Читать интересную книгу Империя под ударом. Взорванный век - Игорь Шприц

Вспомнив про любимых пингвинов, Серж вначале изобразил их чинную походку, а потом рассказал много удивительного про миллионные колонии этих антарктических созданий. Толстый слой жира защищает их от гибели в суровом климате, а добрый нрав помогает сохранить потомство в больших детских стаях.

В кабинете Теляковского тем временем соловьем заливался Собинов. Узнав напоследок, что мясо пингвина вкусное, но отдает рыбьим жиром, удовлетворенный Пешков ушел туда писать свою поэму. А Путиловский в две минуты уломал на все согласного князя и заручился его честным словом, что Анна завтра же будет силком отправлена в Ниццу с двумя компаньонками–охранницами и лечащим врачом.

— Пьеро! — не выдержал и по–дружески припал к нему на грудь князь. — Что бы мы с Анной без вас делали?

У Путиловского были на этот счет свои соображения, но делиться ими с князем он благоразумно не стал. Безошибочно выдернув из могучей кучки пьющих и спорящих гостей Франка, утихомирил его, одел, посадил на извозчика и отправил домой спать. А сам пешком прогулялся по весьма извилистому пути до дома, основательно продумав вслух все детали операции по нахождению и поимке неуловимого Викентьева.

Cogitationis poenam nemo patitur — никто не несет наказания за мысли. Но умысел, доведенный до действия, должен быть наказуем. И неотвратимо!

Лейда Карловна, заботливо помогавшая ему разоблачиться (мебель в прихожей просто взбесилась!), была полностью согласна с последним доводом тотчас же уснувшего Пьеро.

* * *

Аптекарские ученики, сочувствующие революционным взглядам и купившие первый пакет морфия, снабдили Лелявского точной информацией об аптекарях, интересующихся поставками морфия в более крупных размерах. Естественно, в этом небольшом списке на первом месте стояла фамилия Певзнера. Мир тесен, особенно аптекарский. И Лелявский, ничтоже сумняшеся, направил свои стопы согласно списку.

Певзнер не сильно удивился, услышав предложение от студента в форме Горного института. В конце концов, форму можно было просто купить. Но поведение молодого наглеца, предложившего ему его же товар, возмутило старого идеалиста. Сколько можно платить за свое? Вначале эта психопатка Мария Игнациевна, чтоб ей лопнуть, теперь этот наглец! Ох уж эти гойские штучки…

Но лицо Певзнера не выдало ни единой эмоции, бушевавшей в его счетной машинке. Морфий хорош? Ему ли об этом не знать — фабричная упаковка цела, как невеста перед свадьбой. Морфий нужен ему? Еще бы! Скоро с очередным визитом должен заявиться великий князь. Хорош же будет будущий поставщик двора его императорского величества, если великий князь уйдет ни с чем!

Значит, надо брать. А потом пойти на Фонтанку и донести информацию милейшему человеку, Павлу Нестеровичу Путиловскому. Начальство будет довольно, Путиловский будет доволен, великий князь тоже будет доволен. Но бесплатным бывает только сыр в мышеловке. Пусть Павел Нестерович тоже поможет Певзнеру. Чтобы и Певзнер был доволен. Это и есть честный бизнес, когда все довольны.

И Певзнер решил поиграть с мальчиком. Возможно, мальчик и разбирался в горном деле, но в делах финансовых Певзнеру равных было мало. До обеда оставалось время, и Исидор Вениаминович стал играть на понижение.

— Отлично! — обрадовался он для начала. — Вы просто спасаете меня и моих страждущих клиентов! Господи, само небо послало вас! Вы ангел! Сколько вы хотите?

«Пять тысяч!$1 — радостно подумал ангел и, скромно потупясь, назвал цифру:

— Шесть…

— Чудесно! — возликовал Певзнер и, не давая Лелявскому опомниться, достал из ящика стола толстую пачку купюр, отсчитал шесть «катенек», твердо взял в свою руку левую ладонь Лелявского, втиснул туда «катеньки», пожал правую и, более не глядя в глаза поставщику своего же товара, стал заботливо укладывать пакетики с морфием в тот же ящик стола.

Лелявский, обрадовавшийся было быстроте сделки, по толщине пачечки заподозрил неладное. Но когда истина внезапно открылась ему, понадобились несколько томительных секунд для осознания ее масштабов. Его провели как мальчишку, как щенка, как маленького.

— Послушайте, любезный… — еще не веря окончательно в обман, проговорил «Дядя». В обиженном проснулся революционер.

— Простите, что? — вскинул безмятежные очи Певзнер. — Вы хотите что‑нибудь купить? Рекомендую… — и он таинственно понизил голос: — Только что получил кондомы из Франции. Исключительный товар. Вы будете довольны!

— Деньги. Шесть тысяч. А вы дали шестьсот!

— Да вы что! какие шесть тысяч? Такой цены не существует! Вы у кого угодно спросите! Да хоть у городового! Позвать городового? — Певзнер уже откровенно издевался над юношей. — Певзнер вам дал настоящую, крепкую цену! Вы еще будете долго вспоминать старика Певзнера и благодарить его!

Лелявский машинально встал — все‑таки воспитание, затем, как во сне, сунул руку во внутренний карман, достал оттуда браунинг и взвел курок.

— Деньги! — сказал он тусклым голосом. В душе у него нарастало возбуждение. — Деньги! — повторил он и приставил дуло браунинга ко лбу Певзнера.

Певзнер, тоже как во сне, достал из ящика стола деньги, не глядя сунул их Лелявскому.

Лелявский быстро сгреб пачку в карман, вышел из аптеки. Редкие встречные прохожие недоуменно косили на него глаза. «Что такое? — подумал он. — Какая‑то небрежность в одежде?» Прошел еще несколько метров и только сейчас понял — браунинг! Браунинг в руке. Он сунул браунинг за пазуху и сжал пальцы, впиваясь ногтями в ладони. Господи, как все просто! Он сделал это и сделает еще не раз! Как легко старик отдал деньги на святое дело революции… А сколько таких певзнеров в столице! А по всей России?! «Господи, Ты наставил меня на путь истинный!» С трудом он удержался, чтобы не пересчитать деньги тут же, на Гороховой.

И точно так же, как и Викентьев при первом получении купюр, Лелявский–Дядя исполнил на ходу бешеный короткий танец радости. Он хозяин жизни!

ГЛАВА 7

РЕЦЕПТ ЛЮБВИ

Охотничья собака всерьез учится на настоящем звере. Батько за месяц скитаний по городу вынюхал все закоулки и проходные дворы не хуже Медянникова. Вот только наказывать дворников и подчиненных филеров рука еще подымалась с трудом. Но подымалась.

Самым удобным для наблюдений был Финляндский вокзал: много чухонцев, простого рабочего люда, дачники зимой не ездили и вычислять человека было легко и удобно. Тут же рядом работали ищейки из Охранного отделения, высматривали неблагонадежных, приезжающих через финскую границу. Все сыскари знали друг друга по общему делу, виду не показывали, но при случае ненароком выручали: то подножку подставят убегающему, то просто помогут как сторонние свидетели доставить гаврика в отделение.

Топаза Батько узнал со спины — так ему хотелось увидеть его. Даже вначале не то чтобы узнал, просто дышать стало тяжело, как увидел знакомую походочку. Топаз отрастил аккуратную бородку, надел синие очки, в руках была тросточка, портфель — чисто учитель.

С фасада Батько его не признал, что и испортило все дело. А как обернулся да увидел спину — было поздно, паровичок до Сестрорецкого курзала уже набрал ходы. Спину да ноги не замаскируешь — этому его Медянников научил. По походке можно вычислить всю подноготную человека: и возраст, и образование, и сколько детей у бедолаги.

Уже в департаменте, приняв рапорт, Медянников ободряюще похлопал Батько по спине:

— Не тот настоящий филер, у которого люди не бегают, — у всех бегают, даже у меня случалось, — а тот настоящий, который потом его вычислит и поймает. Так что ты его вычислил! Молодец!

— Дык я ж и не знал, что его встречу! — стыдливо радуясь похвале, оправдывался Батько.

— По нюху, выходит, шел! Нюх в нашем деле больше головы значит. Есть у тебя, Батько, нюх! Как тебя кличут?

— Денисом, — щербато улыбаясь, застеснялся Батько.

— А по батюшке? — как ни в чем не бывало поинтересовался Медянников.

— Трофимовичем…

Батько засиял от счастья. По батюшке его еще никогда в жизни не называли. «Эх, да я за Евграфия Петровича! Да в огонь! И в воду!»

И Медянников отправился докладывать по команде, что усилиями младшего чина Батько Дениса Трофимовича местопребывание Топаза почти что выявлено и нужны еще минимум трое филеров для завершения операции. Каковые были ему немедленно выделены. Неусыпное наблюдение за делом самого великого князя обостряло у чиновников чувство служебной ответственности до невозможной тонкости.

Наставив приписанных чинов на путь истинный с помощью демонстрации голоса и силы, Медянников отправился в лечебницу, куда свозились со всего города обожженные и покалеченные на пожарах. Предыдущие визиты по иным лечебницам результата не дали.

Не стал сильно урожайным и этот визит. Профессор Эрманс, специалист по пластической и ожоговой хирургии, воспринял визит полицейского чина как редкую возможность продемонстрировать прилежному слушателю искусство косметической хирургии. Развернув весь свой богатейший фотоархив, он целый час удивлял Медянникова сравнительными картинками до операции и после. Носы из задницы, уши из локтей, щеки из ушей и губы из щек полностью повторяли бредовые фантазии Босха. К собственному несчастью, Медянников с Босхом знаком не был и привычкой к такому зрелищу не обладал. Подавляя естественную тошноту, он перелистывал уже последнюю страницу и вдруг остановился.