Читать интересную книгу Везунчик - Виктор Бычков

– Не такой уж я тупой, – обиженно промолвил Антон. – Вон, у нас в Борках, все было тихо и мирно, пока сами жители не стали грубо нарушать немецкие законы. И поплатились. Скажи, кому стало легче, что двоих повесили, кого-то расстреляли, кого-то сожгли?

До меня доходят слухи, что там, у партизан, верховодит мой сосед Леня Лосев.

– Я и говорю, что при любой власти умный человек найдет свое место, и будет жить припеваючи, – Прибытков похлопал Щербича по плечу. – Только не надо искать приключения на одно место, а то потом хрен на него сядешь!

– Ты это о чем? – Щербич не понял последнюю шутку товарища по оружию.

– Да про твоего соседа Лосева. Живым остался под Брестом, ну и радуйся. Только зарегистрируйся в комендатуре, и думай, как кусок хлеба добыть. Так нет же – в войну решил поиграть. Мало ему, не настрелялся. Значит, здесь могут укокошить. Видно, плохо ты с ним проводил разъяснительную работу, вот сейчас мы все и расхлебываемся из-за тебя.

– Ты что хочешь этим сказать? – разозлился Антон. – О какой работе ты ведешь речь?

– Сам же рассказывал, что ты был у него в гостях, когда он пришел домой с окружения, раненый, – напомнил ему Кирюша. – Надо было тогда же пулю ему в лоб, и не было бы кому боломутить народ с этими партизанами.

– Кто же знал, что он на такое способен? – развел руками Щербич.

– Хотя, признаться, мысль такая возникала. Да вот что-то не срослось, не получилось. А жаль.

– Поздно после драки то кулаками махать. Только на будущее будь умнее, – назидательно закончил Прибытков. – Пошли, вон к коменданту уже пришла машина. На ней мы и поедем.

К радости Антона, распоряжение о доставке в управу на допрос полицаев, отменили. Но Прибытков обратился к Вернеру с просьбой.

– Дозвольте, господин майор, съездить с вами в район, – вытянувшись по стойке «смирно», Кирюша замер перед начальством. – Товарищ наш Петро Сидоркин в госпитале раненый лежит. Проведать бы? Вот с Антоном собрались к нему, не откажите, господин майор.

– Похвально, – не раздумывая ни секунды, ответил Карл Каспарович. – Похвально, что у вас начинает формироваться дружный коллектив. Только жаль, что этому способствуют такие трагические события. Хотя – «лучше поздно, чем никогда» – так, по-моему, говорят у вас?

– Точно так, – усаживаясь на заднее сиденье, промолвил Кирюша. – Упредить ума не хватает, зато задним умом мы сильны.

Госпиталь располагался в здании бывшей районной больницы, что стоит на высоком берегу реки Деснянки почти перед самым впадением ее в Днепр. Речка с одной стороны, густой сосновый лес с другой были самым верным выбором для строительства больницы. Чистый речной и хвойный воздух стали дополнительным стимулом для выздоровления больных.

Палата, где лежали раненые полицейские, находилась на третьем этаже, и смотрела окнами в лес. Справа от окна стояла кровать Сидоркина, слева – Марка Захаровича.

Увидев вошедших во главе с комендантом, лица полицаев застыли в недоумении.

– Вот кого не ожидал, так не ожидал, – тяжело, с паузами между словами, промолвил Петро.

– Пришли глянуть на калеку? – Марк Захарович сидел на кровати в синем больничном халате с пустым рукавом под правую руку. – Над бедой нашей посмеяться пришли? – и обиженно поджал губы.

– Это как очерствели ваши души, что элементарное человеческое участие для вас является оскорбительным? – майор по очереди подошел к каждому, поздоровался, и присел на стул. – Интересовался у врачей. Сказали, что идете на поправку. Это радует.

– Да какая ж это радость, прости Господи, с одной рукой то? – подскочил на кровати пожилой полицай. – Спасибо, хоть до ветру без посторонней помощи еще сходить можно. А жить как?

– Вы не цените жизнь, уважаемый! – назидательно сказал комендант. – Погибли семнадцать немецких солдат, мой помощник лейтенант Шлегель скончался от ран, ваши товарищи по оружию убиты, а вы остались живы. Разве это не радость?

– Оно конечно, – потупил голову Марк Захарович. – Только и меня понять надо. Может, лучше бы сразу насмерть, чем так калекой.

– Сомневаюсь, что ваши мысли разделили бы убитые, будь у них право выбора, – Вернер поднялся, готовый покинуть палату. – А сожженные ваши земляки не хотели жить? Вы спросите про это у партизан при случае, – добавил уже на выходе. – В вашем распоряжении пятнадцать минут, – это было сказано Прибыткову и Щербичу.

– Прав майор, – Кирюша сел на тот же стул, где только что сидел комендант. – Ныть не надо, живи, раз выпала тебе такая доля жить. И не скули, – наклонил голову, долго смотрел в пол, прежде чем заговорить дальше. – Вот, не знаю, как и сказать, Петро Пантелеевич. Карлуша-то не все поведал, умолчал о главном, – тяжело вздохнул, и продолжил, не глядя на Сидоркина. – В отместку на следующий день Гансы согнали в коровник всех без разбора слободчан, и сожгли. И твою семью тоже, вот, – закончил он. – Ты уж извини, Петро Пантелеевич, что не уберегли Полинку с ребятишками, и что мне выпал жребий сказать тебе об этом. Извини.

У Сидоркина и без того бескровное лицо стало вдруг белее мела, дыхание – прерывистым, сиплым, он заметался, и, схватив руками край простыни, зажал ее во рту, заглушив крик отчаяния, вырывавшийся наружу.

– А-а-а-а! – скрипел зубами староста, и бился головой о спинку кровати. – Как это, за что? А-а-а-а!

Антон смотрел на метавшегося товарища, и сделал попытку подойти к нему, попридержать, успокоить, но его остановил Прибытков.

– Погодь, парень, погодь! Пускай покричит, боль из души выпустит, потом легче станет. Погодь.

В наступившей тишине был слышен скрип снега под колесами проходившей мимо машины, голоса людей во дворе больницы, и тяжелое прерывистое дыхание со всхлипами Петра Сидоркина.

Прибытков достал из кармана кисет, стал сворачивать самокрутку. Руки его немножко подрагивали, табак просыпался на колени, на пол в палате. Внимательно следивший за ним Марк Захарович подошел к нему, и жестом попросил сделать папиросу. Кирюша отдал ему уже готовую, и принялся делать новую для себя. Никто не проронил ни слова.

– Петро и так еле дышит, а вы свои оглобли еще тут засмолите, – остановил мужиков Антон. – Идите лучше в коридор.

– И то правда, – согласился Прибытков, и увлек за собой товарища на выход из палаты.

– Поднимусь, не прощу! – тихим, но твердым голосом заговорил Петро. – Не прощу! А сейчас уходите от меня, не травите душу!

Всю дорогу назад Антону не давали покоя последние слова Петра. «Интересно, кому он собирается мстить? Чего это я не спросил? Мы же были одни в палате, он бы сказал, а я бы и не мучился».

Своими сомнениями поделился с Кирюшей уже дома, когда приехали из района.

– А что тут сомневаться, – рассудительно начал Прибытков. – Конечно, партизанам! Если бы они, дундуки, не полезли на рожон, то и жечь людей немцам не было бы резона. Это факт. Так что, не ломай голову, Антоша! Прав комендант, что эти партизаны самые настоящие бандиты, и наша с тобой задача уничтожать их на упреждение, с лёту, пока они нас не укокошили. А то через них, может статься, вообще народу не останется в селах.

– Кирилла Данилович, я все хочу у тебя спросить, да стесняюсь, – потупив взгляд, произнес Антон. – Ты жизнью кручен больше, чем я.

– Чай, не девица, чтобы краснеть. Да и я не похож на министра.

– Я вот что думаю. Только ты пойми меня правильно – жить хочется каждому.

– Да не тяни ты кота за хвост! – Прибытков толкнул в плечо Щербича. – Говори прямо, чего ты хочешь.

Однако Антон еще какое-то мгновение подумал, и лишь потом сказал, глядя товарищу в глаза:

– Последнее время что-то притихли немцы по поводу своих побед.

А что, если коммунисты верх возьмут, обратно вернутся? Нам-то что делать? Вот ты куда подашься, не думал об этом?

Прибытков не отвел взгляда и тоже ответил не сразу.

– Мыслишь правильно, парень. В жизни к любой ситуации умный человек должен быть готов, – взял Антона под руку, и они зашагали к дому Кирюши. – Пошли ко мне, там перекусим и все обговорим.

Дома хозяин поведал гостю, что у него есть на примете человек, который может выправить любые документы на всякий случай.

– Но, сам понимаешь, – Прибытков поднял указательный палец вверх. – Даром и чирей на заднице не вскочит. И, главное, язык надо уметь держать за зубами. За такие вещи жизнь болтуна не будет стоить и гроша, заруби себе это на носу. В тех кругах такое не прощается. Только в случае чего надо место жительства менять. Это не обсуждается. Риск стоит исключить.

– Не стращай меня, Кирилла Данилович! – перебил его Щербич. – И я не пальцем делан, кое-что в этой жизни видел, и понимаю, что и почем.

– Ну, вот и хорошо, вот и договорились, – хозяин пододвинул гостю чашку с борщом. – Ешь, пока горячее. Дома, небось, некому готовить?

– Сам знаешь. Чего спрашивать зря?

Глава девятая

А в Борках хоронили Леньку Петракова. Его тело было найдено на льду Деснянки как раз за школой утром после нападения на комендатуру. Опознал его Васька Худолей, он же и привез труп в деревню к отцу и матери.