

— Привет, подруга! Затариваешься? — спросила я, подходя к ней.

— Ой, Татьяна, представляешь, хотела купить ананас… а корзинку, пока выбирала, к краешку прилавка прислонила, а там же все горами лежало, покупки и посыпались… так неудобно…

— Да ладно, не напрягайся. А на кой черт тебе ананасы?

— Ты знаешь, это очень полезно, сейчас все едят ананасы. Есть даже такая специальная ананасная диета от ожирения…

Надо сказать, что Ленку нельзя было назвать не только полной, но даже упитанной. А с того времени, как я ее видела в последний раз, она, на мой взгляд, еще больше похудела. Поэтому я постаралась уничтожить в зародыше безумную идею о каких бы то ни было диетах, которая неизвестно откуда появилась в голове моей подруги. Я поставила ей на вид размеры ее заработной платы и заявила, что человек, живущий на такую сумму, самим положением вещей обречен на соблюдение пожизненной диеты и никаких дополнительных усилий для этого прилагать не требуется.

— Посмотри на себя, — сказала я ей. — Кожа да кости! В каком месте ты обнаружила ожирение?!

— Ну как же, Танечка! На животе, и вот здесь еще… — неуверенно говорила Лена, изо всех сил пытаясь нащупать на своем совершенно плоском животе жировую складку. — И потом, это сейчас очень модно, — продолжала она после того, как все ее попытки ни к чему не привели.

— Выбрось из головы, — коротко резюмировала я. — Расскажи лучше, как у тебя дела?

— Ничего. В этом году дали классное руководство, прибавилось работы.

— А денег?

— Денег не очень… Но тоже немножко добавили.

— Представляю себе…

— Да ладно… как будто только деньги одни… Ты-то как?

— Нормально. Сейчас расследую дело. Кстати, тоже связано с учебой.

— С учебой?

— Ну да. Одного вузовского профессора… Как бы это тебе мягче сказать… лишили жизни.

— Какой ужас!

— Да уж. У меня в каждом расследовании такой ужас. А в этом деле, вполне возможно, и студенты замешаны, — решила я поддразнить свою приятельницу, для которой ученики, в каком бы возрасте они ни находились, обладали вечной и безусловной презумпцией невиновности.

— Да что ты, этого быть не может! — в порыве справедливого негодования набросилась она на меня. — Разве дети способны на такое!

В моей памяти снова возник подвал в Покровске, который я посещала совсем недавно, и разговоры, которые мне довелось там услышать. Но я не стала расстраивать свою подругу подробными рассказами о том, на что способны дети, а решила ограничиться темами нейтральными.

— Дети как дети. Учатся, исследования проводят… а твои не проводят?

— Исследования? Какие?

— О первых христианах, например.

Все-таки интуиция — великая вещь! Ну кто бы мог подумать, что совершенно нечаянно затронутая мной тема, которая еще секунду назад даже в предположении у меня не находилась, лежащая в плоскости, бесконечно далекой от француского языка, который преподавала моя подруга, и уж тем более — от криминалистики, вызовет столь бурную реакцию? И в конце концов приведет к разгадке этого запутанного дела? Едва заслышав о первых христианах, Ленка просто взвилась на дыбы.

— Это такие негодяи, ты даже не представляешь себе! — подпрыгивая на месте, почти закричала она.

— Кто негодяи — первые христиане?

— Да при чем тут христиане! Сектанты — негодяи! Ты представляешь, они… даже детей завлекают к себе! Взрослых им уже мало. У меня один мальчик… хорошо, что они маленькие еще, все рассказывают, а то так и затянули бы в свои сети.

— Подожди, в какие сети? Ты о ком говоришь-то?

— Ну как о ком — о секте этой, ты разве не слышала: «Свидетели Иеговы»?

— Слышала, но не слишком подробно…

— А я очень тесно с этим столкнулась. И с методами их подлыми, и с тем, что деньги вытягивают, людей калечат…

— Калечат?!

— В духовном смысле. Вечно у тебя одно на уме! Иногда духовные раны бывают гораздо серьезнее физических.

Несмотря на присущий мне здоровый цинизм, в этот раз я Лене возражать не стала. Что и говорить — бывают и духовные раны весьма… чувствительные.

— И что же тот мальчик?

— Какой мальчик?

— Которого чуть было в сети не затянули.

— Сначала родители заметили: он стал вести себя как-то странно, а потом и мне сказали. Вместе мы его кое-как смогли разговорить. Они ведь знают, как на человека воздействовать! Запрещают говорить, что ты в секте, стараются, чтобы человек как можно меньше общался с близкими… Ты даже не представляешь, какие это негодяи!

— А при чем здесь первые христиане?

— Ну как же: ведь они утверждают, что секта их, братство или движение… оно возникло в первые века и что именно они — настоящие христиане, а все остальные, которые в церковь ходят, — не настоящие.

— Вот даже как? И на чем они основывают такие самонадеянные утверждения?

— Да на всяких глупостях, которые сами выдумывают. Мол, что еще Христос повелел им начать проповедовать, и причем не сразу, а через двадцать веков, то есть в наше время, и прочая ерунда…

— Хм… интересно…

— Ничего интересного, гадость одна и подлость! Тебе известно, что многие, кто вступал в эту секту, жизнь самоубийством оканчивали?

— Самоубийством? Хм… А ты не в курсе — убийства они не практикуют? Ритуальные, например?

— Танька, как ты можешь так об этом говорить? Как будто ритуальные убийства — это мероприятие вроде воскресного пикника!

— Так ты ничего не знаешь об этом?

— Точно не могу сказать, но по-моему — нет. Это не такая агрессивная секта, как сатанисты, но они другим берут.

— Чем, например?

— Как тебе сказать — прилипчивостью… Если один раз пошел у них на поводу — с крючка уже не соскочишь. Пока все деньги не высосут до последней копейки, так и будут тебе голову морочить. А что потом с тобой станется, им и дела нет. И методы у них специальные разработаны, психологические. Так голову задурят, что и себя позабудешь. А дети — они ведь такие доверчивые, такие беззащитные…